— Все, все меня покидают! Слышишь? И ты уйти хочешь! К этому... уроду... — в его голосе сквозила неподдельная боль, и, вместо того, чтобы погрузить мужа в сон, как она сделала в их брачную ночь, Хадаан покорно расслабилась, позволяя ему делать всё, к чему стремились его руки.
Ему больно. Ему плохо. Ужасы последних дней накрыли его с головой, а мысли о том, что она без его ведома пила противозачаточное лекарство...
Девушка почувствовала вину, на глазах навернулись слёзы. Она такая эгоистка! Гналась за предателями, совсем позабыв о муже! А ведь она знала, как трепетно он относится к своем матери!
Дрожащими руками она погладила его голову, прикрыла глаза, чувствуя, как он снимает с неё одежду. Сейчас она позволит ему сделать всё, что он захочет, только бы ему стало легче.
На секунду отстранившись, Амадей посмотрел ей в лицо, и в стеклянных глазах она увидела всё то, что снедало мужчину. Страх, отчаяние, обида, боль, ревность... Она никогда не думала, что глаза могут быть выразительными настолько, чтобы отразить весь спектр испытываемых человеком эмоций.
— Тш-ш, — она положила ладони на его щёки, не позволяя прервать зрительный контакт. — Я люблю тебя, слышишь? Люблю. И хочу от тебя детей. И никогда не брошу, веришь? И мы будем с тобой растить наших малышей, когда будем уверены, что дети не осиротеют раньше времени, — она приподнялась, целуя мягкие губы, и сейчас ей было абсолютно плевать на запах и привкус алкоголя. Он имел право на отчаяние. Сейчас имел. — Я люблю тебя, Амадей Дементий Марк, надеюсь, ты понимаешь меня.
— Ведьма, — неожиданно появившаяся слеза капнула на её щёку, и она провела большими пальцами по его глазам. — Я люблю тебя, чёртова ты ведьма! Люблю больше себя, больше кого бы там ни было... Люблю, — вторая слеза капнула из его глаз, и покатилась по женской щеке, прячась где-то за воротом.
— Я многое люблю больше, чем себя, Амадей, — призналась Хадаан. — Но нет ничего и никого, кого бы я любила больше тебя. И мне стыдно за это, но я знаю, что ты заслуживаешь всей любви этого мира.
Его глаза блестели, он не мог отвести взгляда от жены. Две последние капли упали на лицо Хадаан, когда он моргнул, и тут же они были сметены тёплыми губами.
Всё ещё пьяный, а потому ещё меньше себя контролирующий, Амадей споро расстегнул штаны и ворвался в девушку. И она приняла его, наплевав, что не была готова, наплевав на грубое срывание своей одежды. Крепко обняв любимого за шею, она позволяла ему поделиться своей болью, разделить с ней печали, что резкими толчками проникали в её тело.
Он всё ещё плакал, сжимал её до синяков в объятиях, не мог кончить, не мог насладиться этим моментом — он жаловался, позволяя себе в этот момент быть действительно слабым.
А следующим утром он разбудил девушку поцелуями и тихим, но очень виноватым шёпотом:
— Прости… Прости, я больше никогда не позволю себе подобного… прости…
Хадаан потянулась, подставляя тело его поцелуям, улыбнулась, погладила его волосы, почувствовав дискомфорт внутри. Да, он был груб, но она радовалась тому, что он смог поделиться с ней своими переживаниями, пусть даже таким способом.
— Ты можешь извиниться по-другому, — хрипло проговорила она, потянув мужа за волосы.
Губы скользнули по обнажённой коже живота, груди, шеи, и в конце коснулись рта, языки сплелись, вызывая в сонном женском теле дрожь, длинные жёсткие пальцы скользнули между её ног, надавливая и лаская. Хадаан приподняла бёдра, желая почувствовать мужчину сильнее, глубже, провела по груди, стараясь не задевать раны, снова вцепилась в волосы и грубо потянула назад, давая своим губам доступ к соблазнительной шее, на которой она тут же оставила пару страстных следов. Вторая рука скользнула ниже, обхватывая жаждущий, словно вечно готовый, член.
