— А Лестер?
Калли образно представила своего друга и улыбнулась.
— Он сын сквайра, нашего соседа. Отец Лестера сильно переживал, когда папа взошел на более высокую ступеньку благодаря своему подвигу. Вы знаете, в Стерминстер-Ньютон очень ценятся такие вещи. Но сквайр до последнего времени не подавал виду. Я думаю, он рассматривал меня как пару для сына, пока не понял, что я самым настоящим образом вожу Лестера за нос и мы навсегда останемся просто хорошими друзьями. Это так и есть, Лестер — мой самый близкий друг.
— Бедный Лестер, — сказал Саймон, подмигивая своими глазами цвета хереса, — Оказывается, все дело в той крепкой дружбе, о которой вы говорите. Вот почему он позволил одеть себя в тот розовый ужас.
Калли понимала, что над ней смеются.
— Лестер… Лестер… — осторожно начала она, заимствуя лексику мисс Хейверли, — это что-то податливое, как глина. — Затем собралась, решив, что пора говорить открытым текстом. — В точности то, чем вы считаете меня, милорд. Но на самом деле я не такая. Я не была бы сейчас здесь, если бы сама этого не захотела. И не позволила бы вам сделать меня частью вашего плана, если бы не видела в нем смысла и не оценила его простоты.
— Неужели? — Саймон, не сводивший с нее глаз, перевел взгляд к горизонту.
— О да, ваш проект произвел на меня большое впечатление. Вы сами это знаете. Потому я с таким прилежанием усваивала уроки вашей матушки. По сию пору не верится, что я позволяла втирать себе в кожу клубнику со сливками и по часу в день расхаживала в моей клетке с тремя томами на голове. Последнее требовало большой осторожности, так как Имоджин, кажется, приравнивает мисс Остин к Шекспиру.
Саймон, лежа на одеяле с той же вальяжностью, продолжал задавать вопросы, будто для него не было ничего приятнее этого занятия. Он бросил обглоданную косточку в направлении корзины и вытер пальцы салфеткой.
— Вы сказали, в вашей клетке? Не слишком ли сурово, Калли?
Она встала на колени, запрокинула голову и нацелила куриную ножку себе в сердце. Затем драматическим жестом воздела ее, подобно мечу, в небо и продекламировала:
О, дайте мне волю,
Ибо если моею тюрьмою
Будет даже сам рай,
Я все равно не перестану
Страстно желать
Перепрыгнуть хрустальные стены.
Не меняя позы, она взглянула на Саймона свысока, подобно Боадицее[11], и добавила гордо:
— Так говорит Джон Драйден[12].
— Бесстыдный маленький ребенок хочет, чтобы его отшлепали, — не замедлил ответить Саймон, бросив салфетку следом за куриной косточкой. — Это говорит Саймон Роксбери, виконт Броктон.
Когда Калли с хохотом повалилась на траву, ее голова оказалась всего в нескольких дюймах от его головы. Над ними сияло солнце и своими лучами дарило тепло многообещающей дружбе, пришедшей на смену враждебности. Неприязни больше не существовало, во всяком случае, так думала Калли.
Они непринужденно болтали, и не подумав отодвинуться друг от друга. В течение получаса или чуть более они разговаривали о философии, недавней войне и проблемах бедных, а последние пять минут сравнивали достоинства шоколада и мяса в условиях жизни на необитаемом острове. Калли предпочла бы иметь годовой запас шоколада, потому что этот продукт долго не портится. Довод ее был принят. Но потом Саймон выдвинул свой аргумент — мясо можно заменить копченым окороком. И спор продолжился.
Как хорошо, что можно с кем-то нормально поговорить теперь, когда Джастина нет в Англии, думала Калли. Лестер замечательный товарищ, но ему не хватает быстроты мышления Джастина или Саймона Роксбери. Когда она была с Лестером, главенство всегда принадлежало ей. Но как она ни любила командовать, ей хотелось иметь более сообразительного партнера, под стать брату или виконту. Общение с такими людьми требовало ума и находчивости.
Они с Саймоном поднялись в одно и то же время, чтобы снова наброситься на корзину. Оставшаяся часть курицы исчезла в одно мгновение.
— Саймон, мы скоро приступим к нашему плану, да? — немного погодя спросила Калли, протягивая ему свой пустой бокал. И нахмурилась, увидев, что тот наполнил его прекрасным белым вином лишь наполовину. — Мы разгромим Ноэля Кинси очень быстро. Не успеет он понять, что случилось, как будет лежать лицом вниз в сточной канаве. И ему покажется, что его жизнь разлетелась на мелкие осколки, которые прольются дождем на его искалеченное тело.
— Вы такое кровожадное создание? — улыбнулся Саймон, но сразу стал серьезным. Калли заметила, что на самом деле он не собирается отвечать на ее вопрос и даже пытается как-то ее улестить. — Имоджин, однако, преуспела, даже если это только завершение работы, начатой вашей гувернанткой. Правда, мне не настолько безразлично мое здоровье, чтобы я осмелился хвалить других ваших учителей в присутствии матери.
— Я не могу с вами согласиться! — с жаром возразила Калли. — Имоджин не лелеяла больших надежд, когда впервые увидела меня в моих бриджах, но все же с энтузиазмом взялась за дело. А мне не хватило смелости сказать, что я не хожу на прогулки босиком, увязая в грязи по щиколотку, и не ем руками. Просто я позволяла ей верить, что она творит чудо.
— И я вам за это благодарен. — Саймон сорвал длинную травинку с метелочкой на верхушке и начал вертеть ее между большим и указательными пальцами. — Но понимаете, прежде чем вы предстанете перед обществом, нужно еще немного поработать. Тогда Филтон будет у нас на мушке. Кстати, у нас есть время для уроков. Согласно последним сведениям, намеченная нами жертва пока пребывает в деревне и неизвестно, когда вернется в Лондон.
— Вы правы, — согласилась Калли. Однако какое-то неприятное ощущение в затылке подсказывало ей, что за этими речами может последовать нечто иное, неугодное ей. Знать бы только что! Она попробовала превратить все в шутку. — Остается еще одна небольшая проблема, — сказала она, подражая Имоджин. — Девушка умеет себя держать. Умеет говорить. Она умеет даже есть. Но совсем не умеет танцевать, черт побери!
Саймон собрался взять в рот травинку, но не донес на дюйм, услышав о таком ужасном недостатке. Он испытал огромное облегчение и отругал себя, что не может скрыть своих чувств.
— Она… то есть вы… не умеете танцевать? Калли наморщила нос и покачала головой:
— Ни единого па. Мисс Хейверли собиралась нанять для меня учителя танцев, но тут Джастин вернулся из Лондона с позором. После этого папа не мог себе позволить держать даже ее. Прошлой осенью он хотел вывезти меня на малый сезон. Это было бы короче и не так накладно, вы понимаете. Но ничего не получилось, хотя, по правде сказать, я не очень сильно расстроилась. А вообще ведь это важно, да? Я имею в виду умение танцевать.
