Мысль о Мэгги, о ее лице, сияющем надеждой, наполнила его отвращением к себе, которое он не мог проглотить и с которым не хотел жить. Девушке не понравилось бы, что он целует других, как будто ее поцелуи ничего для него не значили. Она бы тоже не хотела, чтобы он так обращался с учителем. Черт возьми, он не хотел так обращаться с мисс Баркер. Черт возьми! Он оттолкнулся от учительского стола и отошел на несколько шагов.
— Дайте мне книгу, — коротко сказал, протягивая руку, пока не передумал. — Я сделаю все, что в моих силах. Вы дадите мне неделю?
Рот мисс Баркер приоткрылся, и на минуту она, казалось, растерялась. Затем закрыла рот, расправила плечи и чопорно кивнула. Подошла к тому месту, где стоял он, протянула руку и вложила книгу в его раскрытую ладонь.
— Безусловно. У тебя все получится. Это действительно замечательная книга. — Она даже не заикалась и не краснела, когда говорила, и Джонни впервые задумался, действительно ли она хотела, чтобы он все-таки поцеловал ее. Может быть, она боялась его. Возможно, так и было с самого начала — не влечение, а запугивание. От этой мысли ему стало не по себе, и он решил прочитать книгу и хорошо сдать тест в качестве своего рода епитимьи. Его собственные слова, обращенные к Мэгги, звенели у него в голове. — За каждым плохим мужчиной стоит женщина, которая не может перед ним устоять. — Он не хотел быть плохим человеком. Джонни прочтет книгу. Мысль о том, что Мэгги гордилась бы им, засела где-то в глубине его сознания. Он оттолкнул ее и вышел из комнаты, оставив бедную мисс Баркер в покое.
***
Книга была не так уж плоха. На самом деле, она ему даже понравилась. К концу он был поглощен рассказом о неудачнике, который стал героем. Он даже представил себя на месте Сидни Картона, персонажа, который отдал свою жизнь, чтобы спасти другого человека, который, как он знал, был лучше его. Он добровольно пошел на гильотину. Боже, это был бы страшный путь, Джонни содрогнулся, представив это. Но это было бы быстро — и, вероятно, безболезненно. Смог бы сделать это? Смог бы он пожертвовать своей жизнью ради кого-то другого?
Джонни долго и упорно думал об этом, когда закончил книгу, сжимая роман в руках, последние страницы были давно прочитаны. Он всегда был хозяином в доме, а мужчины защищали свои семьи. Настоящий Джон Кинросс — его отец — давно умер. Никто не знал, где он, и Джонни едва помнил его, поэтому никогда не скучал по нему. На самом деле, он и раньше задавался вопросом, был ли Билли вообще сыном Джона Кинросса. Долли назвала обоих своих сыновей фамилией Кинросс, которую она оставила себе, и это было достаточно для Джонни. Билли принадлежал ему, независимо от того, были ли у них одни и те же отцы. Да, он умер бы за Билли, если бы пришлось.
А за Мэгги? Тихий голос внутри него задал вопрос, к его большому отвращению. Он зарычал от разочарования, заставив Билли пошевелиться во сне, лежа на узкой кровати рядом с ним. Швырнул книгу через всю комнату и наблюдал, как она ударилась о стену с такой силой, что сломался переплет книги. Билли сел, словно получил пощечину, а затем снова лег, как ни в чем не бывало, беззаботно проваливаясь в сон. Джонни не мог не улыбнуться, увидев взъерошенные волосы и заспанное лицо своего младшего брата. Когда Билли снял очки, напомнил Джонни о том, как тот выглядел, когда был совсем маленьким. От этого Джонни стало немного больно внутри, как бывает у родителей, когда они понимают, что ребенок, которого любили, превратился в совершенно новое существо.
Джонни почувствовал, как на него наваливается беспомощность, и это была не просто тоска по уходящему времени. Это была Мэгги, которая бесследно исчезла. Девушка без номера телефона и адреса, которую он никак не мог выбросить из головы. Ему снилась она, смеющаяся над ним, ее длинные темные волосы развевались вокруг, движения были уверенными и плавными, под стать его движениям, когда они танцевали вокруг спортзала, в звездную ночь и на пляже, где его сон всегда заканчивался тем, что он снова целовал ее.
