Расстегивает молнию на юбке, и та падает на пол. Он приседает, приближается губами к моим трусикам и вдыхает. Легонько кусает венерин холмик, и я ахаю от удовольствия. Его властные руки ласкают меня, поднимаются по моим ногам, хватают мои трусики и снимают их. Моя киска снова обнажена, но я ничего не говорю. Даже не пикаю. Позволяю ему делать со мной все, что угодно.
Он поднимается с пола. Толкает меня к спинке дивана и разворачивает. Я нагибаюсь вперед, опустив голову и руки. Мой зад перед ним. Он покусывает мои ягодицы, ласкает меня руками. И вдруг опять шлепает меня, на этот раз намного сильнее. Ого, как больно! Но боль угасает, когда он прижимается своим твердым карающим пенисом, собираясь овладеть мною.
Он раздвигает мне ноги, прижимает меня одной рукой к спинке дивана, чтобы я не шевелилась, а другой рукой проводит пенисом от моей разгоряченной киски к попке и наоборот. Играет им в моей промежности, еще больше меня возбуждая.
– Я сейчас оттрахаю тебя, Джуд. Ты сегодня вывела меня из себя, и я буду трахать тебя так, как мечтал об этом целый день.
У меня перехватывает дыхание.
Его слова меня заводят, и мне это нравится.
Я выгибаю спину. Эрик падает на меня всем телом, кусает плечо, спину, я извиваюсь. Я возбужденная, мокрая и готовая принять его. Мое тело умоляет о нем. Он проникает в меня одним движением и требует:
– Хочу слышать твои стоны!
Я не в силах сдержаться, из меня вырывается рычание.
– Да! Вот так!
Его приказ подстегивает меня.
Требовательные руки крепко держат меня за талию. Я тесно прижата к нему. Он проникает в меня до самого конца. Я кричу. Я изгибаюсь.
Я сейчас взорвусь.
Он выходит из меня на пару сантиметров, а потом входит еще раз, и еще, ошеломляя меня серией жестких и мощных движений, заставляя визжать. При каждом движении его яички сталкиваются с моей киской, а когда он пальцем дотрагивается до моего распухшего клитора, я взвизгиваю. Кричу от наслаждения.
С каждой атакой он проникает в меня все глубже и глубже. Я возбуждаюсь и открываюсь еще больше, чтобы он полностью мной овладел. Прикосновение его нежной кожи без презерватива разжигает мою страсть. Жесткость его слов и его желание доводят меня до безумия.
При каждом толчке моя киска сжимается и всасывает его. Захватывает. Возбуждает. Слышу его частое дыхание, как с жаром сталкиваются наши тела, еще и еще…
Мне жарко.
Мне очень жарко.
Жар поднимается, иссушая все тело изнутри. Когда огонь доходит до головы, она закипает, и вместе с ней взрываюсь я. Я кричу, извиваюсь и, содрогаясь, замечаю, что у меня забрызганы ноги. Пытаюсь отстраниться от него. Но Эрик не отпускает меня. Он продолжает входить в меня до тех пор, пока я едва не теряю рассудок от сокрушительного оргазма.
Мое разбитое наслаждением тело прогибается, и после мощной атаки, еще больше придавливающей меня к спинке дивана, Эрик выходит из меня, упирается головой мне в спину и громко рычит. По моей попке что-то течет. Он распластывается на мне.
Некоторое время мы остаемся в такой позе. Он на мне. На моей спине. Наш учащенный пульс должен прийти в норму. Мы не в силах говорить. В комнате звучит песня «Девушка из Ипанемы»[8].
Эрик освобождает меня, и я тоже поднимаюсь.
На мне только блузка. Он застегивает брюки и довольно улыбается. Ему понравилось, что мы занимались жестким сексом. Я это знаю. В моих жилах закипает кровь. Я возмущена. Не в силах контролировать себя, поднимаю руку и отвешиваю ему звонкую пощечину.
– Пошел вон! – требую я. – Это мой номер.
Он молча смотрит на меня.
Его глаза, которые еще несколько секунд назад смеялись, теперь холодны. Вернулся Айсмен, а это наихудшая версия Эрика. Не способная промолчать, я кричу:
– Кто ты такой, чтобы без спроса входить в мой номер?
Он не отвечает, и я продолжаю кричать:
– Кем ты себя возомнил? Почему ты так обращаешься со мной? Думаю… Я думаю, что ты ошибся насчет меня. Я не твоя шлюха…
– Что ты сказала?!
– Что слышал, Эрик, – продолжаю я, заметив в его глазах недоумение. – Я не твоя шлюха, чтобы ты входил и трахал меня тогда, когда тебе захочется. Для этого у тебя есть Аманда. Великолепная сеньорита Фишер, готовая сделать для тебя все, что ты только пожелаешь. Когда ты собирался мне сказать, что вы с ней вместе? Ты уже спланировал трио между нами, не посоветовавшись со мной?
Он не отвечает.
В его взгляде вижу злость, огонь и замешательство.
Его дыхание становится ровным, но глубоким. Я хочу, чтобы он ушел. Хочу, чтобы он исчез из моего номера, пока из меня опять не выскочила гадюка и не наговорила еще худших вещей.
Но Эрик не шевелится. Он ограничивается только взглядом. Разворачивается и уходит. Дверь за ним закрывается. Я невольно подношу руку ко рту и, не в силах сдержать эмоции, плачу.
Принимаю душ.
Мне нужно смыть с себя его запах.
Когда же выхожу из ванной, мне становится понятна одна вещь. Мне нужно срочно отсюда уехать. Открываю ноутбук и резервирую билет в Мадрид. В одиннадцать часов вечера я уже сижу в самолете, мысленно перечитывая записку, которую оставила для Эрика на кровати и которую, уверена, он прочтет.
«Сеньор Циммерман,
я вернусь в воскресенье вечером, чтобы продолжить нашу работу. Если вы решите меня уволить, дайте знать, чтобы я отменила поездку».
22
В пятницу я просыпаюсь и смотрю на часы. Не верю своим глазам: 13.07. Я столько проспала!
Хорошо, что сестра не наведалась – она еще не знает о моем возвращении. Не хочется ничего ей объяснять.
Выйдя из спальни, первым делом ищу мобильный телефон. Он спокойно лежит в сумочке. Пропущены два звонка от Ракель, два – от Фернандо и двенадцать – от Эрика. Вот это да!
Я не отвечаю ни на один из них. Не хочу ни с кем разговаривать.
Я снова начинаю злиться и решаю сделать генеральную уборку. Когда я в ярости, прибраться в квартире – лучшее лекарство.
В три часа дня мое жилище напоминает конюшню. Вещи в одном месте, моющее – в другом, мебель передвинута… но мне все равно. Я – королева этого дома, и сама здесь все решаю. Подпевая звучащей по радио песенке, я наконец забываю о том, что засело в моей голове.
Вдруг у меня просыпается дикое желание что-нибудь погладить. Глажу платье, юбку, две блузки, а когда перехожу к футболке, взгляд останавливается на лежащем на полу красном мячике. Я сразу же вспоминаю Курро, моего любимого Курро, и слезы застилают мне глаза… Но вдруг я визжу от боли. Я сильно обожгла руку утюгом.
Нервно смотрю на предплечье.
Оно красное, как футболка сборной Испании по футболу, и на нем отпечатался рисунок утюга с кружочками. Больно… больно… больно… Чертовски больно! Продолжая стонать от боли и размышляя над тем, подставить руку под холодную воду или помазать зубной пастой, скачу по квартире. В конце концов, умирая от боли, решаю вызвать «скорую».
