По городу бегали собакообразные. Наблюдая за одиночными экземплярами, их легко было принять за собак, правда, крысомордых и змеешеих. Но с определенного расстояния открывалась все же истинная природа. Они всегда двигались небольшими группами, не больше шести особей. В пределах стаи они соприкасались и действовали слаженно и изящно. Ни разу одна стая не подходила к другой ближе чем на десять метров. Издалека, откуда наблюдала Йоханна, члены стаи сливались воедино… легко было вообразить, как чудовище с множеством лап и голов осторожно пробирается по улицам, стараясь не приближаться к другим монстрам. Вывод стал очевиден: у них по одному разуму на стаю. И разум этот исполнен такого зла, что даже близости себе подобных не выносит.
На пятый раз прогулка по саду получилась самой приятной, и она ощутила нечто близкое к радости. Цветы выбрасывали в воздух покрытые пушком семена. Заходящее солнце озаряло тысячи их, плывущих на слабом ветру, точно цукатинки в незримом сиропе. Йоханна представила, как бы себя повел Джефри: сначала сделал бы вид, что жутко взрослый, потом стал бы переминаться с ноги на ногу, подпрыгивать, а в конце концов сломя голову рванул бы по склону, пытаясь загрести побольше летающих пушинок и оглашая округу смехом…
– Привет, мой свет, – произнес детский голос совсем рядом. – Ты как?
Йоханна подскочила от неожиданности, так, что швы на ране едва не разошлись. Конечно, это всего лишь стая. Они – оно? – и вырезали из нее тогда стрелу. Вшивая компашка. Пятеро припали к земле, готовясь в случае чего свалить по-быстрому. Вид у них был такой же удивленный, как и у самой девочки.
– Привет, мой свет, ты как? – снова прозвучал голос.
Похоже на запись, но исходил он от одного из собакообразных: тот каким-то образом синтезировал звук гудящими проплешинами на плечах, ляжках и голове. Йоханна и раньше видела таких зверей, вроде говорящих попугайчиков. Но слова казались почти осмысленными. Голос был не ее, но она его уже где-то слышала. Уперев руки в боки, она смерила стаю взглядом. Двое уставились прямо на нее, остальные жадно наблюдали за происходящим. Одна собака нервно лизала лапу. Две позади – те, что унесли ее данник! Внезапно она вспомнила, откуда этот голосок. И поняла, какого ответа они ждут.
– Я в порядке, – сказала она, – спасибо зарядке. А ты?
У собак глаза полезли на лбы, и выглядело это забавно.
– Всё отлично, как обычно!
Оттарабанив заученное, стая издала булькающий вопль. Вниз по склону ей кто-то ответил. Там была еще одна стая, пряталась в кустарнике. Она знала, что, пока остается первая, та из кустов не вылезет.
Значит, Когти – она их называла про себя этим именем, за когти на передних лапах, которые никогда не забудет, – действительно возились с Розовым Слоником, но в капканы не попались. Они сообразительней Джефри будут! Ясно, что в конце концов их выбросило в детский режим – программу обучения речи. Стоило догадаться. Получая идиотские ответы, данник модифицировал свое поведение, спускаясь поочередно в режим для маленьких и, если это не срабатывало, в совсем уж ползунковый, для детишек, которые даже самношка не знают. При небольшой помощи Йоханны стаи овладеют ее языком. А ей это надо?
Стая подвинулась немного ближе: за девочкой постоянно наблюдали не меньше двух элементов. Готовности к атаке они не проявляли. Ближний упал на брюхо и поглядел на нее. Он казался милым и безвредным, если не считать когтей.
– Меня зовут… – Короткое бульканье с обертонами, отдавшимися в голове Йоханны жужжанием. – А тебя как?
Йоханна знала, что это всего лишь часть языкового сценария. Существо ни бельмеса не смыслит в том, что произносит. Это «меня зовут <…> а тебя как?» повторяли раз за разом детишки в программе. Растение бы и то выучило. Но у Когтей отменное произношение…
– Йоханна, – ответила она.
– Зьёханна, – повторила стая голосом Йоханны, но переврала.
– Йоханна, – поправила Йоханна. Имя Когтя она даже не пыталась воспроизвести.
– Привет, Йоханна! Давай поиграем в имена!
Это тоже сценарная реплика, сдобренная идиотским энтузиазмом. Йоханна села на землю. Конечно, знание самношка даст Когтям власть над ней. Но только обучая их, она могла чему-то научиться сама. Узнать что-нибудь про Джефри. А если Джефри они тоже убили? Ну что же, все равно стоит их изучить, чтобы расквитаться по полной.
Глава 13
У древорезчиков и затем, несколькими сутками позже, на Тайном Острове Шкуродера кончался длинный полярный день лета. Сперва появились легкие сумерки близ полуночи, но даже самые высокие холмы еще отбрасывали тень. Затем часы темноты стали увеличиваться. День бился с ночью, и ночь побеждала. Перистая листва в низких долинах окрашивалась в осенние цвета. Глядя днем на фьорд, можно было заметить по нижним склонам холмов оранжево-красные пятна; выше вересковая зелень незаметно сливалась с лишайниковой серостью и темными обнаженными скалами. Снежные же пятна ждали своего часа, и до него оставалось недолго.
И каждый день на закате, сдвигая время своей прогулки на несколько минут, Тиратект обходила бастионы внешней крепостной стены Шкуродерова замка. Прогулка в три мили. На нижних стенах дежурили линейные стаи, а наверху – лишь несколько круговых дозорных. Стоило ей приблизиться, стаи с военной выправкой отходили в сторону. Впрочем, дело тут было не в одной лишь выправке: она замечала страх в их глазах. Трудно к этому привыкнуть. Насколько хватало памяти – двадцать лет, – Тиратект жила в страхе перед другими, стыдясь и влача груз вины, стремясь найти себе того, за кем можно следовать. Теперь все стало наоборот. Не то чтобы улучшилось. Она ведь понимала, какому злу продала душу. Она знала, отчего стража так ее боится. Они считали ее Шкуродером.
Разумеется, себе она подобных заблуждений не позволяла. Жизнь ее в безопасности лишь до тех пор, пока не раскроется обман. Тиратект тяжко трудилась, подавляя свойственную ей тихую застенчивость. Не единожды с момента прибытия на Тайный Остров она ловила себя на предательском поползновении опустить, по старой привычке, головы и сомкнуть глаза.
Вместо этого Тиратект старалась смотреть на окружающих взглядом Шкуродера. Бастионы обходила без шума, с видом таким же зловещим, как некогда Шкуродер. Свой – его – домен оглядывала тем же тяжким взором, как прежде: все головы устремлены вперед и вздернуты, словно видят нечто недоступное скудным умам подданных. Ни за что не должны они догадаться о подлинной причине прогулок: временами смена дня и ночи тут очень напоминала ей Республику. Она почти представляла себя снова дома, еще до Движения, до резни в Парламентской Чаше, до того, как ей перерезали глотки и повенчали обрубки Шкуродера с ошметками ее души.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
