ты в порядке? — Эйнсли вбегает в комнату, отталкивая брата в сторону. — Что, черт возьми, случилось?
— Они загнали меня в угол, — говорю я. — Как вы узнали, где меня найти?
Эйнсли и Кингстон обмениваются взглядами, прежде чем он говорит: — Я установил маячок на твой телефон.
У меня отвисает челюсть.
— Ты что?!
Он приподнимает бровь.
— Это оказалось полезным, не так ли?
Я прищуриваю глаза.
— Но это не объясняет того, почему ты это сделал.
— Детка, давай не будем сейчас беспокоиться о преследовательских наклонностях Кингстона, — Бентли притягивает меня в объятия. — Мы все знаем, что ты не получишь ответа, пока он не будет готов дать его тебе. Что скажешь, если мы пропустим несколько последних уроков? Мы возьмем пакет со льдом для твоей прекрасной щеки, и я куплю тебе большой, жирный бургер в In-N-Out, — как по команде, мой желудок заурчал, заставив его рассмеяться. — Видишь, твоему желудку нравится эта идея.
— Хорошо, — бормочу я. — Но только потому, что я голодна.
— Я хочу с тобой, — говорит Эйнсли. — Жас, ты можешь поехать со мной.
Бентли бросает взгляд на Эйнсли.
— Я думаю, Жас должна поехать со мной. Ты можешь взять Рида.
Проблемы богатых детей: вождение модных спортивных машин, в которых всего два места.
— Хорошо, — Эйнсли смотрит на Кингстона. — Ты идешь, брат?
Кингстон все еще не сводит с меня глаз.
— Нет. Мне нужно кое о чем позаботиться. Я догоню вас позже, — он снова подходит ко мне и прижимается своим лбом к моему. Это удивительно интимный жест, на который я понятия не имею, как реагировать. — Дайте нам минутку.
Никто не осмеливается задать ему вопрос. Они просто выходят из туалета, не сказав ни слова.
— Что ты…
Он прижимает указательный палец к моим губам.
— Ты действительно в порядке? Ты выглядела очень потрясенной, когда я только пришел.
— Да… ну… — я пожимаю плечами. — Быть запертой в маленькой комнате с десятью сумасшедшими сучками — не самое приятное ощущение.
Он снова проводит пальцами по моей щеке.
— У тебя еще где-нибудь болит?
— Я ударилась затылком о стену, но все в порядке. Пейтон нанесла мне довольно сильный удар в живот, но это все, что она успела сделать, прежде чем ты ворвался.
Кингстон наклоняется и расстегивает мою рубашку.
Я отбиваюсь от его рук.
— Что ты делаешь?
Он одаривает меня своим взглядом «я тут главный», который я начинаю так хорошо узнавать.
— Дай мне посмотреть.
Я вздыхаю, понимая, что спорить с ним по этому поводу глупо. Я поднимаю рубашку, держа ее прямо под грудью. Челюсть Кингстона сжимается, когда он видит красный синяк, расцветающий на моем правом боку. Я вздрагиваю, когда он слегка надавливает.
— Сильно болит?
Я качаю головой.
— Все будет хорошо.
Кингстон некоторое время смотрит на мой живот, а затем целует ушибленное место. Я ахаю, когда его губы задерживаются, скользя туда-сюда.
— Кингстон, что ты делаешь?
Я чувствую его улыбку на своей коже.
— После поцелуя полегчает.
Мои губы вытягиваются.
— Ну, как бы ни была приятна эта мысль, мне не нужно, чтобы ты целовал мои бо-бо. Я уже большая девочка и могу сама о себе позаботиться.
— А что, если я хочу позаботиться о тебе? — пробормотал он, оттягивая пояс моей юбки вниз, чтобы прижаться губами к моему бедру. — Что, если я хочу, чтобы ты была моей?
— Что?
Я подавляю стон, когда он начинает задирать мою юбку и покрывать поцелуями мое бедро. Мне нужно отстраниться от него, пока я не наделала глупостей, например, не знаю, позволила ему поглотить меня на полу туалета — поэтому я отстраняюсь от него, разрывая контакт.
— Хватит валять дурака. Эйнсли и ребята, наверное, стоят прямо за дверью и ждут. Разве ты не говорил, что тебе нужно о чем-то позаботиться?
Он встает и не так уж незаметно поправляет член.
— Да. Иди поешь.
— Ты уверен, что не хочешь пойти? — когда он ухмыляется, я добавляю: — На обед?
Он кивает.
— Уверен. Если Пейтон доставит тебе еще какие-нибудь неприятности дома, я хочу, чтобы ты немедленно мне об этом рассказала. Мне не нравится, что ты уязвима в этом доме. Убедись, что держишь дверь своей спальни запертой.
Я складываю руки на груди.
— Мне не нужен рыцарь в сияющих доспехах, чтобы сражаться за меня.
Кингстон одаривает меня злой ухмылкой.
— Я никогда не претендовал на роль рыцаря. Лучше я буду чьим-то кошмаром, а Пейтон сейчас занимает первое место в моем списке дерьма.
— Почему? Почему тебя волнует, что она делает со мной?
Он берется за дверную ручку.
— Потому что, хочешь ты это признавать или нет, Жасмин, ты моя, а это значит, что ты под моей защитой. Пейтон и все остальные люди в этой школе знают это, но она набралась наглости, сформировала армию и посчитала тебя мишенью. Это прямая пощечина мне, и я не потерплю неуважения. Ей и ее маленьким последователям нужно напомнить, кто на самом деле здесь заправляет.
— И что ты собираешься делать?
— Если я скажу тебе… мне придется тебя убить. А мне нравится держать тебя рядом, — он подмигнул, прежде чем выйти из комнаты.
Мистер Серьезность действительно пошутил?
Что, черт возьми, происходит с этим парнем, и почему я в восторге от открывающихся возможностей?
Боже милостивый, я в беде.
***
— Она действительно это сказала? — Эйнсли отправляет в рот картошку фри.
Я заканчиваю жевать, прежде чем ответить.
— Да.
Эйнсли хмурится.
— Вот сука. Я так рада, что мой брат наконец-то перестал беспокоиться о том, что думают другие люди, и бросил ее.
Я только что закончила пересказывать весь инцидент в туалете, пока обедала с Эйнсли, Ридом и Бентли. Парни обменялись взглядами, как будто сдерживая свои комментарии. Знают ли они о сделке, которую Кингстон заключил с Пейтон?
— Поведение Пейтон меня нисколько не удивляет, — говорит Рид. — А вот то, что Уитни решила действовать самостоятельно, удивляет.
Я также рассказала им о том, что Уитни подговорила наших одноклассников насмехаться надо мной.
— Может быть, она поймет всю ошибочность своего поведения в следующий раз, когда она будет испытывать жажду, я не позволю ей выдоить меня досуха, — Бентли откусывает огромный кусок от своего бургера.
Рид смеется.
— Да, точно. Я никогда не видел, чтобы ты отказывался от киски.
— Это правда! — настаивает он через полный рот еды. — Я бы не стал так поступать с Жасси Жас. Кроме того, это не значит, что у меня нет поддержки.
Я закатываю глаза.
— Ты свинья.
— Так ты мне говорила, — на лице Бентли появляется коварная улыбка. — Знаешь, что я думаю?
Я
