— Проснулась? — ласково уточнил Орфей, когда бесы закончили и разбежались по углам, точно дрессированные крысы. Чародей наклонился к гнезду из одеял, смахивая в сторону упрямую челку. Лунар зыркнула недобро на его чрезмерно довольное лицо и ухмыльнулась.
Подушка летела прямо в его самодовольную физиономию, но Орфей перехватил ее в воздухе, прижимая к животу. Глаза его сверкали, делая его совсем юным.
— Мальчишка, — пробормотала Лунар, поднимаясь на ноги.
— Ты говоришь совсем как моя бабка, — задиристо воскликнул Орфей. Страдальческий стон из кресла у камина вторил ему. Лука, укрытый до подбородка тяжелым одеялом, печально нахмурился.
— Пожалуйста, не упоминайт бабулю вслух! Она опять вычеркнет нас из завещания, а мне все еще не терпится заполучить тот набор винтажных ядов.
Вычеркнет нас? Лунар обернулась, приподнимая бровь в немом вопросе. Она, конечно, догадывалась, что большая часть Старшей Школы так или иначе связана между собой узами кровного родства, но, чтобы настолько близко?
— Мы с Лукой приходимся друг другу троюродными братьями, если пользоваться терминами смертных. В магическом же мире генеалогия чуть сложнее, — Орфей надулся, точно упоминание родни — дальней и не очень — испортило ему настроение. — Надеюсь, сегодня бабуля не решит почтить Шабаш своим визитом. Я еще не успел по ней соскучиться. Лет так через двадцать — возможно.
А потом он взглянул на Лунар, кровожадно улыбаясь, и велел:
— Встань-ка ровно.
Вопреки его указаниям она попятилась, прикрывая руками легкомысленный мультяшный рисунок на футболке. Пижама была подарком Авроры на новоселье в Логове, и от частых стирок ткань выцвела, истрепалась и стала мягкой, как сладкая вата. Рядом с разодетым Орфеем и Ледой, чья одежда даже после ухода за прихворавшим Лукой выглядела свежей и аккуратной, Лунар смотрелась совсем жалко. Порой она вздыхала, что совсем не владеет магией, даже на самом примитивном уровне, потому что какое-нибудь хозяйственное заклинание было бы сейчас очень кстати.
— Вставай, — повторил Орфей, не прекращая улыбаться. Глаза его пылали предвкушающе и злорадно.
Лунар насторожилась:
— Зачем еще?
Бесы подошли ближе, устремляя на нее горящие желтым огнем глаза. Их кожистые крылья возбужденно хлопали, а хвосты ходили из стороны в сторону, как у взволнованных щенков.
— Как зачем? Портным надо снять мерки.
— Ты не посмеешь… — пораженная таким предательством — хотя чего еще следовало ожидать от Старшей Школы? — она сделала еще несколько шагов назад, пока не уперлась лопатками в стену. Бежать было некуда, и Орфей об этом отлично знал.
— Ребята, фас!
Бесы облепили ее со всех сторон. И пока трое обмеряли фигуру во всех мыслимых и немыслимых местах, самый мелкий из чертят забрался на плечи и теперь дергал ее за волосы, возмущенно стрекоча.
— Тебе не мешало бы подстричься, — с готовностью расшифровал Орфей, прикусывая губы, чтобы улыбаться не слишком широко. — Не смотри так свирепо, это не я сказал.
— Ты понимаешь по-бесовскому? — Леда подняла голову от чашки, зачарованно следя за тем, как бесы осиным роем крутятся вокруг пожирательницы снов. Их движения
Орфей кивнул.
— Там и понимать-то нечего. У бесов тридцать слов в повседневном словаре и еще пять — для особого случая, в разных комбинациях. Догадаться не сложно.
Лунар отпихнула от своего лица настырного чертенка, что под шумок попытался измерить длину ее носа, и буркнула:
— И для чего весь этот фарс?
— О, мой милый монстр, — произнес Орфей торжественным голосом, от которого по хребту Лунар побежали мурашки, — сегодня состоится грандиознейшее событие этого года, и тебе выпала честь на нем присутствовать. Мы отправляемся на Бал Благотворителей!
