– Мессир Леопольд, – между тем отвечал магистру крайне растерянный смотритель, – но меня не уведомляли о том, что сегодня в музее будет проходить экскурсия!..
– Право, экскурсия – слишком сильное слово, – Леопольд небрежно махнул рукой. – Я посчитал, что адептам следует закрепить полученные от меня познания путем осмотра экспозиции музея. Согласно разработанной мной методике преподавания, лекция не может состоять только из словес да таблиц. Если вы считаете, что я ошибаюсь...
Бедный смотритель, пуще всего опасающийся вызвать гнев чародея, да еще столь важного на вид, принялся кланяться и уверять магистра, что у него и в мыслях не было сомневаться в его преподавательских талантах. Я вздохнула, глядя на встревоженное лицо смотрителя – мне ли было не знать, что в любом споре между чародеем и служителем Академии виноватым всегда признают слугу, и даже если впоследствии вредоносность действий чародея станет очевидной – это ничего не изменит.
– Стало быть, милейший, вы не хотели сказать, что мне следует изменить свою манеру преподавания? – с хищной улыбкой вопрошал магистр, как только испуганный смотритель умолкал, ичерпав свой запас извинений. – Мне не нужно немедленно уводить адептов и изобретать новый план занятий?
Я, непринужденно перемещаясь между адептами, которые восторженно галдели, явно готовясь нанести немалый урон музею, приблизилась к Леопольду и прошипела ему на ухо:
– Магистр, уймитесь! Вы помните, о чем мы договаривались насчет обращения со слугами? Прекратите измываться над несчастным!
– Я обещал не третировать вас и этого рыжего недомерка, – отозвался магистр, чье выражение лица приобрело явственную плотоядность.
– Мелихаро! – я вспомнила о демоне, которого видела в последний раз, когда тот обнимал госпожу мажордома, и начала вертеть головой в поисках рыжей копны волос. Спустя минуту или две я перевела дух – демон нас догнал. Он стоял поодаль, у гигантского кристалла, внутри которого застыла полупрозрачная сильфида, и мечтательно водил пальцем по одной из граней. Вся его фигура выражала томительную негу, и это меня всерьез встревожило. Я, беспардонно растолкав адептов, направилась к демону.
– Ах, что за женщина! – сообщил он мне, глядя куда-то в потолок. – Дивно хороша, а что за ледяное пламя бушует в ее голубых глазах!..
– Господин Мелихаро, – строго сказала я. – Эта дивная женщина изжарит вас на своем ледяном пламени в единую секунду, не сомневайтесь.
– Во гневе такие дамы еще обольстительнее... – демон блаженно вздохнул.
– Ваши вкусы принесут вам немало бед, – не удержалась я.
– Уже принесли, – вздохнул демон, выразительно глянув на меня, а затем, покосившись в сторону магистра Леопольда, с тревогой спросил:
– Что он там плетет?
Я прислушалась к речам магистра, который впрямь уже начал что-то вещать адептам, и, хмыкнув, сказала демону:
– Он показывает им ластоногую гидру и утверждает, что это дракон, на котором летал во время битв вождь троллей Дагабр.
Демон нахмурился и недовольно произнес:
– Безобразие! Разве можно так бессовестно забивать чушью головы учеников?
Меня удивило то, что Мелихаро принял близко к сердцу одурачивание адептов, однако я постаралась его успокоить:
– Это не нанесет адептам особого урона, господин Мелихаро. Не забывайте, что сам магистр Леопольд учился в стенах этой Академии – и вы сами можете видеть, что случилось с теми знаниями, что пытались вложить в его голову преподаватели. Нет ровно никакой разницы – белиберду он сейчас произносит или нет. Те, кто не желает ее запоминать – все равно не запомнит. Меня волнует только то, что я не слышу протестов того самого юного знатока истории, что сорвал нам лекцию... Неужто он потерялся в коридорах?.. Или просто сообразил, что лучше помалкивать?
Но Мелихаро, как и я, запомнил лицо адепта-пакостника не так уж хорошо, и мы напрасно искали его среди прочих. Адепты, к тому же, не стояли на месте, и вскоре в глазах у меня зарябило от ученических мантий.
