появились многочисленные объявления о производстве абортов нехирургическими методами (так называемые таблетированные аборты). Однако большинство этих методов не регламентированы Минздравом РФ, т. е. фактически незаконны. По информации главного гинеколога Комитета здравоохранения г. Москвы Коваленко число криминальных абортов, сделанных в нелегальных и полулегальных клиниках г. Москвы составляет около 40 %, в то время как по данным Минздрава России в 1992–2001 гг. доля криминальных абортов снизилась с 0,3 до 0,1 % в общей массе абортов.[365] Не случайно проблеме незаконного производства аборта в последние годы уделяется определенное внимание.[366]
На наш взгляд, расширение круга субъектов, способных нести уголовную ответственность за незаконное производство аборта, усилило бы борьбу с криминальными абортами и тем самым повысило превентивную роль уголовного закона, а кроме того – позволило бы сохранить жизнь и здоровье многим женщинам. Безусловно, лица, не имеющие специального медицинского образования, в полной мере не осознают опасности противопоказаний к плодоизгнанию и легкомысленно относятся к этой операции. Этим и определяется повышенная общественная опасность аборта, производимого лицом, не имеющим соответствующего медицинского образования. Врач-специалист же предпринимает все меры предосторожности для благоприятного исхода операции. Тем не менее он не может не понимать той опасности для жизни и здоровья женщины, которую несет операция по плодоизгнанию. И уж совершенно безнравственно врачу, призванному спасать жизнь людей, в результате своего легкомыслия ставить под угрозу жизнь женщины, нарушая установленные правила и процедуры. Другое дело, что уголовная ответственность врача-специалиста должна быть мягче.
Необходимо, на наш взгляд, установить уголовную ответственность и за понуждение женщины к производству аборта, ведь нередко инициаторами производства аборта являются не сами женщины, а родственники, супруги, любовники и т. п.
Смягчение политики государства в отношении незаконного производства аборта прослеживается не только в конструировании признаков объективной стороны рассматриваемого преступления, но и в санкциях, установленных за его совершение. Если УК РСФСР 1922 и 1926 гг. предусматривали наказание в виде лишения свободы, то УК РСФСР 1960 г. и УК РФ 1996 г. в качестве максимального наказания предусматривают исправительные работы на срок до 2 лет. На наш взгляд, это вряд ли справедливо, ведь в результате данных действий под угрозу ставится жизнь не только матери (если даже она сама выразила согласие на операцию), но и жизнеспособного плода.
В криминализации нуждается не только производство незаконного аборта врачом-специалистом, но и причинение тяжких последствий медицинским работником в результате недобросовестного отношения к своим профессиональным обязанностям. Нормам уголовного законодательства принадлежит особая роль в охране урегулированных медицинским законодательством правоотношений. Это связано с тем, что возникающие между медицинскими работниками и пациентами правоотношения по поводу оказания медицинских услуг связаны с наиболее ценными благами – правом человека на жизнь и здоровье. Уголовно-правовая охрана прав и свобод пациента представляет собой одну из самых актуальных проблем.
Часть 2 ст. 109 и ч. 2 ст. 118 УК РФ, предусматривающие уголовную ответственность за причинение, соответственно, смерти и тяжкого вреда здоровью вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей, не в полной мере обеспечивают охрану прав личности. Особого внимания заслуживает вопрос об ответственности врачебного персонала за ненадлежащее выполнение своих обязанностей и допущение ошибок. Например, больного лечили от простудного заболевания, в то время когда у него была бронхиальная астма. Назначенные в первом случае процедуры, безусловно, только усугубили его положение.
В действующем УК РФ отсутствует уголовная ответственность за совершение врачебных ошибок, в результате которых наступила смерть либо был причинен вред здоровью. На наш взгляд, это вряд ли справедливо, поскольку врач является специальным субъектом и несет особую ответственность за жизнь и здоровье больного вследствие имеющихся профессиональных навыков. Как верно отмечал М. Д. Шаргородский, деятельность врача, иногда формально, а иногда и фактически приходит в противоречие с положениями уголовного законодательства, нанося вред или угрожая тем интересам личности, которые охраняются уголовным законом.[367]
Из-за халатности врачей нередко гибнут люди. Официальной статистики о количестве медицинских ошибок не ведется, однако различные социологические опросы показывают, что оно достаточно велико. По разным данным несовпадение анатомического и клинического диагнозов происходит в 18–20 % случаев. Президент конгресса академии РАМН А. Чучалин отмечает, что уровень допускаемых в медицинской практике врачебных ошибок превышает 25 %.[368]
Заместитель министра здравоохранения и социального развития России В. Стародубов в декабре 2005 г. на проходившем в Москве симпозиуме Всемирного альянса за безопасность пациентов заявил, что журналисты раздувают проблему врачебных ошибок и тем самым подрывают авторитет медицинских работников. Но такая проблема существует, и о ней необходимо говорить предельно откровенно.
Введение уголовной ответственности за совершение указанных деяний позволило бы повысить превентивную роль уголовного законодательства. В Древнем Египте, например, лекарь за неудачное лечение мог наказываться даже смертью. В Палестине за увечье больного в результате неудачной операции врачу отрубали руку. В России предусматривалось наказание за вред здоровью, причиненный неправильным лечением. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. устанавливало ответственность врачей за ошибки, сделанные ими при осуществлении своих профессиональных обязанностей, если в результате по неосторожности наступала смерть. Наказанием служило церковное покаяние.[369]
Ответственность врачей за ошибки в разные исторические периоды была неодинаковой и зависела как от общественного мнения, религиозных и нравственных норм, так и от достижений медицинской науки. Уже в буржуазной Франции ответственность врача признавалась только за правонарушения умышленного характера. Да и не всегда личные качества того или иного врача могут повлиять на исход лечения, учитывая, что решение ряда вопросов практической медицины технически вообще невозможно.
Еще в 1935 г. Т. Д. Эпштейн отмечал, что в ошибках врача нет вины, если он «стоит на уровне современных научных и технических требований и что им честнейшим образом исчерпаны все средства исследования и помощи, диктуемые наукой в данной ситуации».[370]
Учитывая специфику врачебной деятельности, нельзя отразить все ее особенности в юридических формах, но это не должно служить основанием освобождения от уголовной ответственности. Введение специальной уголовной ответственности за явные и серьезные врачебные ошибки, повлекшие тяжкие последствия, при наличии между больным и врачом определенного контракта на медицинское обслуживание и наличия вины врача в форме неосторожности, просто необходимо, поскольку ни в одной сфере человеческой деятельности ошибки не влекут за собой столь тяжких негативных последствий, как в области практической медицины. Это вопрос не только медицинский, не только правовой, но и нравственный.
М. Д. Шаргородский справедливо отмечал, что человек должен отвечать, если взялся за деятельность, с последствиями которой справиться не в состоянии.
Наличие общих статей, предусматривающих уголовную ответственность за причинение смерти либо тяжкого вреда здоровью вследствие ненадлежащего исполнения своих обязанностей, как уже отмечалось выше, не отвечает реалиям современной жизни и сложившейся в последнее время негативной практике, когда врачи часто остаются безнаказанными в случае
