После встречи с Лимонниковым плечо болело три дня и три ночи. В первый день пришел Аленушкин и сразу разгадал причину ее недомогания.
— Может, хватит экспериментировать? Что вам еще надо? Убедились в своем феномене и ладно. Признайтесь, сколько раз летели с лестниц?
— Ах, не все ли равно. А знаете, оказывается, я недурно рисую. Пока не открываю этюдник, ко мне относятся с подозрением. Но потом… Боже, что творится потом!
— Заставляют считать ступеньки?
— Не только. Один человек комплимент сделал: у вас, говорит, волшебный фломастер. Хотя нарисовала я нелестную для него картину.
— И поспешил вытолкнуть за дверь?
— Я и не жду, чтобы в мою честь литавры гремели и накрывались столы. Но вот что еще со мной происходит, — она снизила голос до шепоте и замолчала, как-то сразу уйдя в себя.
Трудно было передать то состояние, которое охватывало ее во время прогулок на мотоцикле, в те минуты, когда она мчалась пустынными улицами засыпающего города и вместо окон видела глаз? — ждущие, тревожные, мечтательные, хитрые, угрюмые, наивные, лживые, печальные, нежные, преданные — великое множество глаз. Вдруг теряла представление о времени и пространстве чувствовала себя многоликим и многоруким существом без возраста и пола, как бы проникала сразу в десятки, сотни, тысячи домов и была одновременно женщиной, стариком, девушкой, ребенком, юношей. В ней перемешивались все добродетели и пороки, невежества и таланты. Мотоцикл мчался все быстрей и быстрей, и наступала минута, когда казалось, что она отрывается от земли и парит в воздухе, над городом, где одно за другим гаснут окна, засыпают ее глаза — ждущие, тревожные, мечтательные, хитрые, угрюмые, наивные, лживые, печальные, нежные, преданные. Но вот колеса вновь касались земли, и она возвращалась домой. Теперь можно было и отдохнуть. А перед сном подумать о Сашеньке.
Будь Вениамин Сергеевич повнимательней, заглянув в эту минуту ей в глаза, нашел бы на самом их дне силуэт немолодого красивого мужчины. Уже на краю сна она обычно видела Сашеньку так близко, что казалось, протяни руку — и притронешься к нему. Но почему в городской многоголосице ни разу не довелось уловить его голос? Не его ли бессознательно выискивала все то время, пока не увлекли, не втянули в свой водоворот голоса, терпящие крушение или бывшие причиной чужих драм? Выходит, окраска его голоса иная, чем те, которые воспринимаются ею на большом расстоянии. Было в этом нечто грустное и обидное, как бы лишний раз доказывающее их разность и невозможность закончить свой жизненный путь рядом.
И все же Аленушкин приметил ее затуманенный взгляд, но не стал ни о чем расспрашивать, а поинтересовался, не купить ли что поесть. Табачкова поблагодарила, сказала, что в холодильнике кое-что найдется, и Вениамин Сергеевич собрался уходить, но на пороге остановился с виноватым и каким-то пристыженным видом:
— И что мне с вами делать? Нагородил огород, а сам, выходит, в стороне.
Она успокоительно рассмеялась, ответила, что его волнения ни к чему он сделал все, что мог, а остальное за ней, и они расстались.
Вечером обмотала плечо красным шерстяным платком и разрешила себе праздное любопытство — послушать легкую болтовню кумушек, лепет влюбленных, детский смех, безжалостно отметая все, что могло огорчить. Оказалось, при желании счастливых голосов можно услышать не меньше, чем несчастных, — смотря как настроить ухо, точнее, приемник. Но по каким бы волнам ни гуляла стрелка, нет-нет да опять прорывался тот волнующий голосок:
«Чистого неба, дальних дорог, зеленого луга, быстрых ног!»
Каждый раз при этом она звонила Аленушкину, однако он не мог засечь, откуда песня.
Через день плечо болело уже меньше. Сходила в гастроном, купила сахар, вермишель, постояла немного за курицей и вернулась с полной авоськой и неплохим настроением.
Было два часа дня, когда, пообедав, села к приемнику и почти сразу наткнулась на голос Чубчика. Сколько раз пробовала узнать, где живет мальчишка, но никак не удавалось. Он беседовал с каким-то гундосым парнем. Разговор был недолгим, и она почти дословно запомнила его.
Чубчик. Куда ни повернись, только и слышишь: «Иди ты знаешь куда!» И училка в школе посылает, и отец с матерью, и дворовая мелюзга.
Гундосый. А ты возьми и на самом деле уйди.
Чубчик. Куда?
Гундосый. А хоть бы в то место, о котором я тебе рассказывал. Туда всех принимают. Только пароль нужно знать.
Чубчик. Скажи!
Гундосый. А что я буду иметь за это? За «так» и мама папу не целует.
Чубчик. Бери, что хочешь.
Гундосый. Голодранец несчастный. Что с тебя возьмешь? До сих пор вон с Карданом не рассчитался. Ладно, гони авторучку.
Чубчик. Пожалуйста!
Гундосый. Так вот, пароль такой. Берешь лист бумаги, складываешь вот таким макаром. В серединке рисуешь такую рожу. Здесь вот эти штучки. Завтра в восемь утра на мосту Салгирки тебя будет ждать человек в зеркальных очках, с папиросой в зубах. Сунешь ему эту бумагу и быстро проговоришь: «Сердце, два перца, папа римский и черт крымский». Человек посадит тебя в автомобиль, завяжет глаза темной повязкой и отвезет куда надо. Повтори пароль.
Чубчик. Сердце, два перца, папа римский и черт крымский. А не врешь? Как-то несерьезно все.
Гундосый. Видал миндал? Серьез ему подавай. Не веришь — валяй, пока не смазал по рылу!
Чубчик. Нет-нет, я приду. Так говоришь, на мосту в восемь?
Она долго звонила к Аленушкину, никто не брал трубку. Вспомнила, что он собирался к родственникам. Может, уехал?
Если гундосый не наврал, завтра состоится встреча с Чубчиком и тем, в очках. Собственно, очкастый ей не нужен, но, чтобы не отпугнуть Чубчика, она попробует пробраться в ловушку, которую ему готовят. Но что за странный пароль? В детстве не раз с дворовыми девчонками развлекалась подобной игрой-раскладушкой, так что заиметь и себе такой пароль не составит труда. Вот только как нынче малюют черта крымского? Может, совсем по-иному, чем пятьдесят-сорок лет назад? Хотя вряд ли. Черт он и есть черт. Уж рога, во всяком случае, те же — из стручков перца, которые секунду назад были сердцем. Мудрая, однако, игрушка.
Картинка подучилась на славу — с таким художеством и в логово самого дьявола пропустят!
До вечера слонялась по комнате, обдумывая завтрашнюю затею. Уж очень все походило на розыгрыш: и бутафорский человек в зеркальных очках, и пароль, и черная повязка на глазах. Хорошо, если все невинная игра, а если…
Так или иначе — это единственная возможность познакомиться с Чубчиком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
