— Две пятьсот, — перебила молодая коренастая женщина с большой грудью. Ее рельефный, инкрустированный золотом стальной панцирь изображал взлетающую гарпию с цепями в когтях. Двое солдат-рабов держали ее на плечах, посадив на щит.
— Три. — Пожилой наемник проталкивался вперед, товарищи расчищали ему дорогу. Это хорошо — с наемниками Тирион умел обращаться. Загорелый не станет выпускать его на пирах — повезет в Вестерос, чтобы продать Серсее. А в дороге чего только не случается. Тирион переманил к себе Бронна — глядишь, и этого переманит.
Старуха и женщина на щите выбыли, но толстяк не сдавался. Он смерил наемников желтыми глазками, провел языком по желтым губам и сказал:
— Пять тысяч.
Наемник нахмурился и пошел прочь.
Семь преисподних! Переходить в собственность Желтобрюхого Тириону ничуть не хотелось. На эту гору сала с отвислыми грудями и смотреть-то противно, а уж несет от него…
— Кто больше?
— Семь тысяч, — выкрикнул Тирион.
По рядам прокатился смех.
— Карлик хочет купить сам себя, — сказала воительница.
— Умный раб заслуживает умного господина, — молвил в ответ Тирион с похабной усмешкой, — а вы тут, похоже, все дураки.
Смех сделался еще громче. Оценщик нерешительно поднял кнут, прикидывая, стоит ли пускать его в ход.
— Пять тысяч я расцениваю как оскорбление, — продолжал Тирион. — Я выступаю на турнирах, пою, придумываю отменные шутки. Могу отыметь вашу жену так, что визжать будет, — или жену вашего врага, дабы его посрамить. Бью из арбалета без промаха и заставляю трепетать людей в три раза выше меня, встречаясь с ними за столом для кайвассы. Стряпать — и то умею. Цена мне — десять тысяч серебром, и я способен ее уплатить. Да, способен! Отец учил меня всегда рассчитываться с долгами.
Наемник в пурпурном плаще снова повернулся к помосту и улыбнулся. Теплая улыбка, дружеская, а вот глаза смотрят холодно. Ему тоже лучше не доставаться.
Желтобрюхий, раздраженно поерзав в носилках, произнес что-то по-гискарски.
— Добавить хотите? — Тирион склонил голову набок. — Против всего золота, что есть в Бобровом Утесе?
Кнут свистнул в воздухе. Тирион крякнул, но устоял. В начале путешествия его самой большой заботой был выбор вина к улиткам для позднего завтрака… Вот что бывает, когда гоняешься за драконами. Он фыркнул, обрызгав покупателей в первом ряду кровавой слюной.
— Проданы, — объявил оценщик и снова хлестнул карлика — так, для порядку. На этот раз Тирион упал.
Один из стражников поднял его, другой спихнул с помоста Пенни древком копья. На их место уже поднимался новый предмет торгов — девушка лет пятнадцати-шестнадцати, не с их корабля. Ровесница Дейенерис Таргариен. Оценщик велел ее обнажить — их с Пенни хотя бы это унижение миновало.
За юнкайским лагерем высились стены Миэрина. Так близко… и если верить разговорам в невольничьем загоне, рабство там по-прежнему под запретом. Пройти вон в те ворота, и снова будешь свободен.
Но ведь Пенни он не бросит, а она захочет взять с собой свинью и собаку.
— Нам ведь не надо бояться, правда? — шептала девушка. — Раз он заплатил так много, значит, будет хорошо обращаться с нами, да?
— Конечно, мы ведь ценное приобретение. — Спина после двух ударов еще кровоточила. Пока что можно не опасаться, но потом, когда они перестанут его смешить…
Надсмотрщик их нового господина ждал с двумя солдатами и запряженной мулом тележкой. Его узкое лицо еще больше удлиняла борода, перевитая золотой проволокой, жесткие черно-рыжие волосы на висках были уложены в две когтистых руки.
— Милые крошки, — сказал он, — совсем как мои покойные детки. Я о вас позабочусь. Как вас зовут?
— Пенни, — пролепетала девушка.
«Тирион из дома Ланнистеров, законный лорд Бобрового Утеса, червяк ты поганый».
— Йолло.
— Храбрый Йолло, милая Пенни, вы стали собственностью благородного Йеццана зо Каггаца, воина и ученого, пользующегося большим уважением среди мудрых господ Юнкая. Считайте себя счастливцами: Йеццан — добрый и великодушный хозяин. Он будет вам как отец.
Тирион мог бы сказать на этот счет много разного, но придержал язык. Новый хозяин, несомненно, скоро захочет посмотреть представление, и на кнут напрашиваться не стоит.
— Он собиратель редкостей, и вы одно из его сокровищ. Он будет лелеять вас. А ко мне относитесь как к заботливой нянюшке — так меня все дети зовут.
— Номер девяносто девять, — крикнул оценщик. — Воин.
Девушка, которую продали быстро, шла к новому хозяину, прикрывая одеждой маленькие, с розовыми сосками груди. Вместо нее двое подручных втащили на помост Джораха Мормонта — в одной набедренной повязке, исхлестанного, с распухшим почти до неузнаваемости лицом. «Теперь отведаешь, каково это», — подумал Тирион на предмет сковывавших его цепей, хотя страдания рыцаря его нисколько не радовали.
Мормонт даже в цепях казался опасным. Настоящий зверь: плечи мощные, ручищи толстенные, да еще и волосатый к тому же. Подбитые глаза чернели, на щеке ему выжгли клеймо — маску демона.
Работорговцев, напавших на «Селасори кхоруна», сир Джорах встретил мечом и убил троих, прежде чем его одолели. Его самого чуть не прикончили, но капитан запретил: хороший боец стоит дорого. Мормонта лишь избили до полусмерти, заклеймили и приковали к веслу.
— Большой, сильный, — расхваливал товар оценщик. — Злобы хоть отбавляй. Хорошо себя покажет в бойцовых ямах. Начальная цена триста, кто больше?
Набавлять никто не спешил.
Мормонт, не обращая внимания на толпу, смотрел на далекий город со стенами из разноцветного кирпича. Тирион читал этот взгляд, как книгу. Близко, а не достанешь. Опоздал, бедолага. Стражники, охранявшие рабов, рассказали, что у Дейенерис теперь есть муж. Своим королем она выбрала миэринского рабовладельца, благородного и богатого. Мир уже подписан, и бойцовые ямы Миэрина откроются вновь. «Врете, — говорили на это рабы, — Дейенерис Таргариен никогда не заключила бы мира с рабовладельцами». Они называли ее Миса — Матерь. «Скоро серебряная королева выйдет из города, расправится с юнкайцами и разобьет наши цепи», — шептались в загоне.
«Испечет нам лимонный пирог и поцелует наши раны, чтоб скорей зажили», — добавлял про себя Тирион. В королевское вмешательство он не верил — придется спасать себя и Пенни своими силами. Грибов, припрятанных в носке сапога, хватит на них обоих, а Хрум с Милкой как-нибудь выкарабкаются сами.
— Делайте то, что вам говорят, и ничего кроме, — наставлял тем временем Нянюшка, — тогда будете жить, как лорды. В случае же непослушания… Но мои крошки будут слушаться, правда? — Он наклонился и ущипнул Пенни за щеку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
