же кружок скрыла набежавшая черная спина. Потом этот кусочек показали еще раз, на нормальной скорости: девушка выбросила руку, что-то блеснуло, изображение перекрыла черная спина. И два полицейских повели окровавленного товарища – опять кадры, которые прокрутили полторы минуты назад.
– Во дают, – сказал я удивленно.
– Что такое? – спросила Инна.
– Это не она ему башку разбила. У нее что-то легкое очень, граммов на пять-десять, пластиковая игрушка или там, не знаю, стаканчик, бутылка. Смотри на траекторию, эта штука плотность воздуха одолеть не может, она до этого чувака не долетела даже. А голову разбить не смогла бы, даже если бы такой фигней час со всей дури в одно место стучали.
– А зачем тогда это показывают? – спросила Инна. – Ну, если любой может понять, что это неправда? Да хоть бы и правда – зачем ее так тащить? И зачем. Это. Показывать?
– Политика запугивания населения, как в Штатах или ЮАР, – сказал Олег. – Значит, здесь так теперь.
Я сказал:
– Блин, ну мы что, жизнь по телику будем изучать?
– По телику хотя бы по башке не дадут, – пояснил Олег, странно улыбаясь.
– Не ссы, Маняша, Москва наша, – сказал я. – Ой, Инн, прости. В смысле…
Телефон зазвонил. Я опять вздрогнул, присел и схватил трубку.
Уже знакомый голос сказал:
– Я перед дверью. Откройте, пожалуйста.
Мы вывалились в прихожую, переглянулись, улыбаясь, торопливо, мешая друг другу, оттянули защелку и обомлели.
Дверь открылась, и вошел Обухов.
Паспортный стол
Очередь тянулась на квартал и скрывалась за углом высокого капитального забора монастыря. Бабушек в очереди было меньшинство – в основном тетушки в платках и дядьки вполне итээровского вида. У каждого в руке была пара-тройка пустых пластмассовых баклажек литров на пять.
– Это две тысячи двадцать первый год? – уточнила Инна, отвернувшись от окна.
– Ну да, – сказал Денис. – Видишь же, я в маске.
Он оттянул и отпустил, щелкнув резинкой, спущенную под подбородок голубую повязку медицинского вида.
– Но это не из-за кометы, а против вируса, опасного, но не очень смертельного? – уточнил и я. – А святая вода против него помогает?
– Есть и такое мнение. Но лучше спирт, причем строго не внутрь. А снаружи – маску. На улице и в магазинах тоже надевайте, а то штрафанут.
– Не отменили все-таки деньги.
– Я бы сказал, наоборот. А что, должны были?
– То есть мне пятьдесят, – не совсем в тон мне продолжила Инна.
Я тревожно посмотрел на нее, а Денис весело подтвердил.
– Пенсия-то будет? – спросила Инна, пытаясь улыбнуться подрагивающими губами.
– А перенесли пенсию, обломись, старушка, – сказал, улыбаясь, Денис.
Он ничего не понимал.
Инна зажмурилась, сквозь ресницы выдавились капельки.
– Не одна ли малина, будет, не будет, – сказал я решительно. – Другое фигово…
– Что нам Героев не дадут? – спросил Олег самым глумливым голосом.
– С фига ли это?
– У них тут, вишь, капитализм, президент, как в Америке, полиция. Советского Союза нет. Значит, и героев нет.
– С фига ли это? – повторил я уже громче, спохватился и пробурчал: – Врешь ты все, и спишь ты в тумбочке.
Денис засмеялся и сказал:
– Вот теперь точно слышу, что вы из прошлого тысячелетия. У меня батя так говорил.
– Смотри и учись, сынок, – пробормотал я.
Денис, собака такая, услышал.
– Хорошо, папаша. Я думал, вы крупнее.
– Мы думали, нас ждут, – вдруг сказал Олег.
