Пока он говорил, шум рушащегося камня нарастал, площадка дрожала. Женщина, едва-едва сохраняющая равновесие, злилась все больше. Но грохот камней полностью заглушал ее брань, и только голос Агни перекрывал все, даже грохот. И когда он замолчал, площадь обрушилась, увлекая женщину вниз.
От ее нечеловеческого крика можно было оглохнуть, но векш даже не поморщился: сидел и смотрел в разверзнувшуюся перед ним бездну, и фиолетовая кровь из раны на груди медленно капала на вцепившуюся в камни ладонь. И пальцы сжимались все сильнее.
Грохот стих, крик смолк. Камни медленно поднимались из провала, складываясь обратно в площадку. Но только Лана расслабилась, решив, что все закончилось, как в оставшийся рядом с векшем проем из глубины зияющей внизу тьмы метнулись щупальца-тени, протыкая тело Агни.
— Я проклинаю тебя! — раздался голос сброшенной вниз женщины, больше не раздваиваясь. — Проклинаю искру в твоей душе. Отныне и вовеки не возродиться ей в теле векша. Не ужиться ей с воспоминаниями прошлых жизней, не разжигать огонь мужества в храмах Авекша. А обойдет запрет — будет новый носитель искры отрицать суть свою и стремиться к погибели, не смея творить волшбу, пока не иссякнет сила западни твоей, пока не падут оковы с меня. Проклинаю!
— Да будет так, — прошептал Агни и, закрыв глаза, свалился в оставшийся проем, сразу же закрывшийся после его падения.
На восстановившейся площади с минуту сияла сложная алая руна, а когда растаяла, голос в голове Ланы грустно сказал:
«Вот почему он идет за тобой и такими как ты».
— Нет, — прошептала Лана, крепко зажмурившись, замотала головой, прогоняя из головы только что увиденное.
— Тише-тише, — успокоил знакомый голос, чужие руки крепче прижали ее к себе, заскользили по спине, поглаживая. — Все закончилось. Все хорошо. Ты в безопасности.
Она поверила, подалась навстречу, чтобы утонуть в этих теплых объятьях…
— И после этого снова скажешь, что я наговариваю? — хмыкнул справа голос Арсения. — У меня глаз на такие вещи наметан! Сеня видел! Сеня знает! Прощайся, короче, со своим хранителем… тела. Теперь это, походу, ее Хранитель. Ай! Да чего сразу бить-то?!
— А ты угадай с одного раза, — хмуро предложила Мила.
Лана нехотя отстранилась и посмотрела на разговаривающих, расплывающихся из-за слез, застивших глаза. Мила и Арсений стояли в метре от нее, слева от Милы застыл Ян, не сводящий с Ланы обеспокоенного взгляда. Иван все так же сидел на диване и даже пялился в телефон, а значит, она в этот раз ничего не порушила. Наверное. Но если они все там, то с кем она обнимается?
Обернувшись обратно, Лана увидела Дэна и, резко отшатнувшись, оступилась. Не упала — Дэн поймал ее за руку, снова притянул к себе. И все без единого слова.
Зато Арсений, несмотря на полученный от Милы подзатыльник, затыкаться не собирался.
— Нет, Мила, я бы на твоем месте приревновал бы!
— Типаж, — подал голос Иван, опровергая. — Как у гаремных однодневок. Чего там ревновать, когда к однодневкам спокойно относится. А вот дружить после такого…
Лана снова шарахнулась прочь от Дэна, перевела испуганный взгляд на Милу. Но подруге было не до нее, она пыталась открутить ухо ойкающему Сене. Ян испытующе смотрел на Дэна, явно желая задать ему пару вопросов на озвученную только что тему.
— Отойди, — непонятно кому приказал Дэн.
Небрежно тряхнул рукой. С пальцев сорвались две руны, которые тут же разделились. Одна досталось Сене, ударив его в лоб, вторая — Ивану. Эта тоже метила в лоб, но Иван успел закрыться подушкой. Мила быстро отступила, едва не споткнувшись о ноги Яна, но была им предусмотрительно поймана. Через секунду после этого Арсений и подушка-щит Ивана исчезли.
— Ты совсем больной?! — закричала Мила. — Ты вообще в курсе, что изгнание…
— Вас чем-нибудь посильнее выпроводить или сами свалите? — перебив ее, лениво поинтересовался Дэн.
— Дебил! — бросила Мила, схватила не успевшего опомниться Яна за руку, и они исчезли.
