друзьями стали супруги Козины — Алексей Степанович (1908–1977) и Пелагея Васильевна (1909–2003). Оба были земляками, выходцами из села Сосновка Саратовской губернии; до войны жили в Баку, где Алексей работал слесарем и бурильщиком на нефтяной вышке. В 1942–1945 годах Козин был на фронте в звании гвардии сержанта, воевал в 30-й гвардейской механизированной бригаде 9-го гвардейского механизированного корпуса, заслужил медаль «За отвагу», был несколько раз ранен, из-за чего одна его рука почти не действовала. Но, несмотря на увечье, Алексей Степанович был мастером от Бога — чинил и делал по хозяйству всё, что требовалось. А Пелагея Васильевна, как и Матрона Ветвицкая, великолепно шила церковные облачения. С батюшкой измайловцы Козины познакомились в 1948-м, и тоже в храме: зашли и остались надолго.
«С утра до ночи не уходил батюшка из храма, — вспоминала П. В. Козина. — Кроме него, были еще отец Виктор и отец <…>, настоятель, который и предал его. Те оба были семейные, они отслужат — и по домам, а батюшка всё заботился о храме, о людях. Никогда не отпускал после службы без проповеди, без благословения: всё учил и назидал. Однажды Великим постом сказал проповедь о назидании, все плакали навзрыд. Всё видел и всё знал.
В храме не было воды, возили воду на санках с 1-й Советской. Все собирались и возили. Староста Иосиф Николаевич возглавлял работу. На санки ставили несколько баков и везли. Возили в холод, батюшка тоже принимал в этом участие. Если освященная вода кончалась, ее не доливали, батюшка освящал заново. Для себя не жил: всё для храма и людей.
Необыкновенный молитвенник. Как-то я стояла перед иконой Божией Матери и молилась о чем-то. Вдруг я почувствовала, как от иконы в мое сердце вошел горячий луч, и мне стало радостно и хорошо. Я обернулась — за мной стоял батюшка, видимо, он молился вместе со мной и за меня. И Матерь Божия по его молитве утешила меня».
Еще одним преданным духовным чадом батюшки стала Анастасия Лаврентьевна Иванникова, в 1946-м — 18-летняя учащаяся школы фабрично-заводского обучения, переехавшая в Москву из Воронежа: «По воскресеньям и праздничным дням я ходила в церковь на две литургии для того, чтобы не пропустить ни одного батюшкиного слова. Батюшка очень вдохновлял нас службами, проповедями, исповедями.
После всех служб батюшка выходил из алтаря к людям, где его ждала большая очередь. Выстаивала эту очередь и я, чтобы взять благословение. Пока батюшка всем ответит на вопросы, времени уже три или четыре часа дня, а вечером опять он служит акафист по очереди — когда Матери Божией, когда Спасителю.
В наш храм со всей Москвы съезжались, чтобы послушать батюшкину проповедь. Часто можно было видеть у прихожан слезы. Обычно в храм собиралось очень много людей». Осиротевшей на войне Александре батюшка отчасти заменил родного отца, и иногда ей достаточно было просто пройтись следом за о. Иоанном по улице: «Он давал силы жить, я им жила».
Другое свидетельство принадлежит Клавдии А.: «Земля слухом полнится. В 1947 году я услышала от верующих, что в Измайлове служит какой-то необыкновенный батюшка. Я сразу же поехала посмотреть на него. К счастью, он служил раннюю литургию. И такой радости, какую я испытала во время молитвы за богослужением этого молодого священника, у меня не было никогда. Я подумала: это земной ангел. С этого дня я стала постоянной прихожанкой Измайловского храма. Исповедовалась только у него. Я была замужем за старообрядцем. Отец Иоанн утешал меня, обещая, что однажды сможет нас повенчать. Сумел он своей молитвой склонить супруга к нашей Церкви, а потом и повенчал нас. Радости нашей не было предела. Однажды в отсутствие отца Иоанна принесли в храм покойницу. У нее не было родных, и платить за отпевание было некому. Старенький священник, который был в это время в храме, отказался отпевать, то ли по немощи, то ли по какой-то другой причине. К счастью, в этот момент вернулся отец Иоанн. Заметив наше смущение, он спросил о его причине. „Да вот, привезли покойницу, она бедная и безродная, ее отпевать не хотят“. „А мы сейчас сделаем ее богатой“, — весело сказал батюшка и ушел. Смотрим, открываются Царские врата. Загорелось паникадило, и в полном облачении выходит отец Иоанн, с амвона обращается ко всем: „У кого есть время, останьтесь, помолимся вместе и проводим в Царство Небесное рабу Божию“. Это отпевание наполнило храм благодатной силой Божией любви, а наши души — радостью».
Сохранились и бесхитростные воспоминания певчей измайловского храма Ольги Алексеевны Воробьевой: «Семья многодетная, муж Владимир — хороший сапожник — всё пропивал со своими товарищами. Батюшка в проповеди говорил: не надо ругать их, а с работы с любовию встретить и к обеду рюмочку для аппетита; жена послушалась, стала так делать, и он стал приносить получку, и в семье всё наладилось.
Как-то у одних родителей пропал мальчик шести лет. Они обращались всюду и очень плакали, а батюшка говорил: жив он, Божия Матерь вернет его. И через несколько лет привезла женщина-азербайджанка, которая пожалела его (он потерялся и плакал) и взяла с собой. А когда прочитала, что семья ищет ребенка, привезла его по адресу с ним, и сколько радости было, и служили благодарственный молебен».
Из показаний свидетелей по делу о. Иоанна мы знаем, что уже тогда, в конце 1940-х, он начал пользоваться у прихожан не просто любовью, а настоящим почитанием. Та же Александра Иванникова вспоминала, что «выстраивалась большая очередь к нему после проповеди: выяснить вопросы, получить благословение на что-то. Отвечая на вопрос кому-то, наставлял сразу всех, так как это всех касалось, так впоследствии было и в Печорах. Отвечал на вопросы с любовью, юмором, мудро, просто. Речь его была простая, язык хороший, не брезговал никем — какие бы люди ни приходили, он всем уделял внимание. Слушать его было полезно всем, особенном молодым. Молва о добром пастыре пошла по Москве, началось духовничество».
Благодаря протоколам допросов о. Иоанна в МГБ, известно, с какими именно вопросами и проблемами подходили москвичи конца 1940-х годов к священнику. Так, родители, желавшие воспитать детей в православной вере, спрашивали, можно ли дочери или сыну вступать в пионерскую организацию. Молодежь интересовалась, противоречит ли религиозным убеждениям членство в комсомоле, обязательно ли венчаться при вступлении в брак. Множество молодых людей в возрасте 16–20 лет желало принять таинство крещения. Несмотря на тяжесть послевоенной жизни, было много желающих пожертвовать на храм. «Кто дал много — не жалей, кто дал мало — не скорби, — с улыбкой приговаривал батюшка, обходя паству с тарелкой для сбора. — Когда мы идем в квартиру, мы сначала ремонт делаем, а тут смотрите, как запущено — надо обновлять, престол
