— Да! — сказала сестра с вызовом. — А я тебе больше ничего не расскажу, раз ты не веришь!
Наверное, Стеше было нужно успокоить Катюшу, сказать, что она верит и в марёвок, и в Двенадцатого, и в Тринадцатого, и в росянок-людоедов. Но у нее вдруг закончились все силы. После смерти мамы она только и делала, что старалась уберечь Катю, угождала бабе Марфе, слушала бредни Серафима и совсем не думала о себе. Не думала, что ее собственные ресурсы подходят к концу, что это место высасывает из нее все соки и все силы, оставляя взамен нервное истощение и галлюцинации. Может быть, дело в каком-то природном газе? И они с Катюшей надышались им, пока блуждали по болоту? Может быть, дом бабы Марфы построен на месте какой-то геологической аномалии, на каком-то древнем, давно затянувшемся горными породами и торфом разломе? И отсюда все эти странности и у них, и у бабы Марфы, и даже у Серафима? Это было правильное и вполне логичное объяснение. Именно оно вернуло Стеше силы и решимость. Ни она, ни уж тем более Катюша не должны жить в таком опасном месте! Им нужно уехать как можно скорее. Хоть куда-нибудь!
— Катя, мне нужно с тобой поговорить… — начала она, но не закончила. Болотную тишину нарушил то ли плач, то ли тихий стон.
Глава 13
Apec управился быстро. Стэф отдал ему свой Крузак. С Крузаком путь до фермерского хозяйства и обратно был плевым делом! А с деньгами, которыми снабдил его Стэф, мероприятие это делалось особенно приятным и даже увлекательным.
Ареса встретил сам хозяин фермы, высокий грузный мужик с внешностью окончившего карьеру боксера-тяжеловеса. На бокс намекали и пудовые кулачищи, и сломанный, слегка заваленный на бок нос. Под слоем жира все еще угадывались крепкие мышцы, и было очевидно, что мужик до сих пор на многое способен. Звали его Алексеем Михайловичем, для своих просто Михалыч. Apec прикинул, сколько придется отвалить фермеру за мясо и прочие экологические изыски, и решил, что он теперь очень даже свой. Михалыч не возражал, поглядывал на него с усмешкой, а когда сам Apec представился, многозначительно хмыкнул и спросил:
— Это тебя матушка так затейливо назвала?
— Это я сам себя так назвал. — Apec приосанился. Он давно привык игнорировать реакцию людей на свое имя.
— А матушка как зовет? — Не сдавался Михалыч.
— А матушка зовет Павлом.
— Значит, будешь Пашкой! А то понавыдумывают себе собачьих кличек!
Спорить Apec не стал. В конце концов, Павел ему тоже не чужое имя.
Михалыч долго и нудно выяснял, как и с какими специями Apec собирается готовить мясо, а потом выбрал для него два внушительных куска мяса. Незатейливость планируемого блюда его нисколько не расстроила, и вслед за мясом он протянул Аресу две крошечные баночки с приправами. Потом окинул его задумчиво критическим взглядом и поманил за собой в дом.
Дом у фермера Михалыча был большой и добротный. Не каменный или каркасный, а сложенный из настоящего деревянного бруса. В общем, дом у экологичного фермера был аутентичный и экологичный! На просторной, залитой солнечным светом кухне колдовала невысокая женщина, одетая в драные джинсы и футболку со смайликом. Выглядела она весьма аппетитно, даже несмотря на седину в коротких смоляных волосах и веер морщинок вокруг глаз.
— Супруга моя, Александра Васильевна! Хозяйка и, так сказать, хранительница очага!
Михалыч игриво шлепнул супругу пониже спины. Та замахнулась на него полотенцем, но не зло, а тоже вполне себе игриво. Похоже, у этих двоих все ладилось. Любо-дорого поглядеть. У Ареса, который никогда не видел своего папеньку, капитана дальнего плавания, привычно заныло под ложечкой. Не то чтобы он завидовал чужому семейному счастью, скорее просто удивлялся самому факту его существования.
— А это Паша! Посмотри, Саня, какой парень! На меня в молодости похож. Правда?
— Здрасьте! — вежливо поздоровался Apec.
— Если только прической, — усмехнулась Александра Васильевна. — Павел куда симпатичнее!
— Спасибо, сударыня! — Apec приложил руку к груди, поклонился со всей возможной галантностью.
— Видишь, он и манерам, в отличие от тебя, обучен! — Александра Васильевна отложила полотенце, оперлась поясницей о массивную дубовую столешницу, спросила: — Паша, будете кофе? У меня уже и штрудель готов.
В животе тут же предательски заурчало.
— Значит, будете! — Александра Васильевна понимающе усмехнулась.
— Саня, ты собери юноше пакетик зелени, — попросил Михалыч. — Ну, помидорок там, огурчиков, лучка, чесночка. У юноши сегодня мероприятие.
— Какое? — Александра Васильевна едва заметно приподняла бровь. — Каких масштабов мероприятие? На сколько персон?
— Шашлык у него, — сказал Михалыч.
— На две персоны, — добавил Apec.
— Вы из дачного поселка? — Александра Васильевна насыпала в турку кофе, поставила на огонь.
— Не, — Apec помотал головой. — Мы со Змеиной заводи.
Они посмотрели на него оба: Александра Васильевна испуганно, а Михалыч хмуро.
— Поясни, — велел Михалыч.
— Мы с моим… — Apec запнулся, а потом решил говорить правду. — С моим работодателем сняли дом на Змеиной заводи.
— Как это сняли дом? — переспросила Александра Васильевна. — Кто вам его сдал?
— Мужик из местных, кажется, смотритель. А что не так?
— Жарко, — сказал Михалыч и как-то по-особенному посмотрел на супругу. — Торфяники скоро начнут гореть.
— Как долго вы планируете оставаться в том доме? — спросила она.
«В том доме» прозвучало тоже как-то по-особенному, словно это был какой-то нехороший дом.
— Пока не знаю, — честно признался Apec. — Это уж как мой босс решит. А что там с торфяниками? — Он посмотрел на Михалыча.
— Гореть начинают торфяники. — Михалыч говорил медленно, как будто в этот самый момент что-то обдумывал.
— Когда горят торфяники, на болоте очень опасно, — заговорила Александра Васильевна. — Пожар на торфяниках — это особая история. Его очень тяжело, практически невозможно потушить. Он гаснет
