– Жалко, что ты его уничтожил, – пробормотал он, медленно приходя в себя. – Он шел сюда только для того, чтобы помочь мне.
– Его помощь тебе не нужна. Ты можешь ходить?
– Кажется.
– Ты очень сильно исцарапан?
– И даже покусан. Но это все не так страшно, как выглядит.
– Следуй за мной.
Маленькие гиены вновь собирались на площадь, притянутые таинственным телеграфом крови. Обнажив страшные жуткие клыки, они приступили к более солидной работе над тремя застреленными кабанами.
Раулинс что-то бормотал себе под нос. Забыв о своем излучении, Мюллер схватил его под локоть. Парень вздрогнул, вырвался, но потом, как бы пожалев о своей бестактности, подал Мюллеру руку. Вместе они прошли через площадь. Мюллер чувствовал, как Раулинса трясет. Но он не знал, что это: реакция на приключение, или на свербящую близость неприкрытых чувств. Он жестко сказал:
– Здесь.
Они вошли в шестиугольную комнату, где Мюллер держал свой диагностат. Плотно прикрыв двери, он стал невидимым, и Раулинс очутился один на голом полу. Его светлые волосы приклеились ко лбу, глаза блуждали, зрачки были расширены. Мюллер спросил:
– И долго они нападали на тебя?
– Минут пятнадцать-двадцать, точно не знаю. Их было штук пятьдесят или даже сто. Я передавил их штук сорок и едва подумал, что все кончено и можно передохнуть, как пришли три больших чудовища и, конечно, клетка испарилась.
– Не спеши. Ты говоришь так быстро, что я не все понимаю. Ты можешь снять ботинки?
– То, что от них осталось.
– Сними их, и мы посмотрим твои ноги. На Лемносе хватает всякой заразы. И примитивных организмов, и клопов, и черт знает чего еще.
Раулинс схватился руками за ботинки.
– Помоги мне. Я не могу…
– Тебе будет плохо, если я подойду.
– Ну и черт с ним!
Мюллер пожал плечами, подошел к Раулинсу и стал копаться с изломанными молниями-замками на его ботинках. Металл весь был изгрызен острыми зубами, как, впрочем, и кожа самих ботинок. Через какое-то время Раулинс с голыми ногами лежал, вытянувшись на полу, скривившись от боли, и пытался прикинуться героем. Он страдал, хотя ни одна из царапин не была серьезной. Мюллер включил диагностат. Лампы засветились, блеснул сигнал готовности в щели рецептора. Нед сказал:
– Ведь это старая модель. Я даже не знаю, как с ним обращаться.
– Вытяни ноги под анализатором.
Раулинс повернулся. Голубой свет падал теперь на его раны. В диагностате что-то заклокотало и забулькало, затем выдвинулась телескопическая ручка с тампоном, которая ловко промыла ему левую ногу до самого бедра дезинфецирующим раствором. Диагностат втянул окровавленный тампон и начал анализ микроорганизмов. Тем временем вторая телескопическая ручка прошлась тампоном по правой ноге Раулинса. Он прикусил губу. Тампоны сделали свое дело: коагулятор вызвал свертывание крови. Кровь была смыта, и все жалкие ранки были видны очень хорошо. «Это и теперь выглядит не очень приятно, хотя, конечно, не так жутко, как до промывания», – подумал Мюллер.
Из диагностата появился ультразвуковой шприц. Он впрыснул какую-то золотистую жидкость Раулинсу в ягодицу. «Обезболивающее», – догадался Мюллер. Второй укол был темно-янтарным, это, вероятно, был какой-то сильный антибиотик. Раулинс явно успокаивался. Вскоре после этого из диагностата выдвинулось множество ручек, чтобы детально исследовать нанесенные повреждения и, где надо, заживить их.
Раздалось жужжание, и три раза что-то громко треснуло. Диагностат принялся обрабатывать раны. Мюллер сказал:
– Лежи спокойно. Через пару минут будет готово.
– Ты не должен этого делать, – простонал Раулинс. – У нас ведь есть первоклассное медицинское оборудование в лагере. А ведь тебе уже наверняка не хватает множества полезных вещей. Если бы ты дал этому роботу забрать меня обратно в лагерь и…
– Я не хочу, чтобы автоматы кружились у меня здесь под ногами. А мой диагностат снаряжен, по крайней мере, лет на пятьдесят. Я редко болею. К тому же, к этой штуке я добавил аппарат, который может сам синтезировать большинство необходимых лекарств. Надо только время от времени подкармливать его протоплазмой, а остальное он сделает сам.
– Но позволь тогда, чтобы мы дали тебе некоторые очень редкие и новые лекарства.
– Обойдусь. Я не нуждаюсь ни в чьем милосердии. Хватит! Диагностат уже совершил с тобой свои чудеса. У тебя, наверное, не будет даже шрамов.
Наконец, аппаратура отпустила Раулинса. Он лег на спину и посмотрел на Мюллера. Тот стоял в одном из шести углов этого здания, прислонясь спиной к стене.
– Если бы я мог предположить, – сказал Мюллер, – что они тебя атакуют, то не оставил бы тебя одного надолго. У тебя не было с собой оружия?
– Нет.
– Звери, которые питаются падалью, никогда не нападают на живых. Что их привлекло к тебе?
– Клетка, – ответил Раулинс. – Она издает запах гниющего мяса. Я думал, что они съедят меня живьем.
Мюллер улыбнулся:
– Любопытно. Значит, эта клетка еще и ловушка. Благодарю тебя, ты помог мне немного углубить знания о лабиринте. Ну что ж, мы оба получили любопытную информацию благодаря твоему приключению. Я даже не могу тебе передать, как интересуют меня эти клетки. И как меня интересует все, что хоть как-то связано с лабиринтом. Акведук. Столбы-календари. Приспособления, очищающие улицы…
– Я знаю еще одного человека, который так же смотрит на, жизнь. Для него неважно, кто рискует или сколько это стоит – лишь бы вытянуть из своих экспериментов полезные данные. Бордмен…
Энергичным взмахом Мюллер прервал Раулинса.
– Кто?
– Бордони. Эсмилио Бордони, мой профессор системологии в университете. Лекции читал поразительно. Геоминистику… как учить…
– Эвристику, – поправил Мюллер.
– Ты уверен? Я готов спорить, что…
– Ошибаешься. Ты говоришь с экспертом. Геоминистика – это дисциплина, занимающаяся интерпретацией священного писания. Твой отец знал это отлично. Собственно, моя миссия к гидрянам и была экспериментом по прикладной геоминистике. Но, увы, неудачным.
– Эвристика, геоминистика, – Раулинс фыркнул. – Но во всяком случае, я рад, что помог тебе хотя в чем-то и чем-то. Но на будущее я хотел бы обойтись без этой эвристики.
– Я думаю. – Мюллер почувствовал удивительный прилив добрых чувств. – Ты пьешь, Нед?
– Спиртное?
– Ну да, я это имел в виду.
– Умеренно.
– Здесь есть один напиток… Его делают какие-то гномы во внутренностях планеты, – он достал искусно сделанную плоскую бутылку и налил в кубки по глотку. – Я добываю это в зоне С. Там напиток бьет прямо из фонтана. Наверное, ему надо прилепить этикетку: «Пей меня!» – он подал один кубок Раулинсу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
