– Обычно такие книги имеют продолжение. Потребовала ли этого «Сельга»?
– Да, ту же линию продолжает следующий роман из этого цикла – «Скальд», где главный герой – Любеня, сын Сельги Видящей – был захвачен викингами в семилетнем возрасте, вырос среди них, стал известным воином, знаменитым поэтом-скальдом. И вот его дружина отправляется в набег на славянские земли… Думаю, читатели «Сельги» не будут разочарованы продолжением.
– Как вам кажется: интерес читателя к этнолитературе – явление скоропреходящее или имеет перспективу?
– Мне кажется, интерес этот будет только расти. Нельзя видеть будущее, не оглядываясь на прошлое, – с этим не спорили даже во времена исторического материализма.
– Забираясь в такую древность, не рискует ли писатель «заразиться» прошлым, как неким вирусом?
– Во время работы над «Сельгой», «Скальдом», а теперь – завершающей книгой трилогии происходило и происходит много мистических штучек. Объёмы неожиданной информации сами собой загружаются в голову, как файлы в компьютер. Я действительно начинаю видеть своих героев, какие-то мелкие подробности, детали одежды и быта, манеру поведения, разговора. Когда вышла «Сельга», историки удивлялись: откуда ты взял ту деталь или пятую-десятую? А я их просто видел. Думаю, у писателя, сосредоточившегося на теме, происходит проникновение в некое «информационное поле». Ведь никто уже не удивляется пророкам или экстрасенсам, внятно предсказывающим события будущего. Почему то же самое невозможно с прошлым?
Да, разумеется, с развитием цивилизации человек приобрёл очень много. Жизнь не стоит на месте, развиваясь достаточно поступательно. Остаётся надеяться, что развитие будет продолжаться и технический прогресс порадует нас не только новыми истребителями и баллистическими ракетами. Но кое-что мы всё-таки потеряли в веках. Забыли. Так ли уж это важно – оставшееся «за бортом» истории? Мне представляется – да, в истории важно всё…
Беседовала Марина КУДИМОВА
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Вероломный олич
Портфель "ЛГ"
Вероломный олич
Николай БАХРОШИН
Фрагмент из романа «Скальд»
Ладья свеев шла по реке почти без остановок. Неторопливо, слаженно плескались тяжёлые вёсла, монотонно журчала вода под днищем, тихо, незаметно катила свои воды река.
Неутомимо шли, только новые и новые берега оставались вдали, словно отчаявшись гнаться за свеями. Леса сменялись холмами, перелесками, глыбились скалы, бычились лобастые валуны. Да и сами берега всегда разные – то круто вздымаются, то полого прижимаются к воде.
Пару раз мелькнули на берегах серые деревянные частоколы неизвестных селений, было слышно, как там бухает тревожное било, видно, как бегут в лес бабы и дети, погоняя перед собой скотину, как вооружённые мужики лезут на частокол следить за пришлыми.
Свеи не останавливались, торопились, наверное. Или – боялись, не хотели лезть на крепкие частоколы, где ждали их вооружённые мужики.
Понятно, это им не на двух-трёх навалиться всем скопом, тут – сражаться надо, злорадно рассуждал про себя Любеня. Хоть и знал, конечно, что свеи никогда не боятся драки. Родичи всегда говорили – свеи лютые, жадные до ратного дела, чужой кровью живут, добычей кормятся. Но думать вот так, мысленно унижая пришлых воинов, было приятнее.
На пленников гребцы обращали мало внимания. Когда нужно было пройти мимо них, переступали или просто сталкивали ногами в сторону, как ненужный хлам. Любеня сначала обижался на неожиданные пинки до комка в горле, постепенно начал привыкать, сам научился вовремя отползать с дороги.
«Убегу, всё равно убегу!» – повторял он себе как заклинание…
Каждый вечер дружина приставала к берегу на ночёвку. Воины варили в огромном котле густую кашу, жадно ели, прямо по-горячему хватая ложками из котла. Выбивали днища у бочонков с пивом, черпали хмельное шлемами, надувались так, что, казалось, лопнуть готовы. А головы всё равно не теряли, как заметил Любеня. Всю ночь вдоль становища ходили стражники, перекликались друг с другом. Да и остальные не снимали кольчуг, спали в обнимку со своим оружием.
