а застегнуть не удосужился. Хочу отстраниться, но вторая рука ложится на мою талию, нащупав ее под прямой плотной тканью. Грубые пальцы контрастно нежно обхватывают бок.
– Эскиз платья для вашей невесты, – выхватываю из его пальцев мой и подсовываю тот, который «дорого-богато». – Учтены все ее пожелания, – широко улыбаюсь, вглядываясь в перекошенное лицо Льва.
– Мда… – крутит в руке бумагу, будто ищет на обратной стороне нормальный набросок. – Выбрось это, – сминает в комок и сам кидает на пол. – Будешь шить платье, которое я выбрал, – чеканит строго и берет мой драгоценный эскиз. – Вот это мне нравится. Доработала?
– Угу, – вздохнув, надуваю губы, с тоской провожая взглядом идеальное свадебное платье.
Мое! Но… Придется все-таки пожертвовать им ради должности у Валевского. Какой же тернистый путь к мечте.
– Это что за ругательство? – вчитывается в наспех сделанные пометки. – Переведи.
– Проще говоря, ткань-хамелеон. Меняет оттенок на солнце, – воодушевленно объясняю. И на миг забываю, что заключена в цепкие лапы зверя. Провернувшись, оказываюсь четко напротив него. Почти вплотную к горячей, вздымающейся груди. – Но очень редкая. Заказывать из-за границы придется. Можно заменить ее…
– Красивая? Тебе нравится? – с непривычно теплой улыбкой всматривается в мое припудренное лицо. Снимает с меня очки, а я не думаю сопротивляться. Совершенно забываюсь, когда речь заходит о творчестве.
– Очень, – тяну с грустью.
– Составь список. Я достану все необходимое, – твердо отчеканив, Царев наконец-то отпускает меня.
Рваными движениями застегивает пуговицы. Уверенный, решительный мужчина. На секунду завидую его невесте. Он на все ради нее готов, даже заморочиться с тканями. Но следом я вспоминаю о похождениях этого маньячины – и спускаюсь с небес на землю.
Кобель обыкновенный. Свои грехи перекрывает деньгами.
– Да, конечно, – потухшим взглядом скольжу по наброску, отворачиваюсь и цепляюсь за свою сумку. – Ой, я Ромке свитер подшила. Передадите? – достав сверток, протягиваю его Льву.
– Нет, – выставляет ладони перед собой. – Это ваши с Ромкой дела. Лично ему вручишь. Пусть он сам работу примет, – поглядывает на часы. – Мне как раз его из школы забирать. Поехали?
Обезоруживает простым вопросом. По времени у маленьких Адама и Марка скоро заканчиваются уроки. Я могла бы встретиться там с ними – и вместе с Васей заехать домой. Правда, как я объясню семье свой серый внешний вид?
Пока я задумчиво кусаю губы под обволакивающим взором Льва, из коридора доносится цокот каблучков.
– Милый, ты здесь? – толчок в дверь такой внушительный, будто за ней не хрупкая модель ожидает, а таран подъехал.
Лев открывает защелку – и Марина тут же повисает на его шее. Покосившись на меня и не увидев во мне конкурентку, отлипает от жениха. И принимает привычный ей надменный образ. Дефилирует к столу, зыркает на выбранный Львом набросок и, вздернув нос, открывает рот, чтобы возмутиться. Но я не могу позволить ей оскорбить мой шедевр.
– Поехали, Лев Романович, – зачем-то соглашаюсь. Из вредности? Никогда ведь она меня к добру не приводила.
Глава 24
Забираюсь вглубь насыщенно-желтого мазерати, окидываю равнодушным взглядом шикарный салон, ничему не удивляясь. В гараже отца среди ряда других стоит такой же автомобиль. Они с Аликом ни одной новой модели не пропускают – сразу пригоняют из Италии. Мама и Лера смеются над ними, называя мальчишками, не наигравшимися в детстве в машинки. Наверное, Лев нашел бы с ними общий язык.
Чувствую на себе его изучающий взгляд, который буравит меня через зеркало заднего вида, и вскидываю голову, с вызовом смотря в чуть прищуренные синие глаза. И вновь они темнеют. При этом даже не реагируют на ворвавшуюся в салон Марину.
Нащупав кнопку стеклоподъемника, я по-хозяйски открываю окно, впуская свежий воздух, который хоть немного должен выветрить запахи зверюги и его самки. Иначе я задохнусь в этом зоопарке.
Пока невеста поправляет макияж, Царев продолжает бесцеремонно пожирать меня препарирующим взором, наблюдая за каждым моим движением. Я одергиваю руку от дверцы, вжимаюсь в спинку кресла и импульсивно кутаюсь в пальто. То самое, которое он мне вернул. И внимание Льва переключается на одежду. Кажется, в его глазах я нищенка, которая от бедности и безысходности готова принять любую подачку.
Отворачиваюсь к окну, чтобы не надерзить ему. Стараюсь успокаивать себя тем, что маньячина меня не узнал. А нравиться я ему и не должна. В этом же смысл. Моей целью была маскировка, и она удалась! Ведь так?
– Лё-ёва, – противно тянет Марина на переднем сиденье, и ее ласковое обращение звучит так ненатурально и настолько не вяжется с мускулистым шкафом за рулем, что я прячу издевательское хихиканье в кашле. И вновь меня пронзают миллионы темно-синих стрел. Насквозь. И пока я мысленно залечиваю «раны», невеста кобеля продолжает: – Подбросишь меня к родителям?
Наконец-то Лев отвлекается от меня, чтобы направить полный негодования взор на глуповато улыбающуюся Марину. Разве она не понимает, что злит его? Даже я на расстоянии чувствую негативные эмоции, которые буквально заполняют салон.
Опускаю стекло полностью и опираюсь локтем о край двери. Ловлю встречный ветер, который становится все сильнее, когда Лев в гневе прибавляет скорость. Отдельные пряди волос выбиваются из пучка, разлетаются и путаются, но мне плевать. Кому я нужна, пока у этих представителей семейства кошачьих брачные игры?
– Ты не предупреждала, – чеканит холодно Царев. – Как же ужин у нас дома?
Лев по-прежнему обращается к невесте, но мурашки бегут почему-то по моей спине. Чувствую, что в этот момент ему лучше не перечить. Нет, разумеется, я бы наоборот «погладила» это животное против шерсти, чтобы довести до бешенства. Но… Я ведь и не претендую на роль его самки. А вот Марине следовало бы быть умнее. Однако она совершает ошибку за ошибкой.
– Так мама позвонила, говорит, приболела, – лепечет сбивчиво. И у меня создается стойкое впечатление, что она сочиняет на ходу. – Поехали со мной? Правда, Роме она не очень нравится…
– Нет, – чересчур резко отвечает Лев, будто готов выскочить из машины на полном ходу, лишь бы не встречаться с будущей тещей. – Я занят до вечера. С Ромкой, может, поздороваешься хотя бы?
– Не успею. Целый крюк придется делать, потом возвращаться, – тараторит Марина, и теперь ее очередь бояться. – А дом родителей по пути.
Царев кивает. Спокойно, легко. Переводит взгляд на дорогу и едет молча. Но атмосфера мгновенно накаляется и давит так, что у меня все органы скручиваются в тугой ком. А горе-невеста ничего не замечает. Хихикает, отвечает на телефонный звонок, трещит с подругой. И гордо выходит из мазерати, когда мы паркуемся возле подъезда многоэтажки. Дефилирует мимо соседей, словно хвастается.
