Кей выжидала, но Гэвин не стал распространяться о положительных качествах Барри.
— А дети… а Мэри… бедная Мэри… Господи, тебе не понять.
Кей молча гладила его по руке, но её сочувствия поубавилось. Не понять, про себя переспросила она, каково быть одной? Не понять, каково тащить на себе семью? Кто бы пожалел её, Кей?
— Они были по-настоящему счастливы, — продолжил Гэвин надтреснутым голосом. — Она совсем расклеилась.
Кей не переставая гладила его по руке, а сама думала, что ни при каких условиях не смогла бы позволить себе расклеиться.
— Я в порядке. — Гэвин высморкался и снова взялся за вилку.
Едва заметно поёжившись, он дал ей понять, что гладить его больше не обязательно.
IV
Саманта пригласила Кей из мстительности, смешанной со скукой. Она решилась на это в пику Майлзу, который вечно строил какие-то планы, не спрашивая её мнения, но требуя содействия; будет знать, каково это, когда у тебя за спиной без спроса устраиваются какие-то дела. А потом она ещё перебежит ему дорогу и первой опишет эту встречу двум старым сплетницам, Морин и Ширли, которые так увлечённо перемывают косточки Гэвину, а сами ничего толком не знают о его романе с дамочкой из Лондона. А кроме всего прочего, на этом званом ужине она лишний раз подденет Гэвина за его трусость и нерешительность в личной жизни; можно будет либо завести в присутствии Кей разговор о свадьбах, либо прямо сказать: наконец-то Гэвин остепенился.
Однако намерение вогнать в краску других не доставило Саманте обычного удовольствия. Когда она в субботу утром поставила в известность Майлза, он откликнулся с подозрительным воодушевлением:
— Да, отлично, мы сто лет не приглашали Гэвина. Ты молодчина, что познакомилась с Кей.
— В каком смысле?
— Ну, вы ведь с Лизой в подругах были, разве нет?
— Майлз, я Лизу на дух не переносила.
— А, ну ладно… Может, с этой подружишься!
Испепелив его взглядом, она всё же не поняла, откуда такое благодушие. Лекси и Либби, приехавшие домой на выходные, не выходили на улицу из-за дождя и сейчас сидели в гостиной, поставив какой-то музыкальный DVD; гитарный стон сотрясал кухню, где стоя беседовали их родители.
— Послушай, — начал Майлз, жестикулируя мобильником, — Обри хочет со мной побеседовать насчёт совета. Я только что звонил папе: сегодня Фоли приглашают нас всех на ужин к себе в Суитлав…
— Нет, спасибо, — перебила его Саманта.
В необъяснимой ярости она развернулась и вышла.
Целый день они приглушённо спорили, переходя из комнаты в комнату, чтобы не отравлять дочкам выходные. Саманта отказывалась менять своё решение и даже не желала объясниться. Майлз, опасаясь не сдержаться, то искал примирения, то обливал её холодом.
— Подумай, как это будет выглядеть, если ты не придёшь, — сказал он без десяти восемь, стоя в дверях, уже при галстуке.
— А при чём тут я? — спросила Саманта. — Это же ты баллотируешься в совет.
Ей было приятно, что муж дёргается. Она знала, что он боится опоздать и всё ещё рассчитывает её уломать.
— Ты прекрасно знаешь: они ждут нас обоих.
— Неужели? Не помню, чтобы меня кто-нибудь приглашал.
— Брось, пожалуйста, это подразумевается само собой… они рассчитывали…
— Ну и дураки. Я же ясно сказала: мне там ловить нечего. А ты поторапливайся. Не заставляй мамочку с папочкой ждать.
Он ушёл. Саманта послушала, как машина задним ходом выехала из подъездной аллеи, а потом сходила на кухню и вернулась в гостиную с бутылкой вина и бокалом. Она воображала, как Говард, Ширли и Майлз ужинают в Суитлав-Хаусе. У Ширли это будет первый оргазм за долгие годы.
Но мыслями она невольно возвращалась к тому, что на прошлой неделе услышала от своего бухгалтера. Прибыли значительно снизились, как ни хорохорилась она перед Майлз ом. Бухгалтер даже предложил закрыть бутик и организовать интернет-магазин. Это было бы равносильно поражению, признавать которое Саманта не собиралась. Во-первых, Ширли бы только порадовалась: она с самого начала была против. Ты, конечно, извини, Сэм, но это не в моём вкусе… слегка выходит за рамки… Но Саманте нравился этот маленький красно-чёрный бутик в Ярвиле; нравилось каждый день уезжать из Пэгфорда, болтать с покупательницами, сплетничать с продавщицей Карли. Этот бутик она холила и лелеяла уже четырнадцать лет, без него её мир ужмётся до размеров Пэгфорда.
