– В сад?
– Ага. Стоит. Меня ждет. Вот-вот впрягусь. Неподъемен гуж, да мне, упрямцу, все равно.
– А как я тут очутилась?
Усмехнулся.
– Что ты помнишь?
– Да так… Всякие обрывки, звери, люди…
Потык сунул в зубы травинку и вытянул ноги.
– Нечасто сапоги надеваю. Не люблю их. Земля куда мягче, ведь правда? На земле спала, когда нашел.
Кивнула. Это помню.
– Слух по округе разлетелся. Дескать, на поляне у дороги встало диво-дивное – каменное изваяние, а под ним полоумная живет. И якобы лечит она всякого, зверя и человека.
– Был какой-то волк. Или собака…
– Волк. Тех парней из Недоспелихи я знаю, охотники серьезные, врать не станут. Иной приукрасит, мол, медведя в одиночку взял, эти – нет. Никогда. От них и услышал про бабу, подле которой волк сделался ласков, будто ручная собака. Сам в руки отдался. А еще сказали, что даже подойти близко не смогли. Такой тяжестью нутро налилось, таким предчувствием, стало так страшно, как не было в охоте на медведя. Говорили, ноги едва не отнялись, даже на шаг сподобиться не смогли.
Слушала молча. Как что-то незначительное вспоминала то и это – и охотников и волка.
– Волчище был обречен. Кровищи потерял – не дайте боги! А ведь выжил серый. Да еще говорят… – Старик понизил голос до шепота. – Будто обломок стрелы сам из раны пополз!
– Да?
– Тебе виднее. Потом был мальчишка.
– Какой мальчишка?
– Не знаю. Просто мальчишка. Человек вовсе не так глуп, как иногда видится. Разглядеть очевидное не сложно, были бы глаза открыты.
– И что мальчишка?
– Рысь порвала. Думали, не выживет, деревенский ворожец отступился, а тут молва подоспела про диковинного волка. Мальца принесли к тебе, положили у изваяния.
– И что?
– Выжил. – Старик помолчал. – Значит, решила изваяние поставить?
– Сам ведь говорил, что странное место, богами отмеченное. Дескать, понять бы только задумку всевышних.
– Теперь уж поняли. – Потык задумчиво катал травинку по губам. – Нельзя брать и ничего не отдавать взамен. Так не бывает. Сначала унавозишь землю, потом польешь, тогда и требуй. А кто тесал каменного воя?
– Я.
– Сама?
– Да. Ты надоумил. А правда, что Кречета видела у изваяния, или показалось?
– Едва я услышал про безумицу на поляне, тотчас поспешил. Телегу снарядил, кликнул старшего, и только пыль за нами встала. А с другой стороны мастеровые подъехали, двое, и тоже как будто по твою душу. Что они тебе не враги, сразу понял. Видела бы, как они перепугались. Кречет глядел то на тебя, то на памятник, шептал что-то.
Я кивнула. Продолжай, старик.
– Смотреть на тебя было страшно. Отощала, опустилась, ровно из ума выжила. Не видел бы несколько дней назад – решил, что с тобой кончено. Посмотрел внимательнее, а ведь пляшет где-то в глазах огонек, да так глубоко и слабо, что раздувай из искорки пламя – не вдруг и раздуешь. Вот и забрал к себе. Хотел и Кречет, но у него телеги не было, и ехать вышло бы дальше.
– А ночью что случилось?
– Ничего. – Старик усмехнулся. – Поджег сарай, велел старшему орать дурным голосом, тебя звать.
– Зачем?
– Спала ты, дуреха, да не простым сном. Словно замерзла. Будто половина тебя вслед за Безродом умчалась, а жить на свете осталась другая половина. Только много ли наживешь половиной сердца, вполглаза, вполвздоха?
– И что?
– А ничего. Разбудили. Спасать Безрода прибежала, да не половинкой – целиком. Кто же любит вполсердца? И спасала, как любишь, – всей душой. Ну слава богам, собрали по кусочкам!
