— Моя работенка, — призналась смешливо Ленка и вдруг ахнула, сжала на груди руки, выждав секунду-другую, бросилась в угол, схватила с пола большого плюшевого мишку, жалостливо заговорила с ним: — Ты простудился…
Удивленно наблюдал я за нею. Она засмущалась. Маленькая пещерка преобразилась и для меня в таинственный, наполненный чьими-то загадочными голосами, чьей-то жизнью, сказками и легендами дворец. Темные серые стены хранили секреты сотен и тысяч лет.
— Кто научил тебя называться принцессой? — спросил я, когда мы покинули пещеру.
— Сама придумала! — Она передернула плечиками. — А может, дядя Митя Австриец подсказал.
— Разве он австриец?
— Его все так зовут. Он совсем-совсем неграмотный, а говорит со мной по-немецки, знает румынский, украинский и татарский.
— Зачем же ты ружье у него украла?
— Ну раз Лешка не сумел, а без ружья мы не хотели идти…
Проводив девочку до поворота на ее улицу, до детского сада, откуда уже был виден дом Култуковых с его красной крышей и окнами с резными пестрыми наличниками, я потряс Лене благодарно ручонки и пошел к автобусной остановке. Автобус повез меня к склону горы, там я сошел с него и остался возле построек барачного типа и вагонов, установленных на шпалах. Женщина указала мне на вагончик геолога Шапкина, и я, войдя в помещение, лишенное полок, не как в обычном вагоне, со столом и шкафом, нашел там невысокого хрупкого мужчину с рыжей бородой; он был в белой сорочке с закатанными по локоть рукавами, из-за очков в тонкой золотой оправе на меня глядели веселые насмешливые глаза. Перестав насвистывать мелодию, щедрым жестом показал мне на табурет.
— Ага, корреспондент! Чем могу служить? — напевно заговорил Шапкин.
Беседа о детишках, которые забрели летом глубоко в горы, едва не погибли в бурной реке, были накормлены и обогреты его товарищами, о детях, которых знает его сын, который тоже учится в средней школе, ему пришлась по душе.
— Вам не показалось странным, что девочка беседует с вами на немецком языке, хотя языка не учила? — коснулись мы интригующей темы, когда чуть попривыкли друг к другу.
— Она уверяла, что может вспомнить любой язык, — ответил Шапкин. — Я этому не поверил!
— Называла фамилию родной матери?
— Да… Тараканова, кажется, Лидия Игнатьевна. — Поморщив лоб, геолог поджал губы, помолчал и добавил: — Я запомнил, думал, дети меня надувают, придется искать их родителей…
— Она не могла назвать имя и фамилию матери, о которой никогда не слышала.
— Ну, может быть, и слышала. Это нельзя проверить, — засмеялся Шапкин, еще быстрее начиная расхаживать из угла в угол, от стола, заваленного обломками камней и какими-то журналами, до шкафа с застекленной дверью; за ней виднелись разложенные аккуратно камни с белыми наклейками на них. Вдруг он щелкнул себя ладонью по лбу: — Бессознательные двух-трехмесячные младенцы, слыша разговор взрослых, что-то из него могут запомнить. Верно? Девочка воспроизводит случайные слова, которые почему-то остались от первых дней жизни!
— Это одно-два слова! — возразил я. — А если разговаривает по-немецки?
— Тогда ей язык передался по наследству. Наверное, мать ее знала немецкий.
— Так не бывает, — не согласился я. — Мать ее умерла во время родов.
— Почему же вы боитесь моей версии? — горячо заговорил геолог. — В процессе эволюции у людей сформировался орган речи — гортань и язык, возникла Особая память, воспринимающая голос. Есть полиглоты, очень способные к языкам. А какое у детей чутье к строю речи! Какие способности! Это все врожденное. Я думаю, что дети в некотором смысле сложнее нас, взрослых, и мы потом всю жизнь теряем многое из того, что нам даровано природой.
— Выходит, человек может больше того, что он способен осознать? — несколько насмешливо перебил я геолога.
— Пока осознать… — поправил он и тут же сказал обрадованно: — Наше биополе взаимодействует с кристаллической решеткой Земли! Да, да, в кристаллических узлах должны оставаться следы событий. Человек — это сложное устройство, которое, как игла адаптера, касаясь пластинки кристалла Земли, воспроизводит забытые мелодии событий, вспоминает своих предков… Вероятно, в пещере и была та точка кристаллической решетки… Вы со мной не согласны? Сам человек тоже обладает биополем, в его мозгу есть большие молекулы белка, они хранят тайны прошлых поколений…
— Лена Култукова уверяет, будто ведет свое происхождение от княжны Таракановой, — напомнил я Шапкину. — Значит, она должна рассказать всю родословную после княжны?..
