этот день прекратил штурм и основные усилия сосредоточил на предотвращении деблокады города, силы защитников были на исходе. Госпитали были переполнены. В госпитальных зданиях находилось свыше 1500 раненых. Вгородской больнице было почти 300 раненых, половина из которых являлись военнослужащими. То есть, всего примерно 1800. На береговых батареях оставалось не более 15 снарядов на орудие[279], а узенитчиков немногим более 30 % боекомплекта. В этот день артиллеристы получили приказ открывать огонь только по видимым целям. Остро ощущался недостаток патронов. В самом городе продолжала ухудшаться внутриполитическая обстановка. В Торговом порту, в районе 841-й и 503-й зенитных батарей по отдельным военнослужащим, особенно командирам, велся беспорядочный огонь. При проходе по городу колонн из Ницы, они были обстреляны. На основании этих фактов врид командира дивизии полковник Бобович и заместитель командира дивизии по политической части полковой комиссар Котомин приказали разоружить некоторые рабочие отряды. После проверки личного состава городским комитетом ВКП(б) вечером 26 июня они были снова вооружены. Вооружение проводилось во дворе пулеметной роты 84-го озадн.[280]
Левофланговый редут. Императорских времен промежуточный полукапонир. Виден участок бывшего крепостного рва (Черная речка), за которым просматривается Тосмарское озеро.
Важное значение в обороне города играл левофланговый редут бывших укреплений. Учитывая, что Тосмарское озеро обмелело, обладание этим сооружением имперских времен давало контроль над местностью северо-восточнее города. Именно сюда отправили экипажи подводных лодок «Спидола» и «Ронис» после их подрыва. Торпедист с первой подводной лодки П. В. Ермолаев вспоминал: «Нас всех повели лесом, ночью… Помню как был взорван [минно-]торпедный склад, это был потрясающий взрыв… отошли немного, и раздался сильный взрыв, это [взорвался минно-]торпедный склад, нас накрыло тёмным облаком. Летело дерево, металл, кирпич. Утром [25 июня] нас передали пехотному командованию. Нам предложили снять бушлаты, противогазные сумки [мы] набили патронами, гранатами, затем [нам] предложили уничтожать документы, комсомольские, партийные билеты или закопать [их в землю]… Капитан по званию объяснил как и что, с пистолетом в руках начал нами командовать. Группами или партиями мы с леса через открытую поляну бегом должны [были] прорваться к этому старому [русскому] доту или валу, и мы пошли… нас всех, все экипажи подводных лодок, повели к тому самому старому доту или валу в лесу, там нас [немцы] встретили миномётным огнём, и я видел первые жертвы товарищей. Это было страшно, и я был легко ранен… осколком мины… Я был в первой партии. Под шквалом пулемётов, мин и лёгких снарядов мы прошли, правда, не все… Вот это для нас была уже война, на глазах ложились [на землю] товарищи в чёрной форме флотской, затем другие и другие, их лежало много. В доте было страшно, сыро, темно. Стоны раненых, лужи крови. Санслужбы не было, бинта тоже, тоннели были забиты ранеными. Сплошной треск, взрывы, стрельба, в дыму и грязи, и так до вечера, страшно… утром утихло, стреляли винтовки с вала наши, куда, я сначала не видел, в кого стрелять, потом разобрался».[281]
Командование немецкой 291-й пд продолжало подготовку нового штурма. Ночью на 26 июня в Гробиня прибыла транспортная колонна «Koch» в составе около 100 грузовиков грузоподъем ностью 1 т каждый. С раннего утра, на ее базе было начато формирование двух мобильных боевых групп для зачистки обратной дороги и соседствующих с ними перелесков от разрозненных отрядов советских войск. В 13 ч 35 м было завершено их создание. Состав: один взвод стрелков, четыре легких пулемета, один легкий миномет, один тяжелый пулемет, в каждой группе два тяжелых миномета, четыре противотанковых орудия, два легких пулемета, одна легкая зенитка. Командиры: первой — оберлейтенант Бутткевитц, второй — оберлейтенант Шмидт.
Немецкое командование продолжало, с помощью авиаразведки, уделять повышенное внимание действиям советских войск на восточном направлении. В 8 ч 30 м 25 июня последовало сообщение летчиков: на дороге из Голдингена (Кулдинга. — Авт.) в направлении Агрики (Априки — Авт.) 5 км южнее Голдингена в 6 ч — 300 грузовиков. Конца не видели. В 10 ч 30 м колонна была бомбардирована. В 21 ч 45 м начальник разведки дивизии хауптман доктор Глогер, отчитался: «замеченные сегодня утром 300 грузовиков забирали 3000 рабочих с аэродрома Цирау [Сирава. — Авт.] (политзаключенные). Начальник разведки там был, снял показания с местных жителей. Аэродром наполовину готов. Бетонированная взлётно-посадочная полоса. Была попытка бунта, однако неудачная».[282] Вероятно, здесь идет речь о действиях НКВД ЛССР. Под носом противника сотрудники НКВД, задействовав 300 грузовых машин смогли вывести тысячи человек. Это еще одна историческая загадка обороны Лиепаи. Для отражения атаки советской деблокирующей группировки командования 291-й пд усиливало своё восточное направление. С северного направления на восток был переброшен 3-й пехотный батальон 504-го пп. В Айзпуте был введен 10-й пулемётно-артиллерийский батальон. Однако прочной обороны города он создать не успел. В 6 ч 30 м немецкие подразделения были выбиты из города, в это же время начались советские атаки на Дурбе. Как пишет немецкий историк 291-й пд: «Прежде чем немцы успели подготовиться и приступить к новому наступлению с севера и востока, начались сильные вражеские контратаки. Русские пытались прорвать немецкие позиции в северном и северо-восточном направлении, и одновременно отрезанные и рассеянные на юге русские подразделения пытались прорваться на север по дороге Гробин — Либава…».[283] Наступление на Айзпуте вели курсанты Рижского пехотного училища. Город дважды переходил из рук в руки. «В четырех километрах от Айзпуте колонна остановилась. До рассвета оставалось около часа. Первыми открыли огонь фашисты. Первые потери выпали на долю 5-й роты, которая шла немного впереди. Погибли командир роты старший лейтенант Корниенко и курсант Кустов. Были раненые. Огонь открыли наши станковые пулеметы, снабженные оптическими прицелами. Развернувшийся за цепью курсантов взвод 76-миллиметровых полковых пушек тоже начал обстреливать немцев. Снаряды с глухим грохотом рвались на окраине города. Совсем недавно эти пушки находились в классе военного училища и служили наглядным пособием при изучении материальной части артиллерии, а теперь своим огнем они поддерживали нашу атаку. Через каких-нибудь полчаса город Айзпуте был полностью освобожден от противника. Наши потери были незначительными. После боя в городе подразделения училища начали собираться и строиться в колонну на шоссе Айзпуте — Лиепая. Вперед выдвинулись две автомашины, в каждой до 20 курсантов. В первой машине стояло два станковых пулемета. Машины тронулись, а вслед за ними — колонна нашего батальона. Здесь мы и допустили ошибку. Врага надо было преследовать развернутой цепью. Немцы не ушли далеко. Не успели машины отъехать и 200 метров, как попали под перекрестный огонь немецких пулеметов. Стреляли из домов, расположенных вдоль дороги. Шофер и
