VI. Коллегиальность и единоличие
Теперь позвольте остановиться на вопросе непосредственного управления промышленностью, ее предприятиями и объединениями предприятий. Этого вопроса касался с широкой исторической точки зрения тов. Ленин,[93] касались и товарищи, возражавшие ему. Я подойду не столько с теоретической, сколько с практической стороны к вопросу о коллегиальности и единоличии. Я должен прежде всего отвести одно обвинение, часто направляемое против тех, которые выступают в защиту единоличия. Некоторые товарищи говорят: «Это наши недавно рожденные партийные военспецы пытаются из военной области незрелый опыт свой перенести в хозяйственную область. Может быть, в военной области этот опыт хорош, но в хозяйственной он никуда не годится». Такое возражение неправильно во всех отношениях. Совершенно неверно, будто в армии мы начали с единоличия: даже и теперь мы еще далеко не целиком перешли к нему. Неверно и то, будто в защиту необходимости установления единоличных форм управления хозяйственными предприятиями с привлечением специалистов мы стали выступать на основании военного опыта. Я позволю себе тут сослаться на доклад, читанный на московской городской конференции именно по этому вопросу ровно два года тому назад, т.-е. тогда, когда об опыте военного строительства у нас еще не могло быть и речи. Вот что говорилось в докладе, который был одобрен московской городской конференцией: "Сейчас, в период, когда власть Советов обеспечена, борьба с саботажем должна выражаться в том, чтобы вчерашних саботажников превратить в слуг, в исполнителей, в технических руководителей там, где это нужно новому режиму. Если мы с этим не справимся, если не привлечем все те силы, которые нам необходимы, и не поставим их на советскую службу, то наша вчерашняя борьба с саботажем, борьба военно-революционная, была бы тем самым осуждена, как совершенно напрасная и бесплодная.
"Как и в мертвые машины, так и в этих техников, инженеров, врачей, учителей, вчерашних бывших офицеров, – вложен известный наш, народный, национальный капитал, который мы обязаны эксплуатировать, использовать, если мы хотим вообще разрешить основные задачи, которые стоят перед нами.
"Демократизация не состоит вовсе в том, – это азбука для всякого марксиста, – чтобы упразднять значение квалифицированных сил, значение лиц, обладающих специальными познаниями и замещать их выборными коллегиями везде и всюду.
"Выборная коллегия, состоящая из самых лучших представителей рабочего класса, но не обладающих необходимыми техническими познаниями, не может заменить одного техника, который прошел специальную школу и который знает, как делать данное специальное дело. Тот разлив коллегиальности, который наблюдается у нас во всех областях, является совершенно естественной реакцией молодого, революционного, вчера еще угнетенного класса, который отбрасывает единоличное начало вчерашних повелителей, хозяев, командиров и везде ставит своих выборных представителей. Это, говорю я, совершенно естественная и в источниках своих совершенно здоровая революционная реакция. Но это не есть последнее слово хозяйственного государственного строительства пролетарского класса.
"Дальнейший шаг должен состоять в самоограничении коллегиального начала, в здоровом и спасительном самоограничении рабочего класса, который знает, где может сказать решающее слово выборный представитель самих рабочих, и где необходимо очистить место технику, специалисту, который вооружен известными познаниями, на которого нужно возложить большую ответственность и который должен быть взят под длительный политический контроль. Но необходимо специалисту предоставить возможность свободной деятельности, свободного творчества, потому что ни один сколько-нибудь способный, даровитый специалист в своей области не может работать, подчиняясь в своей специальной работе коллегии людей, которые не знают этой области. Политический коллегиальный советский контроль всюду и везде, – но для исполнительных функций необходимо назначать специалистов-техников, ставить их на ответственные посты и возлагать на них ответственность.
"Те, которые боятся этого, – те бессознательно относятся с глубоким внутренним недоверием к советскому режиму. Те, кто думает, что привлечение к руководству техническими специальными постами вчерашних саботажников грозит самым основам советского режима, – те, с одной стороны, не отдают себе отчета в том, что не о какого-нибудь инженера, не о какого-нибудь вчерашнего генерала может споткнуться советский режим, – в политическом, в революционном, военном смысле советский режим непобедим, – а он может споткнуться на своей собственной неспособности справиться с творческими, организационными задачами.
"Ему необходимо извлечь из старых учреждений все то, что там было жизнеспособного, ценного и запрячь все это в новую работу.
"Если мы этого, товарищи, не сделаем, то мы с нашими основными задачами не справимся, ибо выставить из своих недр в кратчайший срок, выдвинуть из своей среды всех необходимых специалистов, отбросив все то, что было накоплено в прошлом, – это было бы невозможным.