— Ну, кое в чем я ее надоумил, — вдруг спохватился геолог, энергично махнул рукой, схватил со стола камень и лупу, принялся разглядывать что-то на изломе камня через стекло. — Камень — загадка! А человек тем более!..
Мы расстались с Шапкиным во дворе геологической базы.
На другое утро я пошел в школу, где училась Лена Култукова.
Деревянное, из сосновых, потемневших от времени бревен здание школы, огороженное забором. Была перемена, ребятишки с гамом бегали по заснеженному двору без шапок, швырялись снежками, наскакивая друг на друга, возились, падали; мальчишки постарше выходили из дверей уборной, на ходу туша горящие сигаретки в снегу.
В тот день я несколько часов просидел в кабинете директора, беседуя то с одним учителем, то с другим, торопливо записывая карандашом в блокнот мысли учителей, характеристики, которые они давали детям, особенно отзывы их о Лене Култуковой.
Приведу здесь наиболее интересные выдержки из тех записей.
Вот мнение директора школы: «Тщательное разбирательство показало, что Елена Култукова подбила ребят, Алексея Аввакумова и Василия Лемешева, на побег из дому и похищение ружья, она была замечена летом, во время каникул, на танцах в рабочем клубе рудоуправления. В сентябре девочка шалила на уроках, дерзила учителям, особенно на занятиях по русскому языку и литературе. Мы вызвали родителей, но никакие меры воздействия не помогали. В ней пробудились дух скандализма, хулиганские замашки. На основе документов, полученных из милиции, педсовет школы ходатайствовал об изоляции Елены… Побег Култуковой из детской колонии подтверждает наши выводы о неуправляемом характере девочки…»
Мнение учителя истории: «Елена Култукова девочка способная и странная. Она называет себя, очевидно, с целью возбудить к себе интерес, княжной Таракановой. Я провел с нею несколько индивидуальных бесед, разъяснял ей, что гордиться княжеским происхождением глупо. Нужно трудами приобретать заслуги. Уже Петр Великий ввел правило, что людям знатной породы никакого ранга не дается, пока они не покажут государю и отечеству себя на службе. Такими мерами Петр Первый отверг и гордость детей за их достохвальных предков. Но одновременно он заботился о новых неродовитых, талантливых людях, давал им дворянские звания, титулы, ввел указ о единонаследии, укрепляя взамен старых боярских родов новое привилегированное сословие. Этим утверждал обычай гордиться новой аристократической породой».
Мнение учительницы психологии: «Лена Култукова девочка конфликтная. Она наблюдательна, остроумна, но несдержанна, лишена самокритики. Она подмечает недостатки в других, высмеивает учителей, создает диссонансные ситуации в ученической среде. Наша школа рассчитана на нормальных детей».
Мнение учителя физкультуры и военного дела: «Девочка подвижная и веселая. Я записал ее в стрелковый кружок, она регулярно его посещает. Я голосовал против определения ее в детскую колонию, говорил об этом секретарю парторганизации Гущиной, но Гущина болеет…»
Мнение учителя физики: «Мы видим различные цвета, но в природе нет цветов, а есть световые волны различной длины. Глаз — светоразличающий прибор. В процессе эволюции он научился разделять свет разной длины волн как отдельные цвета. У разума свои свойства, которые упорядочивают наше чувственное познание. Язык кодирует наш опыт. К чему я говорю это? К тому, что ухо — тоже аппарат, язык — тоже аппарат. Приспосабливая среду для удобства органов чувств, мы совершенствуем и свои органы. Это фиксируется в генах. Память Лены Култуковой способна на лету схватить фразы чужого языка. В этом я убедился сам. Лена имеет запас слов не только на английском, но и по немецкому и по бурятскому, которые в школе не проходятся. Она неродная дочь Култуковых. Я допускаю, что девочка уловила в чем-то родительскую фальшь, к ней пришло озарение, что у нее где-то есть родные мать и отец. Мое предположение не противоречит теории врожденных идей Декарта и Лейбница, то есть существования у детей не только задатков, которые проявляются и развиваются, но и разных аксиом, априорных понятий. Я говорил об этом на педсовете, моего мнения не поняли».
Мнение учительницы английского языка: «Девочка исключительных языковых способностей, легко усваивает материал, но по характеру трудная. Я против нее ничего не имею».
