Вышка кивнул, встал в позицию.
Бос подошел к своему начальнику.
— Как дела у малыша? — спросил Хар-Руд.
— Неплохо. Но если ты хочешь знать мое мнение о его шансах на Арене — они невелики! Тем более — против Устула. Парнишка неопытен, а сокт хитер, как демон! Он даже меня мог бы подловить!
— Не думаю, что он будет слишком изощряться с каким-то учеником!
— Вот разве что! Парень ведь и меча настоящего в руках еще не держал!
— Разве?
— Ну, если не считать клинка Ордаша! — Бос усмехнулся. — Ты мог бы просто вздрючить всех троих!
— Мог бы. Но насчет меча ты не прав! Чем, по-твоему, он прикончил стражника? Пальцем?
Бос промолчал. Но всем своим видом выражал неодобрение.
— Я знаю, что делаю! — резко сказал Хар-Руд. — Надо подобрать ему кличку! Что-нибудь крутое!
Некоторое время оба наблюдали, как молодой самериец и Вышка обмениваются ударами. Доспехи Вышки звенели чаще, чем шлем и нагрудник Кэра.
— Быстрый, — сказал Бос. — Молния?
— Молния — чересчур!
— Он бьет с места, как кобра.
— Кобра…
Хар-Руд подвигал челюстями, будто пробовал слово на вкус.
— Нет, не кобра — змея! Змея!
— Что-то есть, — согласился Бос. — Хотя лицом-то он скорее на птицу похож…
— Решено! — подытожил Хар-Руд. — А клиночек я для него припас! Эй, раб!
Слуга, стоявший позади со свертком в руках, приблизился.
— Разверни! — велел Хар-Руд, и Босу: — Попробуй!
Гладиатор вынул из ножен узкий меч.
Длиною оружие было около двух локтей, а шириной — от трех до двух пальцев: к острию клинок слегка сужался. Гарда плоская, формой имитирующая бабочку.
Бос попробовал баланс, проверил гибкость и сделал три быстрых выпада в разные стороны.
— Коротковат. Для меня, — сказал он, поглаживая полированный металл. — Но пареньку — в самый раз!
— Значит, одобряешь?
— Да. Если малыш успеет овладеть этим красавцем за два дня, я не поставлю на Устула!
Хар-Руд самодовольно улыбнулся.
— Но на парнишку я тоже не поставлю! — разочаровал его Бос.
— Твое дело — подготовить его! — проворчал Хар-Руд. — Забирай меч и приступайте! Я велю освободить для вас всю полосу живых мишеней!
Бос кивнул и, встряхивая клинком, пошел к своему подопечному.
Мать и дочь Шера возвращались домой. Утро давно миновало, и сквозь шелковые шторы паланкина просвечивало белое дневное солнце.
Обе, откинувшись на мягкие подушки, потягивали из тростинок охлажденный сок. Рабыня, сидевшая напротив, ленясь, редко взмахивала опахалом из укороченных павлиньих перьев.
Ветерок шевелил пшеничного цвета волосы Ирдик и каштановые локоны Вардали, овевал их обнаженные груди, утомленные лица.
— Хорошо повеселилась, девочка? — спросила Вардали Шера слегка охрипшим голосом.
Дочь не ответила.
Вардали приоткрыла зеленый глаз. Сквозь застывшее на ее лице выражение сытости проступил интерес.
Бурно проведенная ночь не оставила следов на ее теле. Если не считать пары синяков и глубокого довольства.
А вот Ирдик выглядела не блестяще. Лицо ее осунулось, мягкие шелковистые волосы посерели от пыли, спутались, под глаза легли синие тени.
Вардали взяла руку дочери, нежную ручку урожденной Шера, с тонкими пальчиками и узкой мягкой ладошкой. Сейчас гладкую кожу ее покрывали ссадины, ухоженные ногти — обломаны, пурпурный лак местами сошел. Немало понадобится времени и стараний опытных рабов, пока эта ручка обретет прежнюю красоту.
— Очень ты пылкая! — с легкой укоризной произнесла Вардали.
Ирдик сердито вырвала руку.
Вардали потянулась к сосуду с соком, немного отпила:
— Ты должна больше заботиться о себе! — заявила она убежденно. И, подумав, добавила: — И обо мне! Этот мальчик…
Ирдик дернулась так резко, что ее собственный сосуд с соком упал на ковер. Хорошо, серебряный — не разбился.
Вардали отшатнулась от неожиданности.
Изумрудные глаза Ирдик пылали яростью:
— Не смей называть его мальчиком!
— Ну хорошо, хорошо, успокойся! — примирительно проговорила женщина.
Ее ошарашил порыв дочери, непонятная ярость. Что же между ними произошло?
Ирдик вдруг всхлипнула, содрогнулась и уткнула лицо в ладони. Плечи ее тряслись.
Мать обняла девушку, стала нежно поглаживать по спине. Волосы Ирдик, колеблемые взмахами опахала, щекотали руку Вардали Шера. Она ничего не понимала, но с привычной мягкой уверенностью заговаривала рыдания дочери:
— Успокойся. Не плачь. Ну ладно. Все пройдет, моя дорогая…
Неожиданно Ирдик выпрямилась, повернула к матери зареванное лицо:
— Мы должны забрать его оттуда! — воскликнула она. — Ты поняла?
— Но он — царский гладиатор! — увещевающе проговорила Вардали. — Как мы можем забрать из дворца царского гладиатора, доченька? А потом, ты уверена, что он сам захочет покинуть Двор? Уж поверь мне, я ведь знаю неплохо этих мужчин, — им всем по нраву такая жизнь!
— Но они умирают! — всхлипнула Ирдик.
— Ну конечно! — согласилась Вардали. — Именно это и делает их жизнь такой… пряной!
— Но они убивают друг друга!
— Раньше тебе это нравилось! — напомнила Вардали.
— Я не хочу, чтобы убили… его! — Девушка с трудом сдержала рыдания.
— Но он еще ученик! Не скоро…
— Ты должна мне помочь! — упрямо заявила девушка. — Пусть отец заберет Кэра оттуда! Он — советник царя! Не может быть, чтоб он не смог получить жизнь какого-то ученика гладиатора!
— Послушай, — мягко возразила Вардали. — Ты же знаешь, нынешний царь строг в отношении законов!
— Ничего я не знаю! И знать не хочу!
Лицо Ирдик выразило абсолютную непреклонность.
«Вся в меня! — с удовольствием подумала ее мать. — Немного не хватает гибкости, но придет со временем. Я хочу! И все!»
Вардали откинулась на подушки, очень довольная собой; красивая, молодая еще женщина, у которой есть все: мужчины, деньги, власть и дочь, что со временем станет ее продолжением. А когда жизнь Вардали минует время страстей, Ирдик наполнит ее смыслом. Она представила, как год за годом передает взрослеющей дочери свой немалый опыт, и зажмурилась от предвкушения.
Женщина забыла о собственной юности. Забыла, что светские интриги и похотливые игрища вовсе не были ее мечтой. Вардали Шера была достойна большего, чем власть над собственным мужем и его слугами. И она была способна получить большее. Вардали просто не повезло.
— Ему понравится у нас больше, чем среди этих мужланов-гладиаторов! — убежденно заявила Ирдик.
«А сам он разве не мужлан?» — подумала ее мать, но вслух не произнесла. Мысль о том, чтобы взять юношу в дом Шера, не приходила ей в голову. А ведь очевидно: если Гагаран купит его…