– Ладно, – я махнула рукой, – раз уж на магистра снизошло вдохновение, давайте я проведу для вас другую экскурсию, пока нам нечем заняться. Видите того огромного золотого ящера, покрытого зеленоватыми пятнами? Это гордость музея, золотистый амилангрский дракон. Когда-то из-за него меня выпороли так, что я едва не отдала богам душу. А с пятнами, как я вижу, ничего поделать так и не смогли...
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– ...И вот великий чародей Сантор отправился на юг, дабы изловить в море амфисбену и обменять ее на гномьего трехглавого пса... – доносился до нас голос магистра, продолжающего выдумывать несусветную чушь на ходу.
Я же точно так же, как и Леопольд переходила от экспоната к экспонату и делилась с Мелихаро воспоминаниями:
– Вот здесь я случайно разлила раствор драконьей желчи, и тогдашний смотритель музея, Фитцпарк, гонялся а мной по всему залу, чтобы отлупить меня хвостом сциталиса, который отвалился из-за моей оплошности. А вот этого единорога я слишком тщательно вычесала, так что он оплешивел, и меня опять же отходили розгами. Тут приходилось взбираться по стремянке – чучела гарпий высоко закреплены, и как-то я не удержалась на самой верхней перекладине. Ведро с реактивами оказалось слишком тяжелым. Я вывихнула руку, а за пролитые реактивы на меня наложили штраф – три дня без обеда и ночные дежурства. Из-за этого грифона меня пороли три или четыре раза, пришлось в конце концов пойти на хитрость и чистить его при помощи заклинания – уж очень нежная у него чешуя...
– ...Гномий трехглавый пес, – продолжал вдохновенно сочинять Леопольд, остановившись возле оборотня, – настолько опасен, что убить его можно только отрубив две головы. Именно поэтому вы здесь не увидите его во всей красе, да я и не пожелал бы вам его когда-то лицезреть его в натуральном виде!..
– ...Помню, как опрокинула на себя банку с толченым пером феникса, когда натирала им рогатую виперу! – я тоже увлеклась своими байками, благо Мелихаро слушал меня куда внимательнее, чем адепты – магистра. – Видите, на правой руке у меня до сих пор остались оспины? Это проклятое перо ожгло мне руку до локтя, лекарь даже опасался, что ее придется отрезать. Ожоги от такого порошка очень долго заживают. Ну а это циклоп! Премерзкая скотина, как видите. Однажды я плохо закрепила его набедренную повязку после того, как опрыскивала его жидкостью, на время приглушающей его естественный ужасный запах. И надо же такому случиться, что на следующий день сюда пришли адепты первого года обучения. Повязка упала, визг стоял неимоверный, а одна из адепток даже лишилась чувств. Кажется, меня тогда отхлестали плеткой, а не розгами, посчитав, что я нарочно эдак подшутила над учениками...
– А это было не так? – Мелихаро с подозрением посмотрел на меня.
– Ну как вам сказать... – вздохнула я.
– Магистр Леопольд, а вы уверены в том, что сиренами можно заряжать корабельные катапульты?.. – донесся до меня знакомый уже голос.
– Нашелся, пакостник! – пробурчала я. – Господин Мелихаро, дайте мне ваши перчатки!
Демон, хоть и скроил недовольную рожу, послушно расстался с перчатками, которые считал едва ли не главным атрибутом приличного столичного господина. Я аккуратно сняла с шерсти мечерогого козлоборода красную крупинку и спустя несколько секунд она очутилась за шиворотом шкодного адепта.
– Это на время сведет все его устремления к желанию почесать спину, – довольно пояснила я Мелихаро, вернувшись. – А перчатку вам лучше выбросить.
Не успела я самодовольно улыбнуться, как громкий женский голос заставил меня вздрогнуть, словно мне самой сыпнули за пазуху подобной пакости.
– Господин лектор, – произнесла Стелла ван Хагевен, стоящая среди чучел драконов и гневным выражением лица крайне их напоминающая. – Расскажите-ка мне, что произошло в той аудитории, где вы сегодня проводили лекцию?
Я в отчаянии так прикусила губу, что почувствовала вкус крови. Стелла приближалась к Леопольду, адепты расступались перед ней точно волны моря перед выступающим из его пучин левиафаном. "Магистр продержится не более десяти минут, – поняла я. – Она загонит его в угол без особых усилий".
