вели, Арко шел на ватных ногах.
И снова мерещились запах сосен, стальное острие, торчащее из собственного тела, и тихий голос Таялы.
Не отнимешь достоинство,
Честь и право сражаться…
Не ошибся безвестный бард, сложивший эту песню. Ни один враг не отнимет у тебя главного! Это могут сделать лишь самые близкие люди…
Он не собирался покидать Анней. Изгнание под страхом смерти?.. Тем лучше, потому что, как жить в мире без красок и направлений, Арко не знал. Только остаться ему не позволили, изгнанника отвели к конюшне, где уже стоял оседланный конь.
– Прошу вас сесть в седло. Когда мы окажемся за пределами Аннея, я верну ваш меч, – зачем-то пояснил конвойный.
Его сопровождали до самой границы. Он плохо запомнил, как покидал баронство, последние несколько часов вообще слиплись в один отвратительный ком из отчаяния, непонимания и демон знает, чего еще. Проплывали по бокам дороги, знакомые, привычные, как собственное отражение, деревушки и черные, недавно вспаханные поля. И все слабее становился запах черемухи.
Сольгре Сигвальд (Теан Анней). Эверран, Анней
Немало горя принесли континенту жестокость и жажда власти. Немыслимое предательство Эверранского Волка, беспощадность графа Ивьена, бесконечные восстания. Только сейчас Сольгре казалось, что не это самое страшное. Ничуть не меньше зла причинили миру совсем другие качества! Верность, милосердие, умение сопереживать. И неизвестно, что оказалось хуже. Если бы не бесконечная вера Сивера Аритена в людей, не его человечность, никогда бы Ирган не отнял его корону.
Эх, Феникс, был бы ты немного осторожней, немного жестче…
Проклятие, ведь можно было избежать всего этого! Арвин, Альярге, да и сам Сольгре пытались предупредить, а Феникс не верил, не мог поверить… А ведь задави они Апьвира сразу, как появились подозрения на его счет, пока Волк не обзавелся союзниками, ничего бы этого не было! Не раскололась бы империя, Сивер был бы жив! Или… нет, не был бы. Не он это был бы, а еще один Сэйгран Ивьен: убивать всех, кто может однажды стать опасным, – его метод. И в чем тогда разница?..
Проклятый замкнутый круг, из которого не вырваться. Чем ярче свет, тем чернее тени, так всегда. Не будь Сивер почти святым, предательство Иргана не казалось бы столь страшным поступком…
– Боги, зачем же вы так?.. – пробормотал волшебник и тут же себя одернул. Боги ни при чем. Не боги вырезали Аритенов, не боги жгли города! Люди, только люди… и нелюди. Их злоба, зависть… Их жалость и их любовь. В том числе, его собственные. Сколько же всего он сам успел наворотить к своим шестидесяти?.. Никакой кровью не искупишь!
Понимал ведь, что нельзя отдавать племяннику Анней, и все равно отдал. Не то надеялся, что после Асавеля Рене успокоится, не то сыграла роль обыкновенная привязанность. Ошибка, за которую теперь расплачивается столько людей… А скольким еще предстоит?!
Его слабость и амбиции Рене сегодня сделали Амата предателем, Арко – изгнанником. И ведь не только это!.. Крестьяне, которых барон Анней обложил непомерными налогами, солдаты из местного гарнизона, которых он вскоре отправит в очередную мясорубку… Обязательно отправит, в том, что Рене затеял новое восстание, Сольгре давно не сомневался, а сегодняшний спектакль окончательно его в этом убедил. Не от сына Рене хотел избавиться: Арко для него не помеха! Граф Сигвальд избавлялся от него, от Сольгре. Пока бывший странствующий рядом, он не позволит повторить события восьмилетней давности. Собственно, устроить тогда восстание магов Рене решился именно потому, что Сольгре не было в Эверране. И узнал он обо всем слишком поздно, только к генеральному сражению успел, и то под конец, когда почти ничего уже нельзя было исправить.
Да, Рене прекрасно изучил его слабости, знал, что бывший странствующий не оставит Арко. Впрочем, отослать с глаз старшего сына граф и без того был рад, хоть никогда себе в этом не признается. И дело не в том, что мальчик пару недель назад чем-то его задел… Нет, Рене уже восемь лет переносил его общество с трудом, и о причинах такого отношения Сольгре догадывался. Только помочь не мог. Однако целью сегодняшнего нелепого суда был все-таки не Арко: от него можно было избавиться десятком других способов. Да хоть отослать куда-нибудь в качестве разведчика. А устраивать такое представление…
Нет, это определенно ради Сольгре. А заодно, чтобы укрепить свои позиции в баронстве. Какой красивый жест получился!.. Какая забота о людях: барон собственного сына не пожалел ради справедливости, местные об этом еще с месяц судачить будут. А Рене под шумок еще раз взвинтит налоги… С какой ненавистью собравшиеся во дворе люди смотрели на Арко! Их можно понять. Трудно им всем пришлось в последние годы, и своими бедами они во многом обязаны новой знати. После Войны Огня их жизни ценились дешевле меди, а их мнение никто не принимал в расчет. Столько лет давились своей злостью, страхом, бессилием и должны были молчать. А сегодня граф сделал Арко символом всей этой дряни. Простой прием, жестокий и, увы, безотказный. Люди, они ведь только по одному способны думать и сомневаться, а толпе можно внушить все, что угодно, если уметь. Рене умел… Он, казалось, вообще был создан для того, чтобы вести за собой других! Только сам при этом никогда не знал, куда идти… Страшное сочетание, если вдуматься.
Сольгре не знал, что там на самом деле случилось с мальчишками по дороге к замку, да и неважно это, Арко сам потом расскажет, если захочет. Однако он не сомневался, что племянник здорово исказил действительность. Нет, Арко не святой и вполне способен наворотить самых разных глупостей (это у Сигвальдов, похоже, семейное), просто это было бы что-то другое. Женщину он бы не тронул. Крестьянку граф подкупил или запугал, Амату приказал молчать, и тот не посмел ослушаться. Не оттого, что боялся, нет! Просто он бесконечно предан отцу. Все-таки есть в этом что-то по-настоящему жуткое, извращенное, когда на подлость и ложь человека толкает его верность…
Рене только в одном просчитался. Зря он все это затеял, потому что Сольгре не сегодня, так завтра все равно оставил бы Анней. В свете последних событий волшебник был куда нужнее совсем в другом месте. Страшно было оставлять аннейский гарнизон в руках племянника, жаль было бросать Амата… Только выбирать теперь не приходилось.
Из-за поворота показались двое всадников: ребята, отправленные конвоировать Арко к границе баронства. Лица у обоих были хмурые и откровенно недоумевающие. Понятно, они ведь
