От волнения пересохло во рту. Гастон Эссар задумал нечто, что сильно напоминало заговор. И этот заговор был не в пользу ректора Америуса и стихийников.
32
Я была в смятении. Тайна и смерть Жюли, заговор и неожиданная откровенность Эссара: всё смешалось в один клубок, который мне предстояло распутать. Декан открылся с неожиданной стороны. Все привычные слова — предатель, негодяй, высокомерный болван — больше не осмеливались слетать с языка. Гастон Эссар оказался не тем человеком, каким я его видела прежде.
Или просто не желала замечать правды?
Ещё и Лиля с Зоуи ругала, когда они по-доброму отзывались о главе факультета. Эссар заботился о студентах, постоянно боролся с жадностью ректора и суровыми правилами для отверженных. Как он тянул время, чтобы не отправлять «выпускников» в подземелье!
Во мне всё перевернулось. Я не доверяла Эссару в полной мере и одновременно стыдилась того, как жалила декана при каждом удобном случае. Он же оставался безупречен и терпелив со мной. Сердце наполнилось теплом и непонятным щемящим чувством тихой радости.
«Остановись, Дикий шип! Немного, и ты потеряешь голову! Эссар не так уж плох, но что это меняет для тебя?» — одёрнула я себя.
Снова заснуть так и не вышло, и я заворочалась на жёсткой койке. Михель услышал. Лекарь со вниманием проверил мой пульс, посмотрел в глаза.
— Жалобы есть, милая барышня?
— Голова тяжёлая, но я переживу, — честно призналась я. — Я могу идти?
Михель посмотрел за окно, где начало темнеть.
— Давай-ка завтра утром. Здесь неплохо спится. Ужин я принесу.
— Я здорова… — Пытаясь уговорить Михеля, я подскочила на койке, но упала обратно — голова закружилась.
Случай на озере потрепал меня сильнее, чем я думала. Я вспомнила о друге. По моим расчётам, Лиль должен отбыть наказание и освободиться. Только фейри сумеет успокоить моё волнение и найти толковое объяснение сумбуру в голове.
— И правда, бойкая, — добродушно усмехнулся Михель. — Послушай опытного человека и отдыхай. Там к тебе очередь из посетителей. Пущу, если обещаешь хорошо себя вести.
— Обещаю, — я ответила на улыбку Михеля и в нетерпении ожидала гостей.
— Не буду мешать, — кивнул лекарь и вышел, впустив в комнату первых посетителей.
В лазарет стайкой влетели девочки. Меня принялись обнимать и тискать. Даже Илма не осталась в стороне.
— Страшно, — доверительно сообщила дочка банкира. — Я бы ни за что не кинулась на убийцу, а ты храбрая.
«Зато убийца скоро может накинуться на тебя», — подумала я, гадая, какими слухами всего за неполные сутки успела обрасти история.
— Скорее безрассудная, — назидательно заявила Зоуи. — Додумалась! В одиночку бежать за преступником.
Все были рады моему спасению. Никто не упоминал имени Жюли, но я знала, что нам будет её не хватать.
Следом за сокурсницами появился Лиль. Он молча дождался, когда девочки удалились. Илма уходила последней, ссутулившись и опустив взгляд. Мне показалось, что она избегает фейри, словно между ними произошла размолвка.
— Ли-и-и-ль! — От радости я кинулась другу на шею.
— Это тебе, прекрасная Кирстен. — Он положил свёрток на столик рядом с кроватью. — Ещё тёплые.
— С ванилью и фруктами?!
— Как же иначе?! — Лиль настойчиво уложил меня и сел рядом.
Только сейчас я заметила, какое осунувшееся и бледное у него лицо, сияние в необычных глазах потускнело. Два дня наказания дались Лилю нелегко.
— Столько всего случилось, — тихо сказал он, переплетая свои пальцы с моими. — Страшного. Я чувствовал…
— Ты был прав. Зло пришло. Тень забрала Жюли. У меня не получилось спасти, — я нахмурилась, сдерживая подступившие слёзы. — И я виновата. Надо было рассказать Эссару про чудовище в душевой. В тот же день…
Меня остро пронзило чувством вины и горечи. Я потянулась к Лилю, а фейри крепко обнял меня, придавая сил.
— Это судьба. Несправедливая и ужасная, но бороться против неизбежного невозможно.
