И вот уж чего я не ожидал, так это визита хозяйки Живоглота через минут пятнадцать после отправки записки. Я как раз улёгся с увлекательным чтивом из запретной секции «Самые тёмные твари волшебного мира», как ко мне в комнату зашла Гермиона с довольным рыжим котом на руках. На человека, собравшегося ложиться спать, она никак не была похожа.
— Довольно оригинальный способ отправки писем, — сказала она мне.
Я пожал плечами.
— Ваша бешеная лестница меня не пропустила. У вас такой причудливый фейс-контроль?
— Это старое правило, — махнула рукой Гермиона, — создатели замка считали, что мальчикам доверять нельзя.
— Ни фига себе, — возмутился я, — а девочкам, значит, можно?
— Гарри, — серьёзно посмотрела на меня она, — ты уверен, что этот несчастный эльф сказал, что в Хогвартсе готовится убийство?
— Уверен. И судя по силе, с которой Добби колотился головой об тумбочку, это правда.
Гермиона закусила губу.
— А ты не думал, что речь шла… о тебе?
— Гермиона, в последнее время смерть мне грозила только от того, как этот прибацанный эльф хотел спасти мою жизнь, — уверенно ответил я, хотя предательские мурашки пробежали по спине, — может Добби вообще неправильно представляет ситуацию. Что-то увидел, что-то услышал, понял всё шиворот-навыворот и тут же побежал меня спасать.
— Домовые эльфы всегда в курсе событий, происходящих в доме, — сомневающимся тоном проговорила Гермиона, — и эльф не может вот так просто уйти из дома без разрешения хозяина. С ним должно быть очень плохо обращались, если он решил вот так придти к тебе… Слушай, почему ты всегда про что-нибудь тёмное читаешь? — воскликнула она, прочитав название моей книги.
Я снова пожал плечами.
— Нравится. Знаешь, как будто читаешь страшную сказку, но только с учётом, что всё это есть на самом деле.
И после минутного размышления добавил:
— И велика вероятность, что с этим ты рано или поздно встретишься.
— Знаешь, — внимательно посмотрела на меня Гермиона, — для человека, который не верит в возвращение Сам-Знаешь-Кого, ты слишком упорно готовишься к войне.
— Надейся на лучшее, а готовься к худшему, — философски заключил я, — я никогда не говорил, что Волдеморт вообще не вернётся. Просто сейчас не тот случай. И почему ты не называешь его по имени? Такой бред — сам-знаешь-кто пошёл сам-знаешь-куда и принёс сам-знаешь-что…
Ответить она не успела — в спальню вошли Дин, Симус и Невилл. Рона, видимо, не смогли отклеить от Лаванды… Симус окинул нас таким торжествующим взглядом, в котором ясно читалась мысль — «я же говорил!». Блин, ну что за люди? Как будто нас с Гермионой застукали за каким-то непотребным занятием!
— Ты абсолютно прав, Гарри, — спокойно ответила Гермиона, давая понять, что у нас тут, в принципе, серьёзный разговор, — его надо называть Волдеморт. Так намного меньше путаницы. Ладно, завтра договорим.
Она поднялась и вышла из комнаты, пожелав всем спокойной ночи. Дин проводил её взглядом, а затем обернулся ко мне:
— Слушай, Гарри, если не секрет — а о чём вы тут говорили?
— О том, что бояться произносить вслух имя «Волдеморт» — глупо. А вы что подумали?
Мои одноклассники тут же сделали вид, что подумали они как раз об этом.
* * *
Утром за завтраком я всё ёще был в повязке. Рука уже почти не болела, но всё равно делать резкие движения я не решался.
За гриффиндорским столом максимум внимания досталось Рону, как человеку, благодаря которому факультету досталась просто героическая победа в матче. И я на какое-то время почувствовал, что всё становиться на свои места, и я опять просто Гарри, и никто не пялится мне в лоб при встрече. Знаете, о чём я подумал? Как же я давно никому не говорил: «Привет, я — Гарри Поттер». Когда тебя все знают, чувствуешь себя таким… старым.
— Вот ты и дождался, — наклонилась ко мне Гермиона.
— Что? — не понял я.
— Ну, ты так ждал того момента, когда все прекратят обращать внимание только на тебя, — объяснила она.
— Ты об этом, — усмехнулся я, — это точно. Такое облегчение — будто гора с плеч. Не поверишь — в школе мы с Патом и Лу были главными аутсайдерами.
— Правда? — удивилась Гермиона.
— И мне это нравилось, — добавил я.
* * *
Оказалось, ничего не делать было не так просто. После завтрака я выслушал от Рона все подробности прошедшего матча. Пошёл к Хагриду посмотреть, не проснулась ли моя спящая змеиная красавица — а попал на урок по Уходу за магическими существами у пятого курса. Хагрид как раз рассказывал про единорогов, демонстрируя своих маленьких однорогих сироток, и даже разрешил мне поприсутствовать. Я почувствовал себя какой-то приглашённой звездой, поэтому решил не оставаться.
