– Хотя мои сомнения в отношении вашей деятельности почти рассеялись, сэр Генри Россет все же настаивает на преступной шпионской работе российской стороны в вашем лице против Соединенных Штатов. «Холодная война» осталась в его сердце. Тут я поделать ничего не могу, и нам с вами остается только одно: написать чистосердечное признание. Я думаю, это смягчит сердце сэра Генри, – сказал Элиас и вопросительно посмотрел на узника.
Викинг видел, что адвокат издевается над ним и ерничает. Похоже, интерес, неожиданно возникший у него вчера при виде удостоверения конторы Руэнтоса, бесповоротно пропал, и разыгрывающийся спектакль являлся для дедушки просто развлечением.
Пора было брать инициативу в свои руки и начинать работу, тем более что ничего полезного он уже не слышал. Довольно неожиданную и интересную информацию для себя, а вернее, для нужных людей, он уже выудил из разговора, и терять время не стоило.
Парни-охранники стояли на прежних местах – один за его спиной, второй слева, прислонившись к косяку двери. Адвокат в расчет первого хода пока не шел. Он был основным блюдом, но во второй подаче.
Сэр Патрик Элиас смотрел на сидящего – худощавого, еще молодого мужчину, и ждал реакции на свои слова. Перед ним находился не первый несчастный, которого он ломал без сожаления. Попадались крепче, серьезнее, энергичнее, однако все заканчивалось тем, что они ползали у его ног и умоляли сохранить жизнь. Иногда было даже интересно растоптать волевого человека и сломить его дух. Но обычно все проходило до банальности буднично: угрозы, капелька физического воздействия, и человек из высшего существа превращался в слизняка.
Этот экземпляр, по его мнению, не представлял из себя ничего выдающегося. Обычный сырой материал, из которого можно слепить что угодно. Элиас, в общем-то, с сожалением смотрел на безвольную фигуру изможденного человека, сидевшего перед ним. Он не испытывал к нему никаких чувств – ни жалости, ни ненависти. Просто очередная придурь Генри Россета заставляла его ломать еще одну ни в чем не повинную душу.
Молчание несколько затянулось. Элиас еще раз взглянул на узника. Тот неподвижно сидел, полуприкрыв веки, через которые проблескивали белки. Адвокат только начал открывать рот, чтобы отдать приказание расшевелить и привести заключенного в чувство, как глаза распахнулись и на него упал острый, завораживающий своей темной глубиной, взгляд. То, что произошло в следующие мгновения, поразило его своей неправдоподобностью. Элиас застыл на месте, словно его сковал столбняк, наблюдая, как перед ним разворачивается ужасная картина.
Руки заключенного, бессильно лежащие на коленях, резко рванулись в стороны, и наручники совершенно неожиданно расстегнулись и полетели на пол. Они еще не успели упасть на бетон, как в воздухе прямо перед адвокатом мелькнули подошвы армейских ботинок. Опершись руками на стул, недавний узник взлетел над ним, сделал разножку и, развернувшись в полете на сто восемьдесят градусов, нанес сильнейший удар в голову охранника, стоящего позади. Послышался глухой звук, сопровождаемый противным хрустом, и безжизненное тело начало плашмя падать на пол.
Викинг едва достал первого противника. Его правая рука скользнула по краю стула, и он не смог придать должное ускорение своему телу. Поэтому уже в развороте он выпрямился и только так смог дотянуться до парня. Анализировать первый бросок или сетовать на едва не произошедшую неудачу времени не было. Машина уничтожения по имени Викинг работала автоматически.
Едва коснувшись подошвами пола, он низким ходом юлы бросился к двери. На мгновение растерявшийся второй охранник уже рвал пистолет из наплечной кобуры. Реакция у парня была неплохая, однако его попытка достать оружие не позволила ему поставить защиту от удара налетевшего Викинга. Полусогнутая рука с уже вытащенным пистолетом оказалась пригвожденной к груди, а мелькнувшая перед лицом ладонь коснулась шеи, и ослепительный свет, на мгновение вспыхнувший перед глазами охранника, навсегда померк.
Элиас, перед которым за считаные секунды разыгралась страшная битва, стоял, бессильно раскрывая рот, не издавая ни единого звука. Его ноги стали ватными, а тело предательски отказывалось двигаться. Словно в замедленном кино, он наблюдал за приближавшимся мягкими стелющимися шагами человеком, в руках которого чернел пистолет, подхваченный из рук охранника.