Им, пленным, тоже подносили каши. Оличи лопали жадно и ещё жаловались, что мало. А вот Любеня есть почти не мог. Рана воспалилась багровым по всей лодыжке, и нога изнутри стреляла болью. Ночами мальчик подолгу не мог заснуть, дрожал от боли и холода, хотя летние ночи были тёплыми и короткими. А когда забывался, продолжая вздрагивать даже во сне, – так лучше бы вообще не засыпать, всё время за ним кто-то гнался, отточенные клинки со свистом рассекали воздух, а вокруг кривлялись и скалились страшные рожи. Не поймёшь – маски шлемов или это лица такие – железные. После подобных снов Любеня просыпался совсем без сил. Те, ночные, были даже страшнее этих, дневных.
Сердобольный Витень пытался ему помочь, несколько раз перематывал ногу новым холстом, разжёвывал какие-то травки, прикладывал кашицу к ране, но толку от этого было мало.
«Мамку Сельгу бы сюда, та живо, одним заговорным словом поставила бы на ноги!» – всхлипывал ночами Любеня, лязгая зубами от лихоманки и жалея себя до слёз. Временами ему казалось, что он уже умирает.
На что свеи равнодушны к своим и чужим болячкам, так и то заинтересовались его состоянием. На очередной ночёвке несколько воинов постарше, с дублёными красными лицами, отмеченными многими засечками и рубцами, подошли, осмотрели ногу мальчика, долго гыркали между собой по-своему.
Потом подошёл тот, что держал правило-весло. Любеня уже узнал, что его зовут Якоб-скальд. Он тоже внимательно осмотрел рану, покачал головой, прищёлкнул языком. Сходил к тлеющему костру, раскалил на углях тонкий острый кинжал. Снова подступил к раненому.
Мальчик ещё не понимал, чего тот хочет, косился на потемневшее, горячее лезвие, отползал в ужасе, а свей уже обхватил больную ногу твёрдой, как клещи, ладонью, рывком притянул к себе. Примерился, одним коротким ударом рубанул по опухоли. Плеснулась боль, словно кипятком обдала. Любеня в дугу скрутился, стараясь не закричать, колотил по земле руками и мычал.
Вместе с кровью на землю потекло много жёлтого гноя. Не обращая внимания на дрожащего мальчика, старый густо намазал рану какой-то остро пахнущей мазью, перемотал натуго, по-новому.
На удивление, стало легче.
С утра – снова плыли. И лихоманка отпустила вроде. И нога уже не так болела. Любеня наконец почувствовал, что может наступать на неё, а не скакать на одной.
Ещё дня через два, после полудня, когда золотой лик Хорса перевалил через середину небосвода и начал клониться к закату, свейская ладья догнала две других, таких же больших, полных воинами и припасами.
Новые свеи приветствовали прибывших громкими весёлыми криками. Заплескали длинными вёслами сильней и слаженней.
Дальше пошли по реке в три ладьи. Совсем войско. Эти, на других ладьях, тоже подчинялись молодому Рорику в красивой броне, понял Любеня. Ишь, как он командует им, перевесившись через борт, а те слушают.
Если рассудить, мальчишке было интересно плыть по реке. Когда лихоманка отпустила его – стало совсем интересно. Он никогда не подозревал, что со средины реки и Явь выглядит как-то по-другому, по-новому. И берега всё время другие, разные, плывёшь и смотришь.
Вот только от своих уплывали всё дальше, видел Любеня, труднее им будет догнать, выручить его.
Он всё ещё верил, что его выручат. А не успеют – сам убежит!
На очередную ночёвку пристали уже всем войском. Становище получилось большим, шумным, воины, обрадованные встречей, долго не могли угомониться. Теперь варили не только обычную кашу, с одной из ладей притащили хрюкающего лопоухого кабанчика, ловко забили его ударом кинжала под ухо, быстро распластали на куски жирную тушу. Мясо и жир покидали в общий котёл, а самые мягкие, сочные куски свеи насаживали на кончики мечей и жарили над огнём.
В этот вечер воины выпили особенно много пива. Раз за разом вышибали дно из бочонков и досуха вычерпывали их своими гладкими шлемами.
Шум, гам, трескучая свейская речь, громкий, как хлопки, хохот, колеблющееся пламя огромных костров…
Если бежать, то сегодня, решил Любеня. Он не знал, куда его завезли свеи, далеко, наверное, но тёмного, ночного леса мальчик теперь боялся меньше, чем этих пришлых воинов.
Куда бы ни завезли, рассудил мальчик, если идти вниз по течению реки – не собьёшься. А от опасности можно и в чащу спрятаться, лес-батюшка всегда укроет, если хорошенько попросить об этом лесных духов и самого Лешего, лесного хозяина. Главное – уважительно попросить, когда-то учил его дядька волхв. Раствориться всей своей малостью в огромном лесу, как капля воды, упавшая в реку, растворяется в ней незаметно и без остатка.