С громким «ха-а», мужчина наклонил голову, он не ожидал от жены подобной ласки, и эта неожиданность непростительно приблизила его к завершению.
Он привстал, отстраняя руку девушки, а после резко вошёл в неё, уже влажную, и комнату залил слаженный протяжный стон. Хадаан обняла его ногами, практически повиснув на крепком мужском теле, и задвигалась, с наслаждением проводя языком по его уху.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты прекрасен, — выдохнула она, и впервые подобный комплимент был Амадею приятен, а мокрый язык, пробирающийся в его ухо, словно впечатывал нежный шёпот. Когда девушка выгнулась, прижавшись до предела и уже не думая о ранах мужа, она громко простонала его имя, а после проговорила: — Извинения приняты.
Эпилог
Тай-Темар торжественно шествовал по коридору, не опуская взгляда на коленопреклонённых министров. Там, у трона, его ждала сестра, и она улыбалась той улыбкой, что была свойственна только ей: гордость в перемешку с любовью. Его сестра, его родственная душа, та, что почти всю свою жизнь посвятила ему одному. Самый дорогой для него человек. И сейчас она, сдерживая слёзы, смотрела, как он становится полноправным кааном. В этот день она была счастлива, приехав в качестве посла доброй воли вместе со своим мужем и пятилетним сыном. Принц Амадей тоже был тут, он стоял немного в отдалении от жены, уважительно склонив голову и держа за руку своего златокудрого сына.
— Да здравствует каан! Пусть будет дорога его легка и мысли его чисты, пусть сердце его не знает тревог, а душа печали! Да здравствует каан, да здравствует владыка каганата!
Встав на возвышении, юный каан осмотрел своих подданных, сразу заметив и своего верного учителя, и Сэнида, и Хилану, и Хасара. Они те, что исполняли волю его сестры, те, что вели его к сегодняшнему дню, во всём помогая.
Чирхая казнили в тот же день, как были озвучены обвинения, он был четвертован как предатель и выкинут в Лес, вместе со всеми исполнителями своих приказов. Его наследник, непричастный к этому грязному делу, умер через шесть лет от пневмонии, и сейчас его тело было захоронено в родовом склепе. Беды не покинули каганат — были степняки, были засухи и нашествия диких зверей, но каан никогда не опускал голову, как не отчаивался и его народ.
Он снова повернулся к сестре — красивая, статная, сейчас она выглядела как самая счастливая женщина на свете, и её мужчины, стоящие за спиной, были тому подтверждением. Раньше Тай-Темар ненавидел империю за то, что она отобрала у него сестру, но сейчас он был ей искренне благодарен — Хадаан любит и любима, она, наконец, нашла своё место.
Во Фриссе тоже всё было хорошо. По крайней мере, у Хадаан: у неё есть сын, муж, возможно, скоро родится ещё кто-то, но душа иногда болела за Самора. Мужчина больше не женился, выбрав пусть холостяка, отбивался от всех кандидаток, как ни один бойхайец — от степняков. Но была у него постоянная любовница, которая, ко всему прочему, родила ему маленькую дочурку. Наверное, император испытывал тёплые чувства к женщине, потому и не женился — корона давит, давит настолько, что хочется закопать себя под землю, лишь бы было легче.
Но легче не будет…
Хадаан повернулась к супругу и протянула ему руку, желая почувствовать его тепло в такой важный для себя момент.
Каан вошёл в полную силу.
Она выполнила своё обещание.
Как всегда, дорогие читатели, если я что-то где-то пропустила-напутала, пишите в комментарии, не стесняйтесь)) если остались вопросы — спрашивайте)
История в некоторой степени для меня совершенно новая: непривычный стиль, отсутсвие магии, рейтинг 18+, — но, надеюсь, получилось неплохо ❤️
С любовью,
Ваша Лика
