погибло. Когда же своими руками создашь магнетический предмет, то знаешь и правила его применения. Тогда не столь глупо выходит применить в серьёзном деле магнетизм, или там вибрации…» — раздумывал Никита Ильич.
— Затейливо придумано, — заметил он вслух. — Однако, представьте, как сложно осуществить! Лишь одно звено по несчастливой случайности выпадет из вашего плана — и он погиб. Не окажется на месте хозяина дома, к примеру, или всего один предмет будет как-то утрачен…
Анатолий Львович определённо готов был броситься на защиту своего проекта, насочинять новых схем, но Болотин не дал ему возразить.
— Постойте! Есть другое решение. Можно расставить дома по особой схеме, раз вам это очень уж желательно. Но работать система будет постоянно и безо всякого нашего участия. Члены братства будут при этом свободны в передвижении и смогут создавать новые магнетические очаги. Ткань города огромна, можно подумать и о других особенных местах. Россия велика. Вот послушайте!
И Никита Ильич открыл то, что узнал от американских братьев, но тогда посчитал несущественным, детской игрой, а потому запамятовал рассказать сподвижникам прежде:
— Каждое строение, возведённое по правилам истинных вольных каменщиков, должно иметь в себе знак ложи, расположенный в определённой позиции. Он может быть нанесён только рукой производителя работ или же лично мастера ложи, находящихся в глубоком сосредоточении.
— Такой знак представляет собой неподвижную драгоценность, — подсказал один из мастеров, прежде прошедший навигацию по другой ложе.
— Совершенно верно, — подтвердил Никита Ильич. — Если здание считать храмом, что будет справедливо, то драгоценность должна располагаться посередине. Лучше, конечно, в возвышенной позиции, — он ухмыльнулся, — то бишь на потолке.
Он не особенно любил щеголять масонской терминологией и не обучал ей членов своей ложи на систематической основе: считал по большей части мусором. Но теперь наглядно убедился, что всё-таки нужно каждому знать основы масонского мышления — лишь для того, чтоб не тратить времени на изобретение изобретённого уже значительно прежде.
— Но у нас нет знака.
— Обязательно будет. — Болотин помедлил. — Однако главная сила, мне думается, не в символах и тайных знаках… Пустое это, что хотите со мной делайте! — вдруг воскликнул он. — Вот что представляется мне действительно существенным и заслуживающим самого серьёзного внимания: превыше любых и всяческих символов, друзья мои, так это качество работы!
Разнообразные сведения, полученные от североамериканских братьев и старательно записанные Болотиным ещё во время путешествия, сейчас только внезапно сложились в целостный образ. Так на затейливой картинке, состоящей из сплетения ветвей, цветов и плодов, внезапно для смотрящего проступает женское личико или фигура тигра, хотя ни одной новой черты не добавилось к рисунку.
Никита Ильич понял, что должно стать главным стержнем деятельности Ложи истинных вольных каменщиков на Русской земле, её главным секретом, лежащим в полной мере на поверхности, доступным обзору, но незаметным до поры. Он нашёл тайный двигатель и потаённый источник подлинной магнетической силы, которая придаётся всему, что создают истинные вольные каменщики. Для североамериканских братьев это было делом само собой разумеющимся и, что называется, проходным. Но Болотин решил переменить все акценты.
— Вообразите, — продолжал он, — что стараетесь возвести дом совершенно на совесть. Абсолютно без скидок на то, что время поджимает, подрядчик норовит обмануть, хороший материал дорог, что в тёмном уголку никто не заметит допущенной небрежности… Вообразили?
— Подвиг!
— Сизифов труд! Хвост вытащи, обязательно лапы завязнут.
— Да уж, терпения и усилий понадобится немерено.
— Согласен, — заключил Болотин. — Теперь же вообразите, сколько магнетической силы, силы духа, если по-русски, можно сконцентрировать в предмете приложения усилий посредством такого подвига.
Не без душевного сопротивления, но мастера новой ложи признали правоту Никиты Ильича: сила — в намерении, в твёрдой воле к усовершенствованию разума и жизни людей. Даже в русских сказках чудеса не даются героям легко. Хочешь чудес, трудись до седьмого пота.
— Тогда каждое строение будет как храм.
— Неподвижная драгоценность!
Болотин одобрительно промолчал, выслушав эти реплики: он так же думал.
— Так что же, решено?
— Никита Ильич!
— Будем строить звезду?!
— Вы решили, и я присоединяюсь к вашему решению. Теперь требовалось обратиться к разбору практических вопросов. Прежде всего, наметить участки для выкупа.
— Каким же образом наши заокеанские братья выбирали место для возведения зданий, например, для расположения пентаграммы?
— Ежели, рассказывая, не погрешили против истины, то идея такова: точный математический расчёт.
— Но на каких основаниях? Что взяли за точку отсчёта? Болотин иронично хмыкнул.
— Астролог вычислил район, что является ключевым для образования наиболее сильных вибраций. Астролог же определил и момент начала строительных работ.
— Любопытно, каковы надёжность и точность подобных вычислений?
— Как я понял, астролог пользовался сеткой с делением… примерно в двести саженей, если по-нашему.
— Тёмный лес для меня — сия наука. Брюс в своё время чертил генеральный план Москвы, опираясь на астрологию: разделил город на двенадцать секторов согласно двенадцати знакам зодиака и городским воротам…
— Как бы славно нам в Москву заполучить такого астролога! Не только для пентаграммы. Ведь заново отстраиваем город! Надобно знать, какое место хорошо и какое дурно для жилого дома, и для казенного учреждения, и для учебного, и…
— За чем же дело стало? Господа, кто знает подходящего астролога, чтобы не шарлатан?
— Астрология, не обессудьте, больно попахивает средневековым мракобесием!
— Вот и я весьма сомневаюсь, является ли астрология подходящим для нашей цели методом. Нам надобно, чтобы каждый дом, нами построенный по канонам искусства вольных каменщиков, стал плотью от плоти русской земли. Чтобы врос корнями в московскую почву, а вершиной простёрся в московском небе. Москва была и остаётся сердцем русских земель.
— С вами не поспоришь, Анатолий Львович. Петербург — красавец, столица современная, стройная. Однако сердцем России ему никогда не стать…
— Лишь холодным сердцем знати российской!
— Вовсе не имел в виду столь радикальных политических соображений. В силу одного лишь географического положения — вот в чём моя мысль! Новая столица и задумана была Петром как место встречи русского и европейского миров. Когда-нибудь, возможно, ему суждено стать столицей всего соединённого европейского мира, как знать!
— Господа! Сколь богатая идея! Нам над этим именно следует поработать, как ваше мнение?
К дружному смеху соратников даже Никита Ильич, мало способный к веселью, присоединил широкую ухмылку.
— Задача хороша сама по себе. Однако надобно России ещё много пройти в развитии своём и совершенствовании, дабы стала эта задача из утопии осуществимой целью…
Болотин уже отвлёкся, не слушал: для чего вслух произносит оратор всем очевидное? В голове засела фраза, прежде услышанная: «В силу одного лишь географического положения»… Мысль, совсем смутная, пыталась уцепиться за пару слов: «географическое положение».
— А знаете ли, есть иные способы определить характер и
