Сегодня я почти ничего не сделала.
— Конечно, — заверила я.
— У моего друга есть конь. Друг с семьей уезжает в отпуск, а человек, который раньше присматривал за конем, уехал из города. Приятель живет далеко отсюда, примерно в сорока минутах езды, иначе я бы сам присмотрел за животным. Я заметил, что у тебя есть пара свободных стойл в конюшне. Подумал, не согласишься ли ты взять его коня. Больше никакой работы для тебя, Из. Я сам буду приезжать и ухаживать за ним.
Я сидела, уставившись на документы на столе, с которыми должна была разобраться, но при мысли о том, что Джонни каждый день будет приходит ко мне домой, чтобы позаботиться о коне, не думала, что что-то сделаю.
Мысль была приятной.
— Так что? — напомнил он о себе, когда я ничего не ответила. — Сможет ли Серенгети справиться с компанией?
— Я… ну, все равно ухаживаю за Серенгети и Амаретто, так что тебе не нужно…
— Пока Туман у тебя, я позабочусь и о Серенгети с Амаретто.
Он бы позаботился о моих лошадях.
— Джонни…
— Ты бы очень ему помогла. Он в затруднительном положении. Все, кого он может найти, берут тонну денег. Он заплатил бы тебе, привез бы свой корм, позаботился бы о том, чтобы у тебя было сено и время. Остальное оставь мне.
Мой рот принял решение за меня.
— Не думаю, что это будет проблемой.
— Потрясающе, spätzchen, я ему передам.
— Spätzchen?
— Что?
— Ты назвал меня spätzchen.
Джонни ничего не ответил.
Мое сердце конвульсивно сжалось.
Что бы это слово ни значило, ее он тоже так называл.
— Ладно, неважно. Просто дай мне знать, когда… — начала я.
— Дедушка так называл бабушку. Она была немкой. Они встретились в Германии, когда он служил там. Поженились тоже там.
— Как мило, — выдавила я.
— Она любила использовать ласковые прозвища. Меня она назвала häschen, — продолжил делиться он.
— Это… мило? — На этот раз это прозвучало как вопрос, потому что я не знала значения этого слова.
Он усмехнулся.
— Это означает «зайчик». А моего брата она называла mäuschen. Это означает «мышонок».
— Да, мило, — пробормотала я.
— Spätzchen означает «воробушек», и нет, я никогда не называл ее так, — прямо заявил он, прочитав мои мысли, и у меня перехватило дыхание. — Из? — позвал он, когда я сосредоточилась на том, чтобы заставить себя дышать.
— Я здесь.
— Я бы никогда не стал бы звать ее так.
Конечно, нет.
— Хорошо, — прошептала я.
— Что еще более важно, я бы никогда так не поступил с тобой.
Дыхание вновь перехватило.
Что еще более важно?
— Мы с этим разобрались? — потребовал он ответа, казалось, рассердившись.
— Ты сердишься?
— Я бы так с тобой не поступил.
— Хорошо, — тихо сказала я, понимая, что он действительно так бы не поступил.
— Я не называл ее тем, что мне досталось от бабушки.
— Хорошо, Джонни.
— Мы разобрались? — повторил он, определенно, желая убедиться.
— Разобрались, — подтвердила я.
— Чтобы такого больше не повторялось, — заявил он.
— Прости?
— Такого рода дерьмо не должно приходить тебе в голову.
— Джонни, не думаю, что это…
— Скажи это, детка. Отпусти это дерьмо, — мягко уговаривал он, определенно, желая, чтобы я сделала и это.
— Оно не будет приходить мне в голову, — прошептала я.
— Хорошо. Я поговорю со своим приятелем, позвоню тебе насчет Тумана.
— Ладно.
— Повеселись на фестивале.
— Ты, эм… не идешь?
— Я всегда заскакиваю. Автомастерская спонсирует палатку, выручка от которой идет команде Поп Уорнер. Думаю, что в этом году будем подавать жареную свинину. Или ребрышки. Или что-то в этом роде. Мой менеджер все организует, но я должен появиться.
Больше он ничего не добавил. Не то, что встретиться со мной там. Не то, что, мы могли бы провести там какое-то время, потом поехать в «Дом» и провести какое-то время там, а потом, возможно, пойти к нему или ко мне и трахаться до потери сознания.
Так что, хоть он и назвал меня ласкательным прозвищем, доставшимся ему от бабушки немки, каким не обращался к Шандре, все было не так, чем оно могло показаться, особенно для Дианны, если бы она об этом узнала (о чем я бы ей не рассказала, потому что училась на прошлых ошибках).
И, в любом случае, я только что пообещала себе не позволять этому приходить мне в голову.
Это не мое дело.
Они были теми, кем были, и будут теми, кем станут.
И мы были теми, кем были, и будем теми, кем станем.
И Джонни явно не горел желанием смешивать две эти ситуации.
— О, ясно, — ответила я.
— Хорошего дня на работе, поговорим позже.
— Тебе тоже, Джонни.
— Пока, детка.
— Пока, Джонни.
Линия разъединилась. На экране вновь всплыла наша переписка. И я уставилась на экран, сбитая с толку тем, что только что произошло.
Дианна бы во всем разобралась.
Но я не расскажу об этом Дианне.
А также не последую ее совету, хотя части его я все же буду придерживаться.
Я не стану обращать внимания. Не буду читать между строк, пытаясь понять, разыгрывает ли Джонни какой-нибудь сценарий, а затем позволить ему сделать это, только для того, чтобы мои надежды рухнули.
Что я собиралась сделать, так это быть осторожной, приглядывать за собой и исполнить то, что я сказала себе несколькими неделями ранее, когда все это началось.
Я просто собирался быть.
***
Приближаясь в тот вечер по дороге к дому, я уставилась на желтый «Форд Фокус», припаркованный перед моим жилищем, и мое сердце бешено заколотилось.
Собаки гуляли во дворе, но не приближались к машине, пока я парковалась, однако, как только я открыла дверцу, они кинулись ко мне.
Я любила своих деток.
Но в данный момент им от меня достались всего лишь мимолетные ласки, прежде чем я побежала к дому, распахнула сетчатую дверь, а за ней парадную.
Мы с Вихрем и Демпси протиснулись внутрь, и едва успели сделать два шага, как я крикнула:
— Адди!
Моя сестра появилась в конце коридора, выходя из кухни, мой племянник сидел у нее на бедре.
— Боже, какая драма, — протянула она.
Я помчалась по коридору и обняла ее и Брукса.
Свободной рукой она ответила на мои объятия и крепко сжала.
Брукс потянул меня за волосы.
Я немного отстранилась, не отпуская ее, и радостно заявила:
— Не верится, что вы здесь!
— Ну, так и есть, во плоти, — ответила она.
Я улыбнулась ей, повернулась и небрежно чмокнула Брукса в