Шеф Бейли поговорил с Лиззи Ханикат. Она говорила расплывчато так, как расплывчаты дети — говорила ему что-то, казалось бы, полезное, только чтобы опровергнуть это в следующем предложении. Единственное, что было ясно, так это то, что она действительно знала Мэгги, она помогла ей взять машину, и она не знала, где та сейчас находится.
Шеф полиции Бейли также поговорил с мистером Эндрю Расселом и его женой, а также их дочерьми Кэти и Ширли. В последнее время к ним не приезжал никто из родственников, и они не были связаны ни с кем по имени Мэгги. Оказалось, что та сочинила эту историю на месте. От этого открытия Джонни почти полегчало. Тайна ее исчезновения была сравнима с тайной личности, что заставило его поверить, что она исчезла намеренно и не стала жертвой чего-то гнусного.
Во всем штате Техас не было оповещений о пропаже молодых девушек, не говоря уже о девушках, подходящих под ее описание. Техас, по-видимому, был отличным местом для молодых леди в возрасте 15–20 лет, потому что каждая из них оставалась на месте в тот период, когда пропала Мэгги. Шеф полиции Бейли сказал, что он подал заявление и спрятал его, но больше ничего не мог сделать. Сказал, что это все равно что искать привидение.
***
Выпускной пришел и ушел. Он сделал это. Джонни получил свой диплом, и он на самом деле заслужил его… ну, в основном. Он немного флиртовал, но получил пятерку на итоговом тесте за «Повесть о двух городах», что должно чего-то стоить. И во многих отношениях это были «лучшие времена и худшие из времен». Он был свободен. Больше не было школы, учителей, директора Маршалла, дышащего ему в затылок. Мог работать полный рабочий день в магазине Джина, проводя время за тем, что любил больше всего. — Чинить машины и ходить по барам, — с казал Картер, когда они после выпускного устроили «мужские объятия». Тот орал — и на минуту Джонни представил, как занимается именно этим, чинит машины, ходит по барам и стареет. И он запаниковал.
Джонни уже не был уверен, что это все, чего хотел. Ему определенно нужно было побыть рядом, пока Билли не закончит школу. Ему нужно было убедиться, что мама не влюбится не в того парня и не попадет в беду тоже. Но что потом? Возможно, там был гораздо больший мир. Мир, в котором Мэгги существовала где-то за пределами его собственной маленькой жизни. Он внезапно почувствовал себя опустошенным и закончил тем, что рано ушел с вечеринки после окончания школы, направившись к водохранилищу, чтобы прыгать по камням и спать на песке. Он провел много летних вечеров в резервации. И вот теперь была середина лета, август дышал на него своим горячим дыханием и своим вспыльчивым характером, и он снова оказался там. Уехал после работы, сбросил обувь и, полностью одетый, прыгнул в выпивку, просто чтобы сбежать от нее. Потом он лежал на пляже и чертовски жалел, что не танцует с Мэгги.
Он включил радио в своей машине точно так же, как в ночь выпускного бала. Он слушал, как тот же старый диктор крутил одни и те же песни, и смеялся над собой за то, что он такой старый. Вот он, Джонни Кинросс, который мог заполучить любую девушку, какую хотел, сидит в одиночестве, мечтая о девушке, с которой встречался всего один раз.
— И вот совершенно новая песня выходит к вам в эфир, ребята. Это красота…расскажите своим друзьям, что вы услышали это здесь первыми. The Platters поют «Дым попадает вам в глаза». — Натренированный голос диктора представил следующую песню со всем энтузиазмом и энергией истинного меломана, и Джонни резко выпрямился, когда вступительные такты растеклись по песку. Слушал, все больше и больше сбиваясь с толку. Никогда раньше не слышал эту песню, он бы запомнил ее только по названию.
Это была ее песня, которую Мэгги любила. Как это могло быть ее любимой песней, если она еще даже не была выпущена? Она сказала, что это старая песня, но все равно лучшая песня о любви, которую она когда-либо слышала. Старая песня? Диктор сказал, что она совершенно новая….