Повисшая пауза длилась долго. Пришибленная новостями и не до конца проснувшись, Лунар бродила по дому номер четыре, пытаясь собраться с мыслями, и только потом отыскала Орфея в кухне. Она начинала думать, что чародей ее вообще никогда не покидает. И действительно, зачем ему был другой кабинет? В шкафчиках он хранил все самое необходимое — запасные энергетические кристаллы, плоские стеклянные тарелки, уже знакомые павлинья перья и акварельные краски. И ни следа продуктов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Правильно ли я понимаю, что ты предлагаешь мне отправиться на самое крупное в году собрание Шабаша? Через парадный вход, с приглашением на чужое имя в руке?
— Да, ты все правильно понимаешь.
Орфей снова творил волшебство. Без огня, без искр и медных скарабеев, сегодня он в воздухе сплетал нити из чистейшего золота. Они переливались, отражая медную ауру, которую невооруженным взглядом увидеть было невозможно, и вся кухня казалась залитой теплым, оранжевыми сиянием.
— И все? Никаких больше объяснений? — Лунар продолжала настаивать. На кровати в одной из гостевых спален лежало платье из черного шелка — его сшили бесы, специально по ее меркам. Когда все было готово, Орфей придирчиво оглядел наряд и заплатил портным золотом — знакомыми тяжелыми монетами, — и если у Лунар еще оставались какие-то сомнения, теперь они рассеялись.
Она отправлялась на Бал Благотворителей вместе с ним.
— Все, кто имел хоть какую-то возможность узнать о созданном мной заклинании, обязательно будут на этом приеме. Лука болен и пойти не может, поэтому ты пройдешь по его приглашению. Дядя будет недоволен, но мне плевать.
— Меня и на порог не пустят, — процедила Лунар, отлично знавшая, что на собрания Шабаша не допускаются даже те маги, что запятнали себя близкой дружбой с нежитью, если она афишировалась публично. Представить страшно, какой начнется переполох, если она появится под ручку с Орфеем в месте, где от магии искрили даже стены.
— На этот счет не тревожься, у меня есть план.
Орфей перекатывал между пальцев ажурное кольцо, сотканное из золотых нитей. Украшение перевернулось в воздухе, а чародей затем подул на раскаленный металл — легонько, точно задувал свечу на именинном пироге.
— Держи, — протянул он кольцо Лунар, когда все было готово. Оно без усилия скользнуло на палец и село как влитое, еще теплое и пульсирующее от пропитавшей его магии.
Лунар осмотрела на золотую полоску, испещренную рунами, и прислушивалась — поменяется ли что-нибудь? Но из видимых признаков только голод приутих, да смутная головная боль от недосыпа прошла. В остальном все осталось по-прежнему.
— Легенда простая, запоминай, — сказал Орфей убийственно серьезным тоном, присаживаясь рядом и заглядывая Лунар в глаза, как будто одним взглядом мог впечатать в нее информацию. — Ты моя ученица, из смертных, но с даром. Кольцо ненадолго отведет глаза Шабашу от твоей истинной сущности, а когда его сила иссякнет, мы уже слиняем.
Он так легко произнес это “мы”, что Лунар на краткий миг задумалась — каково же быть с Орфеем на одной стороне на самом деле?
— Еще какие-нибудь ценные указания? — она слабо улыбнулась, не в силах сдержать нервическую дрожь. Кольцо на пальце пульсировало, как живое, и не остывало.
Орфей задумался, прослеживая взглядом тонкую чернильную линию на своем запястье. Была ли она там раньше? Лунар, поглощенная слежкой за часами, на прочие рисунки и не смотрела. Стало ли их больше?
— Не смотри гостям в глаза дольше пары секунд. Не разговаривай ни с кем, если к тебе не обратятся напрямую. Конечно, некоторые чародеи знают кто ты, но они быстрее откусят себе язык, чем признают это вслух. И еще одно.
Лунар встретилась с ним взглядом. Впервые за много дней не хотелось отвернуться или сбежать.
— Если к тебе подойдет маг, от которого за версту разит кладбищенской землей, — он помолчал, подбирая слова, — то беги без оглядки. Поверь мне, ты не захочешь встречаться с ним лицом к лицу, а тем более — заводить знакомство.
— Кто он? — Лунар сглотнула ставшую горькой слюну. Она как будто шагнула в центр липкой паутины, и только чудо помогло бы ей остаться живой и невредимой.
Орфей встал, протягивая ей руку. На его мрачном лице улыбка выглядела плоской и невыразительной, точно работа бездарнейшего художника. Лунар ей не верила.