– Ты сарай сжег. Зачем?
Улыбнулся.
– Все за тем же. Понял что-то очень важное про изваяние на поляне. И, наверное, не раз еще схожу на поклон каменному вою в красной рубахе. За тем, за этим. Жизнь – трудная штука, без крови обойтись не выходит. А получать, не отдавая, невозможно.
– И что теперь мне делать?
– То же, что и раньше. Только не половинкой, а целиком. Кольцо у тебя красивое.
Кольцо? Какое кольцо? В безумии последних дней даже не заметила, как на пальце оказалось то самое обручальное кольцо. Видимо, каталась по траве и случайно нашла. Натянула на палец и сама не заметила. Вот те раз! Тупо смотрела на кольцо и не могла поверить удаче.
– Все, что нашли у изваяния, забрали с собой. Вещи, оружие, конь сам за телегой побежал.
– Губчик здесь?
– В хлеву стоит. Извини, конюшни нет. Пока не разжился.
Спрятала лицо в ладони. Голова кругом пошла. Воистину время понеслось, точно горячая лошадь, и меня совсем не жалеет. Дни и ночи летят, ровно стрелы, и пытаться поймать их руками – гиблое дело.
– Так что мне теперь делать? Ты сказал про какую-то половину.
– Искать. Но не половиной души, а целиком. Полдуши ему вослед отпустила, еле вернули. Хочешь найти, ищи. Тебе решать.
А что тут решать? Улыбнулась. Все решилось в тот момент, когда не нашла на поляне спутников. Душа задвинула голову куда-то в уголок и унеслась еще по горячим следам поперек рассудка. Что тут решать? Я не смогу обманываться. Да и не хочу врать сама себе. Безрод мне нужен. И я ему нужна. Он просто не догадывается об этом.
– Поеду искать.
Старик усмехнулся.
– Ничего другого не ждал. Ты, главное, не отчаивайся и голову не теряй. Держи душу в узде. Вперед отпусти, да не сильно, лишь бы голова следом поспевала.
– А ты?
– Меня Беловодица ждет.
Еще несколько дней простояла у Потыка. Окрепла, отъелась, отмылась, отогрелась. Подарки, что оставили Безрод, Гарька и Тычок, всякий раз в изголовье клала. Раньше не замечала, только на каждом подарке нашла капельку крови. Подарки не простые, каждый оставил мне частичку своей души. А ровно через седмицу съехала. Сама не знала куда. Куда-нибудь.
Часть вторая
ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА
Глава 1
ИСКАТЬ
Тяжеловесный мохноногий вороной мерно рысил по натоптанной дороге. Не большие и не маленькие, Камнеград и Скаловище с обеих сторон замкнули дорогу, а может быть, наоборот, дорога снизала оба поселения, словно бусы на шнурок. На плоских предгорьях выросли города, и даже не города, а скорее просто большие поселки. Жилые дома, мастеровые клети, терем наместника и даже небольшой торг – вот и все, что ограничивали и защищали крепостные стены. Несмотря на удаленность от остального мира, Торжок в обоих городках не замирал ни на день. Скаловище и Камнеград не могли похвастаться ткаными рядами, лавками златокузнецов и глиноделов, но против остального имелось в достатке нечто такое, за чем сюда приезжали издалека. Далеко за пределы горной страны улетела слава длинноногих горных коров, статью похожих одновременно на мулов и на буренок. Удобство тут же оценили, покупаешь корову, а с другой стороны как будто и мула. Коровьей неуклюжести зупаки лишены, вымя невелико, и, если возникла нужда, их можно использовать как вьючную и даже верховую скотину. К слову сказать, молоко зупаков также не похоже на молоко равнинных коров. Более жирное и для кого-то более вкусное, а если за дело брался знатный сыродел, выходил известный далеко вокруг сыр-каменец, весьма употребительный с бражкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
