— Он уроженец Филдса, а это важно, — заметил Говард. — Уроженец Филдса — это нам только на руку. Голоса профилдсовцев разделятся между ним и Уоллом.
— Что ж, — согласился Майлз. — Резонно.
Сам бы он недодумался. Его восхищало, как у отца работает голова.
— Мама уже позвонила его жене, чтобы та скачала для мужа форму заявки. Попрошу-ка я маму вечерком опять ей позвонить и сказать, что осталось всего две недели, — пускай поторопит своего благоверного.
— Значит, кандидатов пока трое? — уточнил Майлз. — Включая Колина Уолла.
— О других не слышал. Возможно, ещё кто-нибудь прорежется, когда на сайте появятся детали. Но я не сомневаюсь в наших шансах. Не сомневаюсь. Тут, кстати, Обри звонил, — добавил Говард. Называя Обри Фоли запросто, по имени, он придавал разговору особую значительность. — Естественно, обеими руками за тебя. Сегодня к вечеру приедет. Он сейчас в городе.
Для жителей Пэгфорда «в городе» обычно значило «в Ярвиле», но Говард и Ширли, вслед за Обри Фоли, подразумевали «в Лондоне».
— Предлагает нам всем встретиться, пообщаться. Скорее всего, завтра. Возможно, даже у них в доме. Сэм будет довольна.
Майлз только что откусил изрядный кусок бездрожжевого хлеба с печёночным паштетом, но выразил своё согласие энергичным кивком. Приятно было слышать, что Обри «обеими руками» за него. Саманта могла сколько угодно твердить, что его родители прогибаются перед четой Фоли, но от Майлза не укрылось, что в тех редких случаях, когда Саманта сталкивалась лицом к лицу с Обри или Джулией, у неё даже менялся выговор, а манера поведения становилась заметно более скромной.
— И ещё кое-что, — сказал Говард, в который раз почёсывая живот. — Сегодня утром пришёл мейл из «Ярвил энд дистрикт». Просят меня, как главу местного самоуправления, высказаться на предмет Филдса.
— Ты шутишь? Мне казалось, Фейрбразер поставил в этом деле точку…
— Небось, икается ему, — с глубоким удовлетворением произнёс Говард. — Его статью, конечно, напечатают, но в следующем номере покажут, что есть и другая точка зрения. Другой взгляд. Я на тебя рассчитываю. Вы, адвокаты, мастера красиво излагать.
— Нет проблем, — откликнулся Майлз. — Можно сосредоточиться на той наркотской клинике. Этого будет достаточно.
— Да… мысль неплохая… прямо-таки отличная.
Набив полный рот, он от восторга поперхнулся; Майлз постукал отца по спине, чтобы тот откашлялся. Промокнув слезящиеся глаза салфеткой, Говард с трудом отдышался и сказал:
— Обри, со своей стороны, обещает урезать им финансирование из областных фондов, а я выскажусь в том смысле, что договор аренды пора аннулировать. Об этом не вредно заявить в прессе. Сколько сил и средств вбухано в эту чёртову клинику, а где, спрашивается, результат? У меня все цифры есть. — Говард звучно рыгнул. — Прошу прощения.
III
Гэвин готовил для Кей домашний ужин, хотя считал, что это не королевское дело: открывал консервные банки, давил чеснок.
После ссоры полагается говорить какие-то слова, чтобы закрепить перемирие; таковы правила игры, они всем известны. После похорон Барри он прямо из машины позвонил Кей, сказал, что ему без неё очень плохо, что день прошёл ужасно и что все свои надежды он возлагает на вечернее свидание. Эти смиренные признания были той ценой — не больше и не меньше, — которую он готов был заплатить за необременительную встречу.
Но Кей, похоже, восприняла их как авансовую выплату по новому договору. Ты без меня скучал. Ты нуждался во мне, когда тебе было плохо. Ты жалеешь, что мы не пошли вместе, как пара. Что ж, давай не будем повторять эту ошибку. После того случая она проявляла некоторое самодовольство, бодрость, новые ожидания.
Он готовил спагетти болоньезе; специально не стал покупать десерт и накрывать на стол заранее; пусть видит, что он не собирается лезть из кожи вон. Но Кей, похоже, этого не заметила и даже восприняла его непринуждённое отношение как комплимент. Сидя за небольшим кухонным столом, она слушала стук дождя по верхнему окну и болтала, обшаривая глазами технику и хозяйственные приспособления. Здесь она бывала нечасто.
— Этот жёлтый цвет, наверное, Лиза выбрала, да?
Опять она за своё: нарушала табу, как будто они перешли на новую ступень близости. Гэвин избегал разговоров о Лизе; нарочно она, что ли? Посыпая выложенный на сковороду фарш специями, он сказал:
— Нет, так было у предыдущего владельца. Я не перекрашивал.