Денис смотрел на него так долго, что я чуть не рявкнул: «На чай свой смотри!» Не рявкнул только потому, что рявкать Обухову в лицо – ну в профиль – не умел и не захотел бы учиться. А у Дениса было лицо деда, один в один, только моложе лет на пятнадцать.
Голос вот был другим, повыше, фигура тоже – и повыше, и поуже. Это позволяло расслабиться – и заставляло тосковать.
Денис сказал наконец:
– Так ждали. Знаешь, как ждали.
– Мы поняли, – сказала вдруг Инна.
Обухов ждал нас до последнего, а когда понял, что не дождется, рассказал все внуку – с сыном у него отношения как-то не ладились – и взял обещание, что тот все запомнит и сделает, как только узнает о нашем прибытии – то есть получит сигнал о том, что кто-то вошел в квартиру, которую Обухов купил и оформил на имя Олега сто лет назад, а потом на всякий случай прописал здесь внука Дениса. А Денис жил то в Москве, то в Германии…
«Служил?» – уточнил Олег понимающе.
Денис поморгал, глядя на него, неуверенно кивнул и продолжил: и под Волгоградом, откуда и примчался, получив сигнал. Схватил каршеринг – и через час здесь.
Я уже понимал, что любое иностранное слово тут означает не флип или флаер из фантастики, а очередной товар из яркого фээрговского журнала. Поэтому даже не стал спрашивать, что такое каршеринг. Слушал дальше.
Обухов много чего купил, открыл, накопил и оформил для нас: одежду, запас непортящейся еды, банковские счета, почему-то в долларах, со специальными банковскими карточками и главное – комплекты документов. Огромные комплекты, как в кино про шпионов. Из стоящего в углу комнаты сейфа Денис вытащил три пачки паспортов, похожих на советские, как у Фаи и бабушки, для каждого из нас. Весь кухонный стол завалили. Паспорта отличались только датой выдачи: двухтысячный год, две тысячи третий, две тысячи пятый и так далее, с шагом в два-три года. А фотографии и ФИО там были одинаковыми, нашими, прописка у нас с Инной по незнакомым адресам, почему-то в Волгограде.
– Потому что там возможность была, – объяснил Денис. – Дед сперва советские вам делал, попроще было, по официальной линии, а потом сжег, когда новые документы ввели, ну и закрыли всё, а его на пенсию выперли. Он поэтому, как нашел канал, сразу оптом кучу всего оформил. Чтобы не получилось, что паспорт десять лет назад выписан, а тебе на вид все еще четырнадцать.
– Паспорта с шестнадцати же выдают, – напомнила Инна.
– Теперь с четырнадцати.
– Прикол, – сказал Олег, совсем не улыбаясь. – У Алисы из «Сто лет тому вперед» тоже, значит, паспорт был. И банковский счет. В дойчмарках.
– И СНИЛС с медстраховкой, а у тебя еще и права, – подтвердил Денис, подталкивая к нам куда более тощие стопки пластмассовых прямоугольников, похожих на уменьшенные игральные карты. – Сейчас, кстати, не дойчмарки, а евро, единая валюта Евросоюза.
– Союз остался, просто переехал отсюда в Европу, – грустно подытожила Инна.
– Я, когда Булычева читал, всю дорогу в будущее хотел, – сказал Олег.
– А это что? – спросил Денис.
– Это фигня какая-то.
– Ну так вы ее, если я правильно понял, и создали, – сказал Денис весело.
– Я – нет, – отрезал Олег. – Спас разве что.
Ладно хоть не добавил: «И зря». Некрасиво получилось бы. Ладно хоть не я это говорил. Я бы обязательно добавил. Вечно сначала говорю, потом думаю. Хотя тут неделю думай, ничего умнее не придумаешь. Что сказать-то? «Спас раз, и другой раз спасу?» Так я не умею и не знаю как.
С другой стороны, какая разница, умею ли и знаю ли. С кометой тоже
