В первые дни Денис еще размышлял об устроенной ему подставе, потом надоело. Кто и зачем выбросил его из жизни, было совершенно очевидно. Как очевидно было и то, что ничего с этим он поделать не может. По крайней мере пока. Ну и зачем перебирать одно и то же? Бессмысленно. Есть более насущные проблемы.
Выживание, кстати, оказалось делом весьма увлекательным. Денис уже лет сто, как ему казалось, не делал ничего собственными руками – ибо зачем? Для всего есть специально обученные люди: чтобы приготовить обед, чтобы поменять кран, чтобы помыть машину, в конце концов. Как еще ходить-то не разучился. Ну, почти. Шевелить руками и ногами пришлось учиться заново. И это было здорово. Он приноровился к непривычным, но, как оказалось, очень надежным ботинкам. Он научился не спотыкаться в буреломах, научился оборудовать спальное место – чтоб сверху не капало, если дождь, и снизу чтоб ничего в бока не впивалось. Даже бить рыбу импровизированной острогой получалось! Пусть один раз из двадцати – но получалось же! Оказалось, он многое помнит – и из прежних, студенческих еще навыков, и из читанных когда-то книжек. Есть чем гордиться: сугубый горожанин не пропал в диком лесу, а совсем даже наоборот. Для поддержания иммунитета – не хватало еще улечься под елку с простудой – он поедал весь дикий щавель, который удавалось насобирать. С той же целью жевал черемшу, которая оказалась к тому же неплохой приправой к безвкусным первым опятам. Да и к рыбе тоже.
Рубец на щеке саднил и чесался – заживал. Денис накладывал на него растертые в кашу листья подорожника и вспоминал оставленную где-то там, далеко за спиной, безымянную могилу, «свой» труп в разбитом рафте и – иногда – расщелину, в которой он спрятал сумку с деньгами. Не то чтобы ему хотелось вернуться, забрать эти чертовы миллионы и – совершить еще одну, какую-нибудь совершенно фантастическую (и наверняка неосуществимую) попытку бегства, но мысли время от времени все-таки возвращались назад. Впрочем, он был уверен, что мысли эти – пустые. Хоть и зарисовал он приметы, хоть и запомнил их крепко-накрепко, но было как-то совершенно ясно: найти то место еще раз не выйдет. Не скакать же по всем окрестным лесам в поисках той самой раздвоенной сосны и выступающей над каменной осыпью скалы чуть ниже по течению.
Это уж потом, осваиваясь в окрестностях базы, Денис понял, что завершил свои блуждания почти там же, где и начал, и приметные сосны, и скала – все рядом. Был ли то счастливый случай, мистическое наитие или какой-то высший промысел – но получилось именно так. Хотя, блуждая, он ни о чем таком не думал. Ну, кажется, не думал. Бродил себе и бродил. Хотя, наверное, подсознательно старался далеко от реки не отходить – хоть от какой-нибудь. Боялся заблудиться и пропасть. А потом как-то перестал бояться. Наверное, когда в первый раз наткнулся на оставленный кем-то схрон. Взял оттуда два килограммовых пакета перловки и пакетик с рыболовными крючками. Да, наверное, именно с этого момента он перестал бояться и начал… радоваться.
Однажды он встретил медведя. Ну, может, не медведя, он так и не понял: в кустах, почти рядом, зашевелилось что-то большое, коричневое. Денис замер, затаил дыхание, застыл, как загипнотизированный удавом кролик. Так и стоял, пока большое и коричневое не убралось восвояси. Наверное, это был все-таки медведь: метрах в пятидесяти от «места встречи» Денис наткнулся на разоренный муравейник. Составлявший его сердцевину пень более-менее уцелел, но сам конус был безжалостно разобран, раскидан по крошечной полянке, так что все внутренние коридоры, галереи и переходы оказались на виду, кое-где в их глубине мерцали белые муравьиные личинки – детки. Взрослые муравьи носились по развалинам – как показалось Денису, совершенно бессмысленно. Наверное, в большую лупу можно было бы разглядеть, как они хватаются за головы, причитая: «Боже мой! Боже мой! Беда! Катастрофа! Что делать?!» Лупы у Дениса, конечно, не было, а муравьишек было жалко. Он часа полтора собирал вокруг сухие иголки и прочую лесную мелочь, подносил поближе к бывшему муравейнику – обеспечивал строительный материал. Потом, по наитию, отломил еще кусок пойманной и испеченной утром рыбы, которой собирался пообедать. Рыба муравьям понравилась: обнюхав подарок (или что они там делали), они шустро разобрали его на крошки и куда-то все поуносили. Другие тем временем, оценив предложенный стройматериал, принялись сноровисто таскать иголки и веточки, прилаживая их к развалинам – ликвидировали последствия катастрофы.
Значит, он им помог? Действительно помог? Воронцов вдруг испытал такую острую, такую яркую радость, такую всепоглощающую гордость – что там какие-то переговоры с какими-то дурацкими американцами!
Несколько раз он попал под дождь. Денис прятался от него под старыми елями – оказалось, что шатер их веток хоть и тесноват, но совершенно непромокаем. Однажды дождь застал его на берегу, а рядом нашлась подходящая скальная расщелина – и вот это было самое веселое, честное слово.
Река вспыхивала крупными сверкающими пузырями, сверху летела белая вода – стеной, как в водопаде. Денис вспомнил искусственный водопад в офисе одного из партнеров и захохотал. Какая глупость – искусственный водопад! Да и все эти офисы, где важные мальчики и девочки с важными, значительными лицами важно произносят бессмысленные фразы, хмуря брови, рассылают дурацкие бессмысленные письма, – торгуют воздухом. А тут – все по-настоящему: воздух, вода, деревья, стук собственного сердца… Жизнь.
Когда, проплутав месяца полтора, он увидел в прогале расступившегося подлеска сверкание воды и торчавший с противоположного высокого берега веселый пестрый флаг, рядом с которым уходила в небо едва заметная, почти прозрачная дымная струйка, по позвоночнику пополз ощутимый холодок.
Это было первое за все эти недели незаброшенное человеческое жилье. Но – не вечно же он по лесу бродить собирался, так или иначе, придется к людям выходить. И этот дальний хутор (а может, лесничество или турбаза) – совсем неплохой вариант. Проверочный. Ведь этот самый Смелый, судя по качеству рюкзака, ботинок и прочей снаряги, – сплавщик со стажем. И его удостоверение инструктора по водному туризму – настоящее. Так что здесь Алекса вполне могут знать. Правда, вряд ли «как облупленного»: при жизни он, похоже, был бродягой, нынче здесь, завтра там. Вряд ли невезенье Денисово настолько велико, чтобы вывести прямиком к лучшему другу погибшего. Да и вряд ли у него вообще были лучшие друзья. По мешку с деньгами судя, покойный был волк-одиночка (женщина не в счет, это другое). Ну а если тут попадутся просто какие-то этого Алекса знакомые – вот и давай, Денис, примеряй легенду, разнашивай ее по себе, привыкай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
