– И будешь недалек от истины, – пожал плечами Бекеш.
– Я знаю, – самодовольно согласился Рамазан, бросая на своего помощника многозначительный взгляд, мол, учись.
Мансуру осталось только виновато потупить взор. Ведь он также был знаком с Бекешем, но вот не узнал. А ведь хозяин сказал только миг назад, что фотографическая память на лица и способность быстрой оценки человека – это залог успеха в их деле.
– Итак, с чем ты пожаловал? В последний раз ты доставил мне красавицу, на которой неплохо заработали мы оба. Что сейчас?
– Ну, во‑первых, я бы попросил не распространяться по поводу того, что я Бекеш. Меня зовут Артем.
– А во‑вторых? – согласно кивая головой и бросая многозначительный взгляд на Мансура, подбодрил Рамазан.
– Ты не поверишь. На этот раз я пришел к тебе в качестве покупателя.
– Бекеш… Хм. Прости. Артем, ты решил обзавестись рабами?
– Считай, что так.
– И кто тебя интересует?
– Дикие, – Рамазан в удивлении вздернул бровь. – Самые непокорные, – в подтверждение своих слов кивая головой, уточнил он. – От шестнадцати до двадцати двух лет.
– Зная тебя, я делаю вывод, что ты собираешь отряд. Тебе нужны бойцы.
– Правильно.
– Ну что же, тогда ты правильно зашел. И сколько тебе нужно?
– Десяток.
– Найдется столько. И пока даже чуть больше. Натащили тут. Не успели еще обработать. Пятьсот рублей за голову. Без торга.
– Да какой уж тут торг! Я просто встану и уйду. Ребята-то крепкие, к гадалке не ходи. Я даже допускаю, что не измождены, коль скоро их в обработку еще не взяли. Но пять сотен… Им красная цена – три. Я же беру необработанных крепких ребят, а значит, и ты не несешь дополнительные затраты.
– Ты говорил, что у тебя для меня выгодное предложение. И в чем моя выгода? – пожав плечами, с ленцой произнес работорговец.
– Рамазан, не прибедняйся. Отдав их мне по три сотни, ты уже не прогадаешь. И при этом я еще не озвучил свое предложение.
– Четыре сотни за голову. И я готов выслушать твое предложение.
– Три. И я излагаю суть.
– Хм. Оно хоть того стоит?
– Уж поверь.
– Хорошо. Триста пятьдесят.
– Три сотни, Рамазан. И я еще буду выбирать. Раз уж их у тебя больше десятка.
– Бекеш…
– Артем. Меня зовут Артем. И я сказал свое последнее слово.
– Л-ладно. Но если твое предложение меня не заинтересует, то ты купишь весь десяток по пять сотен. И возьмешь тех, кого выведу я.
– Хорошо, – подмигнув, легко согласился Бекеш и отправил в рот горсточку цукатов. – Итак, меня интересуют старики. Мужчины, женщины, русские или нет – без разницы. Но есть определенные критерии. Они должны быть возрастом не моложе семидесяти и не престарелыми маразматиками. Должны иметь высшее медицинское или фармацевтическое образование. Как ты понимаешь, довоенное. И еще. Они должны иметь в своем прошлом реальную практику работы. Подсовывать мне абы кого не советую. Обман я вычислю на раз и тогда не заплачу ни копейки.
– Вот это запросы. Ты что же, решил через этих старичков собрать знания? – догадался Рамазан.
– Нравится идея? Дарю.
– Щедрый подарок. Но я предпочитаю заниматься своим делом. А твоя затея… Крепко же ты изменился. А главное – где-то очень хорошо приложился головой. Но это твои трудности. Меня же волнует другой вопрос. Ты вообще представляешь, во сколько тебе обойдется каждый такой старичок или старуха?
– Ты постарайся добыть тех людей, что мне нужны. И если они будут соответствовать всем требованиям, я за каждого готов заплатить пять тысяч рублей. Цена высока, знаю. Но поверь, таковых ты много не найдешь. Скорее уж мало. И высокая цена только ради того, чтобы ты не бросил эту затею как безнадежную. Ну как? По глазам вижу, что предложение тебе понравилось. Так что выбирать диких буду лично и по три сотни за человека.
– Ш-шайтан с тобой. Забирай, – помяв подбородок, согласился работорговец.
Придя к соглашению, направились в подвал. Непокорных и несломленных держали именно там. Темнота, грязь, сырость, крысы, неопределенность – все это было начальным этапом обработки. Казалось, людей оставляли гнить заживо. Но это только на первый взгляд. Ни Рамазан, ни его соседи – не маньяки и не больные на всю голову звери. Они не получают удовольствия от человеческих страданий и не ставят перед собой цель замучить невольника до смерти.