Ивана на диване уже не было: телепортировался, когда остальные отвлеклись на Милу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Осознав, что кроме них с Дэном, в кабинете никого нет, Лана медленно обернулась к нему и вздрогнула, столкнувшись с его ненавидящим взглядом.
— А… Я… — забормотала она, попятившись. — Я сама не умею…
Дэн моргнул, ненависть во взгляде сменилась недоумением, которое быстро исчезло, уступив чему-то совсем нечитаемому.
— Прости. Совсем забыл, какие они все… Надо было на дверь тоже запрет поставить…
Лана кивнула, заставив себя остановиться — еще пара шагов и уперлась бы спиной в книжный шкаф. То, что ее никуда телепортировать не собираются, нисколько не успокоило, скорее наоборот. И дело было даже не в собственной безопасности — она просто не знала, о чем теперь говорить с Дэном, что отвечать. Он ведь наверняка сейчас спросит, что с ней произошло до того, как он вернулся в кабинет. Придется объясняться про Ингрид Скворр…
При воспоминании об убитой модели глаза непроизвольно наполнились слезами. Лана шмыгнула носом и, стараясь, чтобы голос звучал не слишком плаксиво, спросила:
— Здесь где-нибудь можно умыться?
— Да, можно, — Дэн кивнул и щелкнул пальцами.
Обернувшись, Лана заметила, что шкаф исчез, открывая вход на кухню.
— Там внутри первая дверь слева. Полотенца в шкафчике, не найдешь — позови.
— С-спасибо.
Заперевшись в ванной, она долго стояла, прижавшись спиной к двери, пытаясь успокоиться. Мысли бессвязно метались в голове, и друг за другом шли: «Меня убьют просто из-за подходящего типажа» и «Он даже не пытается делать вид, что хранит ей верность». И непонятно, что было хуже: маньяк или связь Милы с Дэном.
— Не важно, — поняла вдруг Лана, столкнувшись взглядом с отражением в зеркале. — Важно, что чужое. Не мое. Нельзя.
Сердце болезненно сжалось, в висках запульсировала знакомая боль, пытаясь подсунуть очередное видение про Дэна.
— Хватит! — закричала Лана и меняя одну боль на другую, со всей силы ударила кулаком по зеркалу.
Отражение, распавшееся на осколки, неприятно рассмеялось. И Лана ударила по нему еще раз, а потом еще.
В дверь дважды постучали, а потом голос Дэна безапелляционно заявил:
— Я вхожу.
И вошел, как будто до этого она не запиралась. Бросил быстрый взгляд на порезанную руку Ланы, открыл воду, скомандовал:
— Давай сюда.
Затем он осторожно отмывал ее порезы, рисуя разные руны, не всякая из которых заживляла раны. Потом Дэн уступил место у раковины, чтобы Лана могла умыться, подал полотенце. И все это делалось без единого слова, даже когда они вышли в кабинет, а шкаф вернулся на место. Они стояли посреди комнаты, как в начале сегодняшнего занятия, и молчали. Лана смотрела под ноги, Дэн на нее, а в его глазах плескалась тьма, которую он больше не пытался скрыть.
— Да, точно, — он первым разбил тягостную им обоим тишину. — Надо было сразу так сделать. Идем.
Лана вздрогнула, но послушно пошла за Дэном к дивану. Дальше так же безропотно сидела и ждала, пока он рисовал на ее руках все новые и новые руны, которым, казалось, не будет конца.
— И ничего не спросишь? — удивился он, переходя от одной руки к другой.
Спросить хотелось о многом, но она боялась: боялась задавать вопросы, боялась получить ответы, боялась услышать вопросы, адресованные ей. Но после слов Дэна промолчать было нельзя.
— Что такое «Хранитель»? Дерек на Конклаве Огня упомянул про него. И Сеня сегодня.
— Магически привязанный к Ключу спутник. И чтобы сразу отсечь «девочковые» глупые мысли уточняю: это не искусственная любовь или около того. Ритуал выбора Ключом Хранителя только усиливает уже имеющиеся чувства, ненависть и безразличие в том числе. В основном предыдущие Ключи и их Хранители довольствовались чувством долга. После ритуала в Храме Огня Хранитель получал часть силы Ключа, в том числе возможность открывать и закрывать Врата. Его магия меняла цвет с рыжего на золото с добавлением синего, второй цвет отражался вкраплениями, не смешиваясь с золотым. И, как ты могла заметить, мои руны и огонь имеют чистый золотой цвет без примесей. То есть я не Хранитель.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