(Пэгфорд, Пэгфорд, будь он трижды проклят. Саманта не думала, что застрянет в этой дыре. Когда-то они с Майлзом задумывали совершить кругосветное путешествие, а потом уже приступить к работе. Наметили маршрут, получили визы. Саманта в мечтах видела, как они, взявшись за руки, гуляют босиком по белым пляжам Австралии. И вдруг обнаружила, что залетела.
Через неделю после окончания университета, получив результаты теста на беременность, она приехала к Майлзу в «Эмблсайд». Через восемь дней они должны были отбыть в Сингапур.
Саманта не стала заводить разговор в доме его родителей: боялась, что они подслушают. Какую бы дверь ни открыла Саманта, за ней непременно оказывалась Ширли.
Поэтому она выжидала, пока они с Майлзом не оказались за неосвещённым угловым столиком в пабе «Чёрная пушка». До сих пор Саманта не могла забыть, как Майлз, стиснув челюсти, постарел на глазах и ненадолго застыл. А потом выговорил:
— Ладно. Тогда поженимся.
Он признался, что уже купил кольцо, но собирался сделать ей предложение в каком-нибудь романтическом месте — к примеру, на вершине Айерс-Рок[12]. По возвращении в родительский коттедж он и вправду раскопал у себя в рюкзаке приготовленную для поездки коробочку. В ней лежало кольцо с бриллиантом, купленное в ювелирном магазине Ярвила; деньги на покупку Майлз взял из бабушкиного наследства. Присев на краешек его кровати, Саманта долго плакала. Через три месяца вместо положенных шести они поженились.)
Наедине с винной бутылкой Саманта устроилась перед телевизором. В плеере ещё оставался DVD, который крутили Лекси и Либби: поющая четвёрка парней в облегающих футболках, лет двадцати, не старше. Она нажала на воспроизведение. Мальчики допели свою песню, а затем последовала врезка их интервью. Потягивая вино, Саманта смотрела, как музыканты пикировались друг с другом, а потом всерьёз начали объясняться в любви своим фанаткам. Она ещё подумала, что в них с первого взгляда, даже не включая звук, легко признать американцев. Зубы — просто сказка.
Становилось поздно; она нажала на паузу, поднялась наверх и распорядилась, чтобы девочки оставили в покое плейстейшн и ложились спать, а сама спустилась в гостиную, где ещё оставалось четверть бутылки вина. Включать торшер она не стала. Просто нажала «воспр.» и отхлебнула вина. Когда DVD доиграл до конца, она вернулась к началу и досмотрела пропущенные части.
Один из этих ребят выглядел ощутимо более зрелым в сравнении с тремя другими. Плечи широкие; накачанные бицепсы; шея крепкая, сильная; квадратный подбородок. Саманта наблюдала, как раскачивается его тело, как отрешённо и неулыбчиво смотрит в камеру его эффектное рубленое лицо с чёрным разлётом бровей.
Мысли перешли к супружескому сексу. В последний раз близость у них случилась три недели назад. Все телодвижения Майлза были предсказуемы, как масонское рукопожатие. Муж любил приговаривать: «От добра добра не ищут».
Вылив в бокал последние капли, Саманта представила, как занимается любовью с этим пареньком. Нынче груди её более выигрышно смотрелись в лифчике, а без него, да ещё в лежачем положении, растекались во все стороны; от этого она чувствовала себя квашнёй. Поэтому сейчас Саманта вообразила себя прижатой к стене, со вздёрнутой вверх коленкой, в задранной до пояса юбке, а этот крепкий загорелый паренёк в спущенных до коленей джинсах совершал мощные толчки: туда-обратно, туда-обратно…
Внизу живота что-то дрогнуло, и это было почти как счастье. Саманта услышала шорох шин; темноту гостиной прорезал свет фар за окном.
Повозившись с пультом дольше обычного, она включила новости, затолкала пустую бутылку под диван и взялась за ножку полупустого бокала как за опору. Открылась и закрылась входная дверь. За спиной у Саманты в комнату вошёл Майлз.
— Что в темноте сидишь?
Он включил торшер, и Саманта повернула голову. Он был при параде, в точности как перед уходом, только на плечах пиджака блестели дождевые капли.
— Как прошёл приём?
— Прекрасно, — ответил он. — Тебя вспоминали. Обри с Джулией расстроились, что ты не смогла прийти.
— О, не сомневаюсь. А твоя матушка, наверно, плакала от горя.
Майлз опустился в кресло, под прямым углом к ней.
Саманта откинула назад волосы, которые так и лезли в глаза.
— Что происходит, Сэм?