Еще чего не хватало! Совсем даже наоборот. На территории домовладения в обязательном порядке имеется небольшая больничка, где, случись надобность, раба подлечат. За здоровьем невольников присматривает фельдшер, а случается надобность, так и доктора из города приглашают. Каждый раб – это деньги, вложенные с перспективой получения прибыли. А какая прибыль от мертвого раба! Нет, если бы трупы приносили выгоду, то разговор иной. Но только так, и никак иначе.
Н-да. Умереть-то рабам тут проблематично. Но вонь стоит такая, что с непривычки аж голова захмелела. После этого подвала рабов переводят в верхние помещения, где содержат во вполне приемлемых условиях. Но туда они попадают уже сломленными, а такие Бекеша не интересовали. Как бы это гнусно ни звучало, но вкладываться в сломленных людей он не мог. Может быть, позже, но не сейчас.
Они остановились перед одной из железных дверей, и охранник щелкнул выключателем, включая освещение в камере. Потом зазвенел ключами, заглянул через глазок, лязгнул замком, громыхнул засовом, и вот со скрипом дверь распахнулась.
Н-да. А ведь казалось, что сильнее вонять уже не может. Ошибочка. Очень даже может. Такое впечатление, что смрад, буквально ударивший по нему, можно резать ножом. Интересно, чем дышат эти бедолаги? На что Бекеш непривередливый мужик, да и Шейранову удалось повидать всякое, но вот чуть не задыхается, а еще нещадно режет глаза.
– Круто. Не боишься, что кони двинут? – достав носовой платок и утерев слезы, брызнувшие из глаз, поинтересовался Бекеш.
– Не двинут. Мы свое дело знаем. Встаньте вдоль стен. Ну вот они. Всего двенадцать человек. Выбирай! – когда все пленники выстроились, как было сказано, закончил Рамазан.
В принципе, особо выбирать было не из кого. Разве только отбросить двоих. И кого именно, вопрос также не стоял. Один из пленников был горцем и смотрел на них просто с ненавистью. Было в нем что-то дикое и непокорное. Бекеш даже подумал о том, что этого либо придется прибить, либо намучаются с ним изрядно. Второй был взрослым мужиком, явно за тридцать. И коль скоро оказался в этой камере, а значит, для него не подходит.
Остальные… Да бог их знает, что они ему преподнесут. Однозначно, кто-то из них решит от него уйти, кто-то не сможет отвечать его требованиям и отсеется в процессе подготовки. Но сейчас они ему подходили все. Молодые, вполне еще поддающиеся обработке, где-то наивные и чистые, верящие в какие-то идеалы. Словом, вполне годный материал, и если удастся слепить то, что нужно, хотя бы из половины, то цель будет полностью достигнута. Набирать же больше, с учетом естественной убыли он не мог. С большим количеством попросту не справиться.
– Вот этих двоих не возьму. Остальных забираю.
– Хм. Кто бы сомневался, – ухмыльнулся Рамазан.
– И если можно, сейчас же поднимите их из подвала, дайте обмыться и сполоснуть их лохмотья. Ну и накормите. А завтра к семи утра доставьте их к постоялому двору «Малиновка».
– Не вопрос, все сделаем, – пожал плечами Рамазан и кивнул охранникам. – Послушай, у меня к тебе предложение, – когда они вновь оказались в коридоре, произнес работорговец.
– Какое?
– Тут через камеру есть один пленник. Наемник. Соблазнился я на скромную цену, а он оказался не так прост. Не сломать мне его. А тебе будет полезен, коль скоро ты решил сбить из этих парней настоящих бойцов. Матерый волчара, тебе понравится. И вполне молод. По возрасту чуть больше двадцати, как раз то, что тебе нужно.
– Рамазан, не мне тебе объяснять, что сломать можно любого.
– Угу. Но только не этого. Он понимает, что предел есть у каждого. Вот и решил покончить с собой. А если человек пришел к такому решению и уже дважды пытался себя прибить… Словом, не сломать мне его. Он уже труп.
– Понимаю, тебе жалко денег. И во сколько он тебе обошелся?
– В сто рублей. Тебе отдам за сто пятьдесят.
– Рамазан, я почти гарантированно потеряю его.
– А если нет, то получишь готового бойца и помощника.
– Это если он меня не пошлет к нехорошей маме. Я готов дать за него сотню.
– Это даже не покроет мой расход. Я останусь в убытке.
– Так он мне и не нужен, по большому счету. Вот эти ребята – кот в мешке, а твой наемник, один к десяти, уйдет от меня при первой же возможности. Ты ведь понимаешь, что силой я никого из них держать не буду. Смысла нет.
– Понимаю, конечно. Хотя, при должной обработке, из рабов получаются отличные и преданные бойцы. Про турецких янычар слышал?
– Слышал, конечно. Но если ты о них вспомнил, то должен знать и то, что воспитывают их в нужном духе с детского возраста. Словом, сотня. Отдаешь, поднимай ко всем. Нет, пошли отсюда. Вонь такая, что вот-вот блевану.