«В сущности говоря, это было бы то же самое, как если бы мы сказали, что все те машины, которые доселе служили для эксплуатации рабочих, мы теперь отбрасываем. Это было бы безумием. Привлечение ученых специалистов для нас так же необходимо, как и взятие на учет всех средств производства и транспорта и всех вообще богатств страны. Нам надо, и притом безотлагательно, взять на учет техников-специалистов, которые у нас есть, и на деле ввести для них трудовую повинность, предоставив им в то же время широкое поле деятельности и взяв их под политический контроль».
Это мы говорили на московской конференции два года тому назад, 28 марта 1918 года, и представителями московского рабочего класса это было одобрено и в свое время напечатано. Так что говорить сейчас, будто все это новые выдумки зеленых военспецов – чистейшие пустяки. На самом деле, мы в этом вопросе исходили и исходим из чисто марксистского понимания революционных задач и творческих обязанностей пролетариата, взявшего в свои руки власть. Необходимость преемственности накопленных в прошлом технических знаний и навыков, необходимость привлечения специалистов, их широкого использования, чтобы техника пошла не вспять, а вперед, – это понималось и признавалось нами не только с самого начала революции, но и задолго до Октября. Я полагаю, что если бы гражданская война не ограбила наши хозяйственные органы, забравши оттуда все наиболее крепкое, инициативное, самостоятельное, то несомненно, что вступление на путь единоличия в области хозяйственного управления совершилось бы раньше и безболезненнее.
Тов. Осинский[94] и некоторые другие смотрят на аппарат управления хозяйством, как на школу. Это, конечно, в корне неверно. Задача органов управления – управлять. Кто хочет и способен учиться управлять, пусть идет в школу, на специальные инструкторские курсы, пусть идет в помощники, присматриваться и накоплять опыт; но кто назначается в правление завода, тот идет не в школу, а на ответственный административно-хозяйственный пост. Но если даже смотреть на этот вопрос под ограниченным и потому неправильным углом зрения «школы», то я скажу, что при единоличии школа получается в десять раз лучшая, потому что, если вы и не замените одного хорошего работника тремя незрелыми, то, поставивши коллегию из трех незрелых на ответственный пост управления, лишаете их возможности отдать себе отчет в том, чего им не хватает. Каждый озирается на других при решении и винит других при неудаче.
«Этот вопрос не принципиальный», – подтверждают те из товарищей профессионалистов, которые не путают вопроса о коллегиальности с вопросом о самодеятельности пролетариата. Что это не есть вопрос принципа, лучше всего показывают противники единоличия тем, что не требуют для мастерских, для цехов, для рудников коллегиальности. Да, – говорят они с возмущением, – одни только сумасшедшие могут требовать, чтобы мастерской управляла тройка или пятерка; должен быть один заведывающий цехом, и только. Почему? Если коллегиальное управление есть «школа», то почему нам не нужна школа низшего типа? Почему и в мастерских не завести коллегии? Почему у наших коллегиальщиков не хватает мужества этого потребовать? Потому, что такое мужество слишком походило бы на абсурд. Но если это не является священным заветом для мастерских, почему же это является священным заветом для завода? Некоторые товарищи говорили мне: «Конечно, это вопрос не принципиальный. Мы готовы идти и на единоличие. Но на практике от этого метода единоличия затылки у многих трещат, особенно, когда единоличие применяется военным ведомством». Зная, как часто военное ведомство погрешает в отношении к хозяйственным органам, я спрашивал своих собеседников, какие именно случаи они имеют в виду. Они указывали в ответ на особоуполномоченных Чусоснабарма… Да, это орган снабжения армии, стало быть, военный орган: но я вспоминаю, что вся организация снабжения была, с нашего согласия, отнята у военного ведомства и сосредоточена у тов. Рыкова. А тов. Рыков у нас известный сторонник, защитник, провозгласитель и охранитель коллегиальности. Вы почитайте статьи и речи тов. Рыкова, – это почти что ода в честь коллегиального начала. И какое в них звучит презрение к нам, сторонникам приближения к единоличию в области хозяйственного управления. Но, товарищи, я вам советую судить о Рыкове в этой области не по словам, а по делам его (смех и аплодисменты). Когда, товарищи, не без моего участия, тов. Рыков назначался диктатором военного снабжения, – в минуту, когда нам грозила полная гибель, когда у нас каждый патрон был на счету, и мы претерпевали жестокие поражения за отсутствием патронов, – тов. Рыков, как вы знаете, прекрасно справился с своей задачей, но… он поставил первым условием проведение… единоличия (смех, аплодисменты). Ему единолично, товарищи, был подчинен весь аппарат Совнархоза целиком, коллегиальности не было заведено, Чусоснабарм являлся диктатором. Он посылал своих особых уполномоченных в отдельные районы, подчиняя им воензаги[95] и губсовнархозы. На местах все коллегии трещали от этого чусоснабармовского единоличия, но это было безусловно необходимо.
