мужчина смотрит на Мирона Львовича.
— Моя секретарша, на которую Анжела натравила этого щеголя, — разводит руками в стороны.
— А ты тогда кто? — Антон переводит взгляд на молчаливого парня.
— Глеб, — тот съеживается и втягивает голову в плечи. — Анжела обещала заплатить за услугу, а мне откусили губу.
— Покажи.
Антон медленно моргает и разочарованно смотрит на опухшую синюю губу Глеба.
— Я старалась, — отзываюсь я и обиженно отворачиваюсь.
Мужчина прячет телефон в карман и взирает на Анжелу:
— Почему сдачу не дала этой курице?
— Антон, — шипит Мирон Львович.
— Пардон, — мужчина прикладывает руку к груди, оглянувшись на него, — но как мне реагировать, когда мою дочь отметелила твоя секретарша?
— А мне ее по голове погладить и в носик чмокнуть после того, как она мне в лицо волыну пихала?
Замолкаю, когда Виталий удивленно вскидывает бровь. Господи, я говорю, как зечка. Что это еще за криминальный жаргон в моем лексиконе?
— Какая у тебя дерзкая секретарша, — Антон смотрит на меня исподлобья. — Как зовут?
— Софья.
— Софья, — повторяет он и холодно продолжает, — приношу свои извинения. Моей дочери тяжело после разрыва помолвки.
— Принято, — вежливо улыбаюсь, — однако кто мне даст гарантии, что меня завтра по указке вашей дочери не изнасилуют?
Чувствую свою значимость. Приятно. Антон — серьезный человек, и раз он принес извинения, то видит во мне не просто курицу, а опасную курицу, которая отстоит себя в бою и выклюет черепушку!
— Я дам, — Антон смотрит мне прямо в глаза и будто ждет, что я первая сдамся и отведу взгляд.
А вот и нет. Я в этой ситуации правая, пусть и не совсем жертва.
— Поехали домой, котенок, — Антон, наконец вздыхает, кивает на прощание Мирону Львовичу и Виталию и шагает прочь.
— Но па…
— Поехали! — громогласно рявкает он, и Анжела торопливо встает. — Или я, блять, к матери твоей отправлю! Доить коров под охраной будешь с ней га пару!
Анжела тупит глазки, семенит за отцом, потом оглядывается на Мирона Львовича и всхлипывает, но он лишь устало вздыхает. Нет у нее шанса вернуть гордого и высокомерного подлеца. Он не из тех, кто прощает ошибки.
— Я могу идти? — тихо спрашивает Глеб, когда дверь за Антоном и плачущей Анжелой закрывается. — Мне бы в больницу.
— Мизинец и безымянный ему сломай, — Мирон Львович подпирает подбородок сцепленными вместе ладонями.
Глеб вскрикивает, кода Виталий делает к нему шаг и срывается с места, однако его в мгновение ока нагоняют и валят на пол. Тихий хруст и душераздирающий вопль. Мирон Львович с молчаливым хладнокровием смотри мне в глаза, а я не смею пошевелиться. Вся моя смелость и стервозность куда-то испарилась. Я увидела босса с иной стороны. Передо мной покачивается в кресле жестокий мужчина, на поводке которого сидит, похоже, бывший криминальный авторитет.
— Чего разорался? — презрительно говорит Виталий и встряхивает Глеба за шкирку. — Будет тебе, сучонок, урок.
Тащит его к двери, и я вздрагиваю, когда Мирон Львович улыбается. Ласково так, до холодных мурашек:
— Софушка, будь добра, чашечку кофе.
Сегодня у меня стартовала горячая новинка "Игрушка для негодяя" Загляните на огонек!
Глава 26. Немного о репутации
После чашки кофе Мирон Львович уехал. На прощание жадно поцеловал, бесстыдно потеребив за соски, и я внутри растеклась смущенной лужицей, позабыв о Глебе и его криках. Мечтательно вздохнув на закрытую дверь, вернулась к работе. Отснять копии, заглянуть в архив, юристам на третьем этаже и заняться регистрацией бумажной текучки.
— Софья, — в приемную забегает Мария Ивановна и воровато закрывает дверь.
— Да? — отвлекаюсь от гудящей копировальной машины.
— Что у вас тут стряслось?
Глаза горят любопытством. Явилась за сплетнями и ждет, что я возьму и расскажу все секретики. Свои и Мирона Львовича.
— Ну, — Мария Ивановна садится на стул перед столом. — Говори.
— А нечего говорить.
— Ой ладно тебе!
Складываю теплые листы копий в стопку. Не буду я подтверждать сплетни и подогревать их новыми подробностями. Пусть придумают свою версию, что за окровавленного парнишку Виталий вытолкнул из лифта и какое отношение к нему имею я.
— Уборщица сказала, что вчера у Мирона Львовича в корзине отыскала женские трусы, — Мария Ивановна с невозмутимостью удава приглаживает блузу на груди. — Интересно, чьи?
— Да вы что? — сажусь и стучу стопкой бумаг по столешнице.
Давлю в себе стыд, смущение и желание ворваться в кабинет Мирона Львовича. Под столом в корзине лежит вторая пара трусов, которыми он мне сегодня заткнул рот. Нельзя допустить, чтобы уборщица отыскала новые улики.
— Кофейку плеснешь? — заискивающе улыбается Мария Ивановна. — С пеночкой.
Киваю и скрываюсь на кухоньке. Когда возвращаюсь в приемную с чашкой капучино, то не нахожу Марию Ивановну. Дверь в кабинет Мирона Львовича приоткрыта. Ставлю кофе на стол и сердито фыркаю.
Захожу в кабинет и скрещиваю руки на груди. Мария Ивановна стоит у стола Мирона Львовича с моими мятыми трусами в руках. Вот же стерва. Везде сунет свой любопытный нос.
— Дурная ты, — она прячет трусы в карман без тени отвращения. — Вот надо тебе, чтобы старая карга сплетни распространяла? Я
