Проще было бы отправить наверх сирин, ведь это он у нас с крыльями, но парень заявил, что вязать узлов не умеет, а это значило – маглук может грохнуться на землю подобно сорванной ветром шишке. Я бы не расстроился, но вот Агаи... Он, подлец, заявил, что не хочет брать грех на душу. Из-за его моральных убеждений мне пришлось карабкаться на верхушку липкого дерева. А ведь еще слезать...
Зараза! В гробу я видал таких добреньких поганцев.
Чтобы дать хоть какой-то выход раздражению, я обругал в три этажа и сирин, и варваров, и колдуна, и дерево, и свою сговорчивость заодно. Вроде как – полегчало.
Наконец-то последняя ветка!
Я оседлал толстый сук и подобрался к болтающемуся в воздухе колдуну. Сложная "сбруя" из веревки, в которой крепился пленник, получилась надежной. А то, что она врезалась в тело, причиняя боль, можно было считать платой за "гостеприимство". К плате же следовало отнести перетянутые тонкой веревкой кисти рук колдуна. Теперь, если его не снимут через пару часов... Сдохнуть сразу не сдохнет, но руки точно отвалятся. А раз отвалятся, значит, колдовать не получится. А там – Пустошь сама дело завершит!
Провозившись с четверть часа, я, наконец, закончил и крикнул вниз:
– Отпускайте!
Сейчас проверим на прочность мои узлы.
Пока Танита и Агаи перетягивали освободившуюся веревку, я удовлетворенно наблюдал за дерганьем подвешенного колдуна, заодно убеждаясь, что он не грохнется вниз. Перед тем как слезть, я не смог отказать себе в одной маленькой слабости: сдернул повязку с глаз маглука. Пусть полюбуется на открывающиеся просторы. Затем погладил его по растрепанным, грязным, обслюнявленным в кошачьей пасти волосам, и ласково посоветовал:
– Я бы на твоем месте не дергался, а то веревку перетрешь или прилетит, не дай Мо, что-нибудь хищное.
И попрощался:
– Ну, счастливо оставаться!
На душе сразу хорошо стало, несмотря на испорченные штаны.
Уже внизу, еще раз окинув удовлетворенным взглядом болтающееся тело, я сказал сирин:
– Теперь твоя очередь!
А парень, оказывается, все-таки не лишен некоторой мстительности.
Этот вывод я сделал, глядя на то, как сосна на глазах обрастает здоровущими острыми иглами, лишь немного уступающими по длине и плотности тем, которые украшают шкуру дикобраза. Жалко, дерево ими "стрелять" не умет, как этот наглый зверек. Да и так сойдет! Теперь у варваров точно уйдет часов пять, не меньше, чтобы достать негодяя. Это даже дольше, чем я рассчитывал! Фантазия сирин только что обеспечила дикарю гангрену и верную смерть. Мучительную. А нам пяти часов за глаза хватит, чтобы убраться подальше.
Агаи удовлетворенно посмотрел на свое творение и хихикнул. Я проследил за его взглядом и тоже не удержался от смешка: поднявшийся ветер шаловливо раскачивал огромную бурую "шишку".
Как же этого мерзавца сейчас мутит. Прелестно... Я удовлетворен. Во всех отношениях.
– Все равно лучше убить, – хмуро бросила Танита и полезла в кусты раздеваться и перекидываться обратно в кошку.
Я ухмыльнулся, но, заметив настороженный взгляд волшебника, стер улыбку с лица и сказал:
– Агаи, знаешь что, ты подумай о защите от проклятий. Ведь снимут его, очухается, и непременно кинется колдовать. Не хватало еще в каждом лесу по дереву над очередным монстром высаживать.
Волшебник тут же задумался, а я вскочил в седло.
По-хорошему надо было сменить одежду, но пока не доберемся до воды и песка, толку от переодевания не будет. Нет, требуется срочно научить сирин хотя бы паре надежных узлов. Мало ли, вдруг снова придется лезть на дерево?
Глава четырнадцатая
Ночь в Пустоши – самое опасное время. Если ты остался без надежной крыши над головой, шанс встретить рассвет живым и невредимым ничтожен.
Я посмотрел на солнце. Небесное светило только-только подобралось к зениту, и его яркие лучи хорошо разгоняли тени даже под пологом леса.
Сегодня дорога будет короткой – еще каких-то полчаса. Это не потому, что я вдруг раздобрился и решил пожалеть спутников. Все очень просто – или мы останавливаемся на ночлег, или проводим в седлах еще не меньше половины суток. То есть, становимся самоубийцами.
Прошлую ночь мы провели на руинах древнего святилища. Его белые высокие камни, испещренные стертыми временем письменами, по-прежнему неплохо охраняли. А если учесть, что сирин дополнительно поколдовал, спалось хорошо. Только ближе к рассвету нас разбудило громкое лязганье зубов голодных визитеров – около святилища суетились крокутты. Эта коротколапая гривастая нежить размером с крупную собаку, с мощными челюстями и шкурой цвета песка, гость неприятный, но относительно безобидный. Тоже, конечно, от свежей кровушки не откажется, но силой особой не обладает, магический круг не преодолеет, а к утру попрячется в норы.
Надо сказать, при свете солнца Пустошь не так страшна, как про нее говорят. Разве что на настоящих вампиров наткнешься, так их и в обычных городах можно встретить. Вервольфы и беглые отщепенцы всех мастей тоже заставляют оглядываться, но, тем не менее, опасна именно ночь. Если не знаешь "занориков", в которые можно забиться на время темноты – у тебя нет шансов выжить. На счастье благородных спасителей мира и малолетней претендентки на трон, надежные схороны я знал. Только последние сто верст оставались белым пятном. Да и там не подохнем, найдется тот, кто подскажет, где спрятаться!
Я оглянулся. Агаи с девочкой ехали сразу за мной, рядом с ними стелилась в мягкой рыси рош-мах, периодически вздергивая свой хвост и касаясь им ножки малышки. Морра, надежно удерживаемая сирин, то и дело наклонялась, пытаясь поймать пушистый светлый кончик. Когда девочке это удавалось, оборотень издавала совершенно неподражаемый звук – эдакую помесь урчания и слабого кваканья – и Морра принималась звонко смеяться.
Развлекаются. Чистые дети.
Волшебник, заметив мой неодобрительный взгляд, смущенно улыбнулся, словно извиняясь за веселье. Я подавил просившиеся на язык резкие слова, поняв, что меня попросту съедает зависть. Эти трое походили на дружную семью, а я по-прежнему оставался лишь случайным попутчиком, расставание с которым не трогает сердце. Ощущение непричастности кольнуло самолюбие, и я отвернулся.
Что ж, видно, судьба у меня такая – быть одному, даже если рядом люди.
Довольно большая, покосившаяся на правый бок, черная от старости избушка больше напоминала заброшенный хлев, чем человеческое жилье, но, тем не менее, года два тому назад в ней жили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