Я никогда не сдавалась сразу. Посмотрим, кто кого!
— Зато возможно бороться и наказать преступника!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Лиль внимательно смотрел на меня, но взгляд фейри был затуманен и погружён в неведомые дали.
— У меня было время подумать и вспомнить. Когда я делал вылазки за сладостями для девочек в основную часть Академии, то слышал разговоры среди студентов. И там есть мои сородичи-стихийники. У фейри сильно чувство рода, они узнавали меня, но ни один не выдал. Неважно… Другие фейри рассказывали, что подозревают кого-то из отверженных. Тёмная фигура. Нападения в парке. У девушек срезали локоны.
— С Жюли случилось более страшное.
Я чуть не проболталась о тайне Жюли, которую раскрыл Михель. Думаю, Лиль не понял всю глубину моих слов, но сказал:
— Преступник опасался трогать стихийниц, а за хаотика никто не вступится. В интересе к девичьим волосам есть что-то нездоровое. Этот человек изломан и болен. Он легко переступит любую границу, желая получить всё больше и больше.
— Он отметил Илму, — напомнила я.
Взгляд Лиля сделался более осмысленным.
— Эссар знает?
— Он не говорил со мной. Не допрашивал. Сегодня или завтра я расскажу. Сделаю всё, чтобы гад заплатил за смерть маленькой колдуньи. Наша нежная, наивная Жюли…
— Я буду рядом с тобой и Илмой. Предупрежу Урсу. Призрак, должно быть, захочет напасть и на тебя. Ты свидетель.
Мы замолчали. Эта мысль почему-то не приходила мне в голову. Маг вернётся, чтобы довершить начатое. На секунду холодом охватило спину, но я смело вскинула голову.
— Я дважды избежала опасности. И третий раз удача не предаст Дикого шипа.
Мне столько хотелось обсудить с Лилем, но одолели сомнения. Я почувствовала смущение, представив, как говорю с приятелем об Эссаре, слова застревали в горле. Это было так не похоже на меня. Словно Гастон стал моей жгучей и постыдной тайной. Вдруг Лиль решит, что я влюбилась в декана?!
— Удача нам всем понадобится, — в глазах фейри вспыхнули огоньки магии.
Я поспешила сменить тему.
— А ты? С кем говорил в «комнате стыда»?
Лиль немного напрягся, раздумывая, как ответить.
— Все истории о комнате — правда. Даже больше. — Он тряхнул головой, будто прогоняя морок, серебристые искорки беспокойно закружили над светлыми волосами. — Фейри видят иначе, у нас своя магия кроме магии хаоса. В комнате невозможно спать, поэтому я потратил время на исследование и кое-что понял.
— Рассказывай! — Я приподнялась на постели, ожидая интересной истории.
— Не так много. Кто-то из магов хаоса зачаровал эту камеру. Она вся как разлом ведущий на изнанку реальности, откуда лезут сущности хаоса. Таких много в подземелье на полях с кристаллами хаотита. Паразиты застряли в стенах и подпитываются даром заключённого.
— Паразиты хотели тебя сожрать?
— Немного, — Лиль криво ухмыльнулся, но воспоминание было для него болезненным. — Не для себя. Они служат хозяину и отдают ему магические силы.
— Кто же хозяин? Камерой пользуется только Сван! — не задумываясь выпалила я.
33
Мы с Лилем вопросительно смотрели друг на друга. Сван никому не нравился, но он был «своим»: не стихийником, не законником на службе у врага, а одним из отверженных. Нас учили действовать сообща и поддерживать собратьев по магическому дару. Иначе не выжить.
— Нужны доказательства, — единодушно решили мы.
Лиль задумался:
— Эссар сильный и опытный маг. Он должен почувствовать разлом и этих тварей. Способности фейри намного лучше их выявляют, но декан увидит. Жаль, на паразитах нет табличек с именем хозяина, и свидетелями они быть не могут.
— Что же он раньше не проверял комнату? Разве не было жалоб от студентов? — язвительно парировала я.
Откровенный разговор Эссара с лекарем взбаламутил мои чувства, заставил сомневаться в убеждениях, казавшихся незыблемыми. Когда меня привезли в Академию, то всё было понятно: декан помогает стихийникам, значит, он враг; врагу нужно противостоять и ненавидеть его.
