Уже входя в рабочий режим, я подумал, как мне ограничить радиус действия только домом, но потом решил не заморачиваться. Подумаешь, осчастливлю на пару сотен людей больше.
Тут я отбросил всякие колебания и принялся предельно тщательно и собранно желать тихого беззаботного счастья.
14
Проснулся я от взгляда. Мягко говоря, неодобрительного взгляда.
Это показалось обидным. Вчера весь вечер я (совершенно бескорыстно!) дарил радость ближним своим, ни разу не позволил перехватить управление мастеру сглаза — короче, я имел право выспаться вволю.
Однако к взгляду добавилась рука. Она довольно грубо тряханула меня за плечо.
Я подумал и пришёл к выводу, что это ощущение мне уже знакомо. То есть разбудил меня всё-таки не взгляд…
Стоп! А кто тут вообще может быть, в моей холостяцкой квартирке?
— Ты кто? — буркнул я с хрипотцой профессионального алкаша.
— Подполковник Минич.
— А. Ну да. Кто ещё может вломиться в чужой дом без спроса, разбудить спозаранку…
Я пошарил возле дивана: обычно там всегда дежурила минералка.
— Правее, — холодно скорректировал Сергей Сергеевич.
Минералка была тёплой и выдохшейся, но хоть хрипеть я перестал.
— Вы мне выспаться дадите? — сказал я почти нормально. — Что вам нужно? Я же предупредил…
— Речь не идёт о сотрудничестве, — отрезал Минич.
Это совсем не походило на обычную манеру доверительного интима, в которую обычно впадал подполковник. Я сел в кровати.
— Прошу.
Я машинально принял несколько листов бумаги и даже попытался понять, что на них напечатано.
— Сводка УВД за прошлый вечер, — подполковник уставился в стену и говорил очень официальным тоном.
— Идите к чёрту! Я здесь при чём?
— Вчера после обеда в районе, геометрическим центром которого является ваш дом, произошёл ряд происшествий. Потрудитесь ознакомиться.
Я поморгал и попытался вчитаться. Решил, что это проще сделать вслух.
— Водитель автобуса выехал на красный свет… пострадавшие… «скорая» только через полчаса… Что за ерунда?
— Поясняю. Водитель на допросе показал, что внезапно ощутил «приступ беззаботности». Это его формулировка. Ему было так хорошо, что он спокойно ехал и ехал… Пока не приехал.
— А «скорая»? У неё тоже приступ?
— Нет, машина приехала сразу же, как только её вызвали. Но случилось это через полчаса после аварии. Все свидетели тоже были в состоянии лёгкой эйфории. Даже пострадавшие. Лежали в крови и улыбались.
Во рту пересохло. Я вылил остатки минеральной воды в себя.
— А в соседней с вами квартире, — продолжил Минич, — Ольга Петровна, заслуженный учитель республики, задумалась, поставила утюг на руку и так стояла двадцать минут. Потом она заметила ошибку, выключила утюг, достала томик Есенина и села его читать. В семь вечера её госпитализировали с болевым шоком.
Всё верно. В семь я и закончил… повальное осчастливливание.
— Обратите внимание на лист номер три. Это список самоубийств, происшедших в вашем и соседних домах. Практически все они случились между 19.00 и 19.30. Одинокий пенсионер, что живёт прямо над вами, оставил записку: «Как же после этого жить?».
Я оцепенел. «Как же так? — свербила во мне мысль. — Я же просто хотел счастья, тихого и светлого!» Подполковник забрал у меня листы и стал зачитывать вслух. В моё сознание прорывались только фрагменты. Кажется, кто-то пропустил приём лекарства; кто-то, наоборот, выпил всё, что нашёл дома жидкого, включая йод; кто-то слишком беззаботно побрился…
«Кто ж это бреется, — подумал я, — в семь вечера?» Минич понял, что я уже мало что воспринимаю. Он прервал чтение и сильно, но без злобы, влепил мне пощёчину. Это помогло мне взбодриться.
Я потянулся за минералкой и обнаружил, что бутылка пуста. Некоторое время я вглядывался в неё, пытаясь сообразить, что же теперь делать. Мне же так хочется пить.
— А ещё пять человек просто сошли с ума. Теперь они в палатах для тихопомешанных. Сидят и смеются от счастья. Поэтому, во-первых, — чеканил Сергей Сергеевич, — прошу забыть о любых контактах с нашей организацией. Во-вторых, не разглашать ни при каких условиях любую информацию, которая может иметь отношение к государственной тайне. В-третьих…
Подполковник перестал разглядывать стену и упёрся взглядом мне в лицо.
— …если опять займёшься самодеятельностью, я тебя просто пристрелю. Возможно, даже лично.
«На кухне в фильтре есть чистая вода», — наконец сообразил я.
15
Дальше была долгая жизнь, безопасная (да и бесполезная) для общества.
Целый год (или полтора? — не хотелось считать) я просто жил. Просто ел и пил, просто смотрел кино, просто пил пиво каждый вечер. Пиво оказалось самым подходящим напитком, оно глушило всякие желания и дарило благословенный ночной покой. Я всего покупал его много и никогда не допивал до конца, чтобы ночью, почуяв в себе странный сон, проснуться немедленно и залить глупый бред неспокойной души хорошей дозой солода с хмелем.
Книгу по компьютерной графике я всё-таки дописал и сдал в крупное издательство. Её похвалили и даже издали, но гонорар поверг меня в уныние. Жить на эти деньги было нереально. Применять навыки «отбойника» или, тем более, «топора» для того, чтобы сделать книгу бестселлером, не хотелось. Даже не потому, что Минич легко мог привести угрозу в действие — просто с души воротило.
Не скажу, что способности мои оказались запертыми на заднем дворе сознания — время от времени я пускал их в ход для обеспечения себе маленьких житейских радостей. Новую работу тоже обрёл с их помощью — то ли менеджером, то ли консультантом в торговом представительстве американской фирмы. Торговали мы настолько дорогими машинами, что и напрягаться не стоило: денежные клиенты отоваривались у нас из принципа, безденежные уже по вывеске понимали, что здесь им не светит. В мои обязанности входило окучивать особо строптивых покупателей. Легко догадаться, что после беседы с обаятельным консультантом покупатели из строптивых превращались в благожелательных и приобретали даже больше, чем планировали изначально.
Как можно было понять из циркулирующих по фирме слухов, основные деньги шли не от продаж шикарных авто (20 лимузинов в год), а из всяких сомнительных источников. Кое-кто мне даже начал нашёптывать про наркотики и нефть, но был послан быстро и жёстко. О моём поведении, видимо, донесли начальству, потому как оно полюбило меня ещё больше.
Денег хватало, и я даже начал откладывать что-то, якобы на квартиру — хотя темпы роста накоплений не внушали оптимизма.
Свободное время проводил или за книгами, или перед компьютером (не строил цивилизации, а гонял монстров по подземельям), или в ресторанах — последние были исключительно местом съёма особ противоположного пола. Довольно быстро научился отсеивать профессионалок и вычленять в толпе одиноких замужних дам. Одиноки они бывали духовно, а замужними — физически. С такими женщинами у меня завязывались прочные — иногда на два месяца — и необременительные связи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
