Горохов хотел лично переговорить с инспекторами уголовного розыска, что занимались без вести пропавшими.
Душа и ванны в доме, конечно, не предвиделось, поэтому решили истопить баню на вечер. Я снова отправился колоть дрова, но за мной увязался Алексей.
— Давай я тебе помогу, — предложил он, желая хоть как-то пригодится. Он единственный, кто не был задействован в наших сегодняшних планах. Ни в служебных, ни в хозяйственных. А ему очень хотелось проявить себя. Света как никогда была сейчас близко и Алешке не хотелось ударить в грязь лицом. Неугомонный, однако…
— С топором обращаться умеешь? — спросил я, немного напрягшись от Катковского рвения.
— А что там уметь, — Алексей выпятил грудь так, что она на время почти перекрыла его пузо.
— Смотри аккуратнее, — я протянул ему изрядно проржавевший инструмент с зазубринами на лезвии. — Топор тупой, бить надо сильно, иначе ничего не выйдет.
Алексей деловито закатал широкие рукава своего пальто, что смотрелось чуждо и нелепо посреди деревенского пейзажа. Особенно не вписывался в местный антураж каракулевый воротник цвета вороньего крыла.
Катков ухватил затертую до блеска рукоять, размахнулся и вдарил по полену. Тюк! Топор лишь немного надколол торец полешка и тут же отскочил.
— Сильнее бей, — подбодрил я. — Но только аккуратнее. Не отруби себе ничего лишнего.
Алексей украдкой огляделся и, заметив, что Света наблюдает за нами в окно, воодушевился и отнесся к делу добычи дров с еще большим рвением, приняв это действо за занятие для настоящих мужчин. Невдомек было криминалисту, что в деревне много более тяжелой работы, чем полешки играючи колоть. Это сельчане делают так, между делом. Отправляясь на перекур к дровеннику, отдыхали, махая топором.
В этот раз Алексей размахнулся с душой, взывая к памяти генов богатырей русских, что десяток половцев одним взмахом меча ложили. Возомнил себя Алеша настоящим Поповичем. Раззудись, плечо, размахнись, рука! Бац! Ударил по плахе так, что расколол супостата надвое. Но с непривычки не удержал равновесие. На снежке притоптанном поскользнулся и всей своей рыхлой тушкой оземь брякнулся. Все бы хорошо, только тушка богатырская весила далеко за центнер. И приземлилась в аккурат на руку боевую, подмяв ее под себя.
— А-а! — взвыл “богатырь” схватившись за плечо. — Я плечо сломал! Кажется…
Я ухватился за каракуля и потянул поверженного витязя вверх, тот с трудом поднялся держась за свою руку.
— Дай посмотрю, — я попытался ощупать плечо.
— А! — вскрикнул Алексей, — больно же! Мне в больницу надо!
— Здесь нет больницы, — покачал я головой, — сами тебе вправлять плечо будем.
— Нет, не подходи… Больно, — тряс головой Катков. — Мне надо в поликлиннику. Срочно.
— Нет у нас сейчас времени по больничкам разъезжать, скоро сходка у йоги местного.
— Ну пожалуйста, Андрей, — зашмыгал носом Катков. — А вдруг там что-то серьезное?
— Ладно, давай поищем сначало местного фельдшера. Должен же здесь быть какой-нибудь медпункт. Удаленность от райцентра немаленькая, значит медик присутствовать обязан.
Мы вышли на центральную улочку и, проходя на мимо сельмага встретили развеселую компанию местных мужиков. Судя по их хмельным выкрикам, праздновали они уже с утра чье-то день рождения. И даже по такому случаю прогуляли работу в местном колхозе, мотивируя это тем, что пахотная страда еще не наступила, а уборочная давно закончилась. А вот день рождения Витьки Косого никак нельзя пропускать. Как никак юбилей у него. Тридцать годков оболдую стукнуло. Вот и шли мужички навеселе, облаченные в штопанные фуфайки нараспашку во всю ширину русской души, и горланили на все село песню задушевную “Ой, мороз, мороз не морозь меня”. Увольнения за прогул они не боялись по одной простой причине, что работать больше некому. Деревня хоть и процветала, но умелые рабочие руки всегда в дефиците.
Лишь один мужичок был совсем не весел, и морда трагическая, совсем как у Пьеро — вот вот заплачет. Это и был именинник Витька Косой. Судя по сбитому прицелу его глаз, прозвище он получил совсем не зря.
— Здорово, мужики, — я остановил колоритную процессию, что только что затарилась горючкой, и боеприпасами в виде шпрот и сосисок в сельмаге.
— И тебе не хворать, — прищурился на меня самый старший из них в ушанке набекрень из меха непонятной серой животины, которая, казалось, сдохла еще в прошлом веке собственной смертью. — Городские чтоль?
— Где тут у вас медпункт? — проигнорировал я вопрос.
— Так тут недалеко, за домом Савелича налево, — ответил другой мужик с медвежьей порослью, выбивавшейся из-под тельняшки. А что случилось?
— Мальчик руку повредил, — кивнул я на Алешу, который уже не ныл, а припух и настороженно смотрел на деревенских, опасаясь возможного мордобития или других казусов с их стороны.
Но мужики оказались радушными и по деревенски общительными.
— Так мы как раз туда идем! — воскликнул третий немного шепелявя, так как в его улыбке явно не хватало нескольких зубов. — Айда с нами! Проводим. А руку лечить надо, — с этими словами он вытащил из за пазухи заветный пузырь, купленный, вероятно, на священную заначку и сердечно протянул его Алексею, — хлебни обезболивающее, браток, а то морда у тебя совсем грустная, как у Вити именинника. Он тоже хворает. Представляете! Кость рыбья в горло впилась. Зараза! Вот ведем к врачу его. Но ты хоть выпить можешь, а он нет. Гляди как на весь мир волком смотрит. Тяжко ему. Эх…
— Спасибо, я крепкое без закуски не могу, — поджал губы Алексей. — Да и неудобно как-то перед врачом в пьяном виде появляться.
— Да ты что? — не унимался угощатель. — У нас не город, народ не гордый, все свои. И потом, врача настоящего в Мохово отродясь не было.
— Как так? — Алексей аж остановился и сразу забыл про боль в плече. — А кто же тогда к медпункте сидит. Ваш этот полуголый целитель? — от таких предположений Катков даже назад попятился.
— Не-е! Не он, — махнул рукой старший. — Иван мужик неплохой, хоть и с башкой собственной дружбу не заводит. Всё сырой землей болячки исцелять пытается, да дуракам мозги пудрит, мол, разденьтесь и хворь уйдет. А в медпункте хоть и не врач, но человек знающий сидит. Ну, как человек? Разные они там всегда. Пошли, сам скоро все увидишь!
— Позвольте! — воскликнул Алексей. — Как может людей принимать абы кто? Я в вопросе своего здоровья только врачам доверяю! К шарлатану идти совсем не намерен.
— Да и это почти врач, — заверил его неполнозубый. — Только учится пока еще. Не хотят к нам в глухомань специалисты ехать, вот и присылают практикантов зеленых из мединститутов. Но лучше практикант, чем Иван. Или ты к знахарю хочешь на исцеление попасть?
— Не хочу я к Ивану! Идемте
