Те двое, что сидели с крюками на краю, перешепнулись.
– Ты, барин, что ли, к нам в гости приходил? – спросил Архарова гнусавый голос. Очевидно, там, под дегтярным колпаком, находилось лицо с изуродованными ноздрями.
– Я приходил.
Мортус соскочил, и тут стало видно, какого он огромного роста.
– На кой те Федька сдался? – прямо спросил он.
– Твой Федька поджигателей видел, что Головинский дворец спалили, – честно отвечал Архаров.
– Хочешь, чтоб он, маз, их тебе, ховряку, выдал?
Мортус, вооруженный крюком, надвигался на него весьма грозно. Архаров прикинул – коли позволить ему нанести какой ни на есть удар, то главное – увернуться, тут же – вперед, и бить что есть силы под ложечку, потому что при дегтярном колпаке удар сверху вниз по лицу или в ухо, в иных обстоятельствах весьма действенный, может оказаться лишь скользящим.
Поэтому Архаров остался стоять, позволяя противнику до поры вести свою игру – и тем заодно вселяя в его забубенную душу тревожное удивление.
– Да что уж теперь выдавать, дворец-то – одни угольки, – отвечал он мортусу. – А коли бы мы их вовремя поймали – люди остались бы живы. Вот это самое я ему и хотел сказать.
– И чтобы выдал? – мортус пытался найти в архаровском визите понятный ему смысл.
– Да что толку? Тогда выдавать надо было – как они в кустах шныряли.
– Так для чего приходил-то?
– В глаза поглядеть.
Так оно и было. Архаров именно таким способом добывал правду – конечно, в тех случаях, когда лицо не пряталось под дегтярным колпаком, и с глазами вместе.
Очевидно, здоровенный мортус тоже на правду чутье имел.
– Нет у нас глаз. Хошь – на колпаки гляди.
То есть, в цель явления Архарова на чумном бастионе он поверил – а это было уже маленькой победой.
– Какого кляпа ты, Ваня, с талыгаем лавизишся? – спросил возница. – Садись, да и поухряли.
Мортус на миг замер в раздумии – и Архаров отметил вторую маленькую победу. Этот здоровенный детина и сам не понимал, что хочет остаться для кратковременной беседы – в иное время невообразимой беседы клейменого колодника с гвардейским офицером.
– Ну и катись к гребеням мохнатым, – отступая, беззлобно сказал ему Архаров. – Там девки молоденькие, только-только заразу подцепили, а через такого дурака помрут.
– Девки, говоришь? – судя по голосу, Архаров немало удивил и даже несколько развеселил мортуса Ваню.
– Девки и сводня.
– Что ж ты о них, талыгайко, так заврюжился? Аль недогреб?
Мортусы засмеялись. Все трое.
– А коли и так? – спросил Архаров. – Этого дела много не бывает. А то сам не знаешь.
– Ну, талыгай, распотешил! – воскликнул гнусавый Ваня. – Что, детинушки, выручим клевых карюк? Что, Яман? Подвинься-ка, Михейка…
И, прыгнув на борт фуры, загорланил, да так, что Архарова передернуло:
– Ой, и мас не смурак, а ламон карюк,По турлу хандырю, коробей нарю!Карючок клевенек, тудонной вербушок,Погорби басва маса, закуравлю с басвой!
Архаров понимал, что диковинное наречие выстроено на русский лад, однако ни единого слова разобрать не мог, разве что «ой».
– Где девки-то? – буркнул возница, прозванный Яманом.
– Заворачивай.
Увидев Архарова, шагающего рядом с фурой, Никодимка отбежал в сторону.
– Вот на этом дворе, – сказал Архаров. – Бей крюком в ворота, чтоб услыхали.
– А ты, талыгай, отойди, – велел возница. – Мы тут разворачиваться будем, так чтоб тебя не задеть.
– Николаша! – воскликнул Левушка. – Берегись!
– Отойди и не мешайся, – велел ему Архаров, выполняя приказ возницы.
Мортус Ваня ударил крюком в ворота – рядом с крестом, который начал было вырисовывать Никодимка.
Девки отозвались не сразу – и Архаров долго кричал им через забор, чтобы скорей собирались.
Когда они отворили ворота и стали выходить, он все же отошел подальше.
Малашка еле держалась на ногах – Марфа и Дунька, сами уже слабые и жалкие, вели ее под руки. За ними брела Парашка с наспех собранным узлом.
– Ой, знобит-то как, ой, знобит, – твердила Малашка. – Ой, шубку мою дайте, люди добрые…
– Не суйся, сами на фуру залезут, – остерег Архарова гнусавый Ваня. Архаров и не собирался – он внимательно следил за Левушкой.
Тот сперва, увидев девок и Марфу, окаменел. Желание кинуться на помощь к красавице Парашке могло оказаться сильнее рассудка – и Архаров был даже к тому готов, что придется останавливать приятеля силой, пусть даже добрым ударом.