Но моя радость от того, что я больше не знаменитость, оставалось недолгой. В конце обеда, когда Гермиона рассказывала мне, что сегодня было на Зельях, мимо прошла хихикающая Паркинсон, и кинула ей какой-то журнал.
— Возьми, Грейнджер, почитай про похождения своего героя. Страница двадцать восемь.
Гермиона автоматически раскрыла журнал. Я пододвинул его к себе и первое, что мне бросилось в глаза — это фотография, на которой Лу набрасывается на меня с объятиями.
«Сердечные тайны Мальчика-Который-Выжил» — так гласило название этой статьи. До меня не сразу дошло, что это про мои сердечные тайны тут кто-то решил рассказать.
Ну, первая часть была просто плагиатом той, первой статьи обо мне — где я предстаю асоциальным типом с криминальными замашками. Зато вторая часть была просто чудо — «бунтарский дух юного Гарри Поттера и в Хогвартсе не обнаружил препятствий… Нарушение правил… бла-бла-бла…»… нет, ну это понятно, я теперь в курсе, какой я нехороший… Но вот это — «успехи Гарри в освоении магией не идут ни в какое сравнение с его успехами на любовном фронте. Едва попав в Хогвартс, он сразу же стал встречаться со своей одноклассницей — Гермионой Грейнджер. К слову сказать, эта молодая особа, несмотря на свой юный возраст, необычайно честолюбива — любовь к знаменитостям у неё в крови. И, если помнят читатели, именно она сразила сердце мрачного Виктора Крама на Турнире Трёх Волшебников (см. № 2 за 1995 г.). Так что Гарри Поттер, заслуживший знаменитость одним своим существованием, послужил прекрасной заменой звезде квиддича.
Но Мальчика-Который-Выжил, который и до Хогвартса успел сменить несколько девушек, оказалось тоже не просто удержать. Едва увидев на горизонте достойную замену, он тут же бросился к ней в объятия. И кем же оказалась его избранница? Луизой Ван Дер Хайм, младшей дочерью Кристофа Ван Дер Хайма, известному всему магическому финансовому миру банкира, ведущего обменные операции с банком Гринготтс. Луиза не обладает выдающимися магическими способностями, она даже не учится в Хогвартсе, и некоторые считают, что она сквиб — но зато юная аристократка унаследовала красоту от своей бабушки-вейлы и, конечно, ещё унаследует часть огромного состояния своего отца. Так что она, несомненно, является одной из самых завидных невест в магической Британии…»
Дочитать я не смог. Меня согнуло… нет, просто скрючило от дикого хохота. Блин, что за мир! Чуть ли не каждый день узнаёшь о себе что-то новенькое!
Рядом хохотала Гермиона. Я поражаюсь — эту девчонку возмущают слухи про нас в школе, а когда это написали в газете — ей по фигу!
— Гер… Гер… миона, прости, — еле выдохнул я, — это всё… всё из-за денег…
— Нет, ни за что… не прощу, — пробормотала Гермиона, вытирая выступившие от смеха слёзы.
— Не пре… пер… переживу, — уже икая от смеха заявил я. Кто-то услужливо пододвинул стакан с водой, — чёртов презренный металл!
— Ну всё, хватит ржать, Казанова хренов, — раздался знакомый голос сзади и моего плеча коснулась палочка. Смех прекратился. Я облегчённо вздохнул.
— Спасибо, Пат, а не то это уже стало походить на истерику.
— Рита Скиттер, — проговорила Гермиона, тоже глубоко вздыхая, — ненавижу.
— И тебе она успела насолить? — удивился я, вылезая из за стола, — организуем тайное общество и убьём её.
— Мне интересно, откуда она взяла этот снимок? — задумчиво сказала Гермиона, — Дамблдор запретил ей появляться в Хогвартсе ещё во время Турнира Трёх Волшебников.
— Какая тут тайна? — хмыкнул Пат, — снимки ей мог послать кто угодно — хоть та же Паркинсон, а уж статью высосать из пальца любой дурак сможет. У нормальных людей это называется «жёлтая пресса», — заключил он.
— Кстати, мы отрабатываем своё наказание в этот четверг, Гарри, — Гермиона посмотрела на нас со значением. Мы с Патом переглянулись.
Глава Двадцать Четвёртая, в которой я возвращаю своё имущество
— Мне интересно, — сказал я, — почему Скиттер написала и про меня, и про Лу, и даже про тебя, но ни слова про Пата. А какая была бы статья — асоциальный Поттер и его лучший друг — мизантроп и нигилист Рэндом.