Ствол «беретты» жестко уткнулся в шею Элиаса. Викинг рывком вытащил не оказывающего сопротивления адвоката из-за стола и подножкой уложил его на пол лицом вниз. Его руки тут же бесцеремонно были заломлены за спину, и мгновение спустя запястья ощутили на себе холод защелкнутых наручников. Впервые в жизни Элиас оказался в столь унизительном состоянии полного бессилия, которое усилилось еще больше от грязной тряпки, засунутой в рот в виде кляпа. Из его глаз полились слезы, и появилось ощущение, которое он всегда гнал от себя и презирал, – надвигающейся старости и слабости.
Викинг поднял адвоката с пола и усадил на стул. Жалкий вид старика не вызвал у него ни малейшей жалости. Всего лишь минуту назад самодовольная физиономия Элиаса маячила перед глазами и напыщенно разглагольствовала и ерничала. Для большего эффекта и обоюдной пользы Викинг врезал крепкую оплеуху недавнему вершителю судеб и ощутил при этом хоть и небольшое, но удовлетворение.
Первый этап прошел успешно. Задерживаться в комнате не стоило. Судя по тому, что на шум борьбы никто не отреагировал, коридор должен быть пуст, хотя в этом и были определенные сомнения. Сделав страшные глаза, Викинг направил на адвоката пистолет и приложил палец ко рту. Элиас понял, что он должен сидеть тихо, и закивал головой в знак повиновения.
Викинг подошел к двери, оттащил в сторону тело охранника и осторожно потянул на себя створку. В коридор он вылетел, сжимая пистолет обеими руками, поводя им из стороны в сторону в поисках противника. Его взгляд выхватил вооруженного «калашниковым» человека, беспечно прислонившегося к стене в пяти шагах от двери. Викинг едва не нажал на курок, но, встретив изумленные и растерянные глаза охранника, прыжком оказался рядом с ним и опустил рукоять «беретты» на его темя.
В коридоре больше никого не было. Подхватив обмякшее тело, он потащил его в комнату. Он уложил часового рядом с телохранителем Элиаса. Адвокат с ужасом смотрел на разворачивающиеся события, которые не могли ему присниться и в самом страшном сне. Прибавляющиеся с каждой минутой безжизненные тела оставляли ему мало надежды на то, что подобное не произойдет с ним самим.
Викинг подошел к окну и осмотрел по-прежнему пустынный сектор двора, который был виден из него. Начало было, в общем-то, неплохое. Заложника и оружие он добыл. Теперь были нужны ключи от камер, иначе возникали проблемы с освобождением женщин и Жака. Лбом двери не вышибешь, а взрывать хлопотно, да и нечем.
Кстати, надо проверить оружие. Викинг вытащил магазин из «беретты» и оттянул затвор. Машинка эта более чем надежная, пятнадцатизарядная. Боекомплект полный, один патрон уже загнан в патронник. Элиаса охраняли вполне серьезные парни – предохранитель снят, «маслина» в стволе. Похоже, он только на доли секунды смог опередить выстрел. Ну, да ладно, успел, значит, не опоздал.
Китайский «АК-47» аборигена представлял обратную картину: предохранитель в закрытом положении, в смотровое отверстие магазина виден край гильзы, то есть автомат находится в положении дубины. Викинг поставил рычажок в среднее положение для автоматической стрельбы и передернул затвор. Вот сейчас все в порядке. Готов к труду и обороне.
Глава 9. Побег
Викинг стоял за спиной сидевшего на стуле Элиаса. Проверка оружия вызвала у адвоката признаки явного беспокойства и дискомфорта. При первых же щелчках металла он съежился и нервно закрутил головой.
«Испугался, гаденыш, – зло подумал Викинг. – Как мозги парить беззащитным под охраной мордоворотов – на это смелости хватает. А только дело коснулось собственной шкуры, сразу дергаться начал».
Он ткнул его стволом пистолета в затылок с редкими белесыми волосиками.
– Когда и кто может прийти сюда? Я сейчас у тебя вытащу кляп, и ты мне тихонько скажешь. Если начнешь шуметь, можешь считать, что это последняя секунда твоей жизни, – сообщил адвокату Викинг. – Все понял?
Элиас мелко, но энергично закивал головой в знак полного согласия и готовности к конструктивному диалогу. Вадим вытянул тряпку из рта старика и вопросительно глянул на него. Тот, откашлявшись и утерев запястьями скованных рук слезившиеся глаза, заговорил:
– Сразу после вас я должен беседовать с Дювалье. У него нужно было уточнить кое-какие детали. Оба ваших дела Россет должен был рассматривать на одном заседании суда.