Он уследил тот миг, когда Левушку сорвало-таки с места, и успел принять его в охапку.
– Архаров, пусти! – заорал Левушка.
– Через мой труп, – невозмутимо отвечал Архаров.
– Пусти! Пусти, черт! Мы будем драться! – имея в виду поединок на шпагах, восклицал Левушка.
– Вот фура отойдет – и подеремся. Тебе, Тучков, жить надоело? Девок и без нас к Самойловичу отвезут.
Тут очень кстати заголосил и запричитал Никодимка.
– Ох, матушка моя Марфа Ивановна, да на кого ты меня, сирого да болезного, покидаешь?! Ох, да гряньте, ветры буйные, над моею пропащею головушкой!..
Марфа повернулась к нему, ее явственно покачнуло, она ухватилась за край фуры.
– Ой, матушка, голубушка моя, да как же я без тебя-то, Марфушка, коли ты помрешь-то, а я-то, горький сиротинушка!.. – выкликал Никодимка, оставаясь, впрочем, на немалом расстоянии от фуры.
Марфа подняла затуманенную голову.
– Пошел к монаху на хрен! – тихо, но очень внятно приказала она дармоеду.
Взобравшись на фуру, она тут же повалилась рядом с мертвыми телами, укрытыми дерюгой.
Убедившись, что девки со сводней лежат и сбежать не пытаются, Архаров подошел к мортусу Ване и протянул обещанную полтину.
– Клюжай сюда, – мортус показал на борт фуры.
Архаров ухо имел чуткое – мортус приказал несколько свысока.
– Руку подставляй, – сказал ему Архаров и вжал монету в протянутую ладонь.
– Не отмоешься.
– Отмоюсь.
С тем Архаров, не разводя дальнейших церемоний, повернулся и пошел к Левушке, оставив Ваню в чересчур сложных для каторжника размышлениях.
– Ну, шилго ли басву ждать? – спросил возница Яман.
Мортус полез на фуру и не видел, как Архаров, загородив Левушку собой от него, быстро сунул руку в карман к приятелю – за уксусным платком, и тут же стал протирать влажной тканью пальцы.
Левушка отвернулся – ему было неловко за свои вопли.
– Пошли, – сказал Архаров. – Ну что за день! Все – насмарку. Вот помяни мое слово – и старуху не сыщем.
– Да тут же она, рядом живет… – проворчал Левушка. – Только с другой стороны. Архаров, у тебя что, души вовсе нет?
– Да, я таков. Ну, веди.
Поскольку они не первый день шастали по Зарядью, то шли уже довольно уверенно. Левушка, всего дважды сбившись с пути, первым оказался у старухиной калитки – и остолбенел.
– Николаша, ты знал!
– Чего я знал, откуда знал?
На воротах возле калитки был красный крест.
– Ах, провал тебя забери… – пожелал Архаров бабке. – Нашла время болеть!
– Чума в календарь не глядит, – вступился за бабку Левушка. – Но как ты угадал?
– Говорю же – денек не заладился. Пойдем, может, того дьячка хоть поищем.
Архаров решительно зашагал прочь от калитки. Левушка поплелся за ним, нагнал, пошел вровень.
Они заговорили о необходимости отыскать дьячка – даже коли придется вломиться к нему в домишко и слушать бред, приправленный божественными рассужениями. Дьячок что-то знал – и теперь Архарову уже казалось, что знал немало.
– Ваши милости! – раздался за спиной Никодимкин голос.
– Чего тебе? – вполоборота спросил Архаров.
– А я как же?
– Как знаешь. Пришли, Тучков.
Они встали перед забором, готовые его брать приступом, и Архаров подставил замок из рук Левушке – и тут он снова услышал Никодимкин голос:
– Ваши милости! Не извольте в грязюке мараться! А вот я сейчас помогу!
Архаров, присевший, чтобы удобнее закинуть Левушку на забор, выпрямился и повернулся к Никодимке.
Тот устремился к нему трусцой, размахивая кистью и ведерком с красной краской, которые он в помутнении рассудка прихватил с собой.
– Ну, какого рожна тебе от меня надобно?
– Ваши милости, как я остался горьким сиротинкой… а детинка я справный… так и взяли бы к себе, а, ваши милости?
Левушка так и ахнул.
– Ни… Николаша… т-тебе сожитель не надобен?.. – в изумлении спросил он.
– А тебе, Тучков?
Левушка помотал головой.
– Шел бы ты лесом… – посоветовал Архаров красавчику-сожителю. – Покуда я добрый.
– Я стряпать горазд! Волоса чесать! И девкам, и господам! Я к порядку приставлен! – затрещал Никодимка. – Чулки штопать, пуговицу пришить! Печку топить!
Архаров только рукой махнул и снова присел, подставляя Левушке ладони. Тот мигом оседлал забор, соскочил и побежал к калитке. Но, когда Архаров неторопливо подошел к ней, оказалось, что она была отперта и лишь для видимости прикрыта.