— Угу. — Она потягивала вино. — На самом деле неплохо. Только немного безлико.
Гэвина это задело: с его точки зрения, в плане интерьера «Кузница» не шла ни в какое сравнение с домом номер десять по Хоуп-стрит. Не поворачиваясь лицом к Кей, он смотрел, как в кастрюле булькают спагетти.
— Ой, что я тебе расскажу, — вспомнила Кей. — Видела сегодня Саманту Моллисон.
Гэвин резко развернулся: откуда Кей могла знать, как выглядит Саманта Моллисон?
— На площади, возле кулинарии; я как раз вот за этим шла. — Кей постукала ногтем по винной бутылке. — Она спросила, не я ли «девушка Гэвина».
Кей произнесла это насмешливо, но на самом деле такая формулировка её приободрила; она сделала для себя приятный вывод, что именно так говорил о ней Гэвин своим друзьям.
— И что ты ей сказала?
— Что я сказала… сказала «да».
У неё вытянулось лицо. Гэвин невольно выплеснул свою агрессивность. Он бы дорого дал, чтобы пути Кей и Саманты никогда не пересекались.
— Короче, — продолжила Кей с некоторой обидой, — она пригласила нас в пятницу на ужин. Ровно через неделю.
— Вот чёрт, — рассерженно бросил Гэвин.
Приподнятое настроение Кей почти сошло на нет.
— А в чём проблема?
— Ни в чём. Просто… ни в чём. — Он помешал спагетти. — Если честно, мне Майлз и так надоел, в конторе.
Этого он и опасался: что она без мыла пролезет в его жизнь, что они будут восприниматься как «Гэвин и Кей», вращаться в одном и том же кругу, а потом от неё будет не отделаться. Как же он это допустил? Почему не помешал её переезду? Досада на себя легко переросла в злость на неё. Неужели не ясно, что она ему до лампочки? Неужели нельзя убраться без скандала, пока он её не послал? Он слил воду и тихо ругнулся, обрызгавшись кипятком.
— Тогда позвони Майлзу с Самантой и откажись, — проговорила Кей.
В её голосе появилась жёсткость. Гэвин, по своей глубоко укоренившейся привычке, решил погасить назревающий конфликт, а дальше положиться на судьбу.
— Да нет, — сказал он, промокая забрызганную рубашку чайным полотенцем. — Давай сходим. Всё нормально. Давай сходим.
В нескрываемой тоске он напомнил себе установить точку отсчёта, на которую потом можно будет ссылаться. Ты же знала, что я не хотел идти. Нет, мне не понравилось. Нет, с меня хватит. Несколько минут они ели в молчании. Гэвин опасался, что конфликт вспыхнет сызнова и Кей опять начнёт выяснять отношения. Он стал соображать, о чём бы завести разговор, и начал рассказывать ей про Мэри Фейрбразер и страховую компанию.
— Это такие сволочи, — говорил он. — У него была всесторонняя страховка, так теперь их юристы ищут лазейки, чтобы не платить. Пытаются доказать, что он скрыл от них существенные факты.
— Какие?
— Ну, что у него дядя умер от аневризмы. Мэри клянётся, что Барри заявил об этом агенту, когда подписывал полис, но никаких следов не осталось. Якобы агент не понял, что это наследственное. А если вдуматься, Барри ведь и сам…
У Гэвина сорвался голос. Вспыхнув от стыда и ужаса, он склонился над тарелкой. В горле комом застряла скорбь — и ни туда ни сюда. Кей отодвинула стул; Гэвин понадеялся, что ей надо в туалет, но тут же почувствовал, как она обняла его за плечи и прижала к себе. Не подумав, он тоже обхватил её одной рукой.
Как хорошо, когда тебя обнимают. Ну почему отношения нельзя ограничить простыми, бессловесными утешительными жестами? Зачем только человечество научилось языку?
У него потекло из носа — прямо ей на спину.
— Извини, — поспешно сказал он и вытер её майку салфеткой.
Кей пододвинула стул поближе к Гэвину и положила руку ему на локоть. Так она нравилась ему гораздо больше: молчаливая, мягкая, заботливая.
— До сих пор не могу… хороший был мужик, — сказал он. — Барри. Хороший был мужик.
— Да, все так говорят, — подтвердила Кей.
Она не удостоилась чести быть представленной знаменитому Барри Фейрбразеру, но сейчас её заинтриговали и непривычная эмоциональность Гэвина, и фигура человека, который был тому причиной.
— Весёлый был? — спросила Кей, легко вообразив, что Гэвин мог потянуться к шутнику, к горластому заводиле, к собутыльнику.
— Наверное. Да нет, не слишком. Обычный. Посмеяться любил, но такой был… такой отличный мужик. Он любил людей, понимаешь?
