– Последний раз был с сыном. Ездили на автомашине – поездом уже не езжу, старость не радость. Приехал и оказался раздосадован диким случаем…
– Что же случилось?
– Понимаете, в соседнем селе Голощапово стояла небольшая изумительная по красоте церквушка. Стояла себе да стояла. Сколько раз мимо нее я проезжал и радовался ее золотым куполам. Советские богоборцы не разрушили, немцы были – не подняли на нее руки, а вот пришли «новые русские» и очень им понравились, видно, купола. За ночь, как говорили мне местные жители, вывезли церквушку – остался только один фундамент. Местная власть тоже «не знает», кто совершил этот вандализм и когда. А поэтому на душе от того дня кисло и противно. До чего может довести ориентация людей на наживу…
Мы сидели еще долго на небольшой кухоньке с отставным полковником. Он говорил и говорил. Показывал свои фронтовые фотографии и блокнотные заметки. Потом словно встрепенулся и вымолвил:
– Понимаешь, мой молодой коллега, время идет, нет, стремительно несется, а проклятых вопросов не становится меньше.
– Каких же?
– До сих пор ни в одной лаборатории не получено противоядия от фашизма – этой безусловной чумы двадцатого века. Перекочевала она уже в двадцать первый век только под другими лозунгами, программами, идеями…
– Я думаю, одолеем ее.
– Надеюсь!
– Какую проблему вы видите сегодня в толковании истории прошедшей войны?
– Скажу откровенно, ни один период в истории ХХ века не подвергался такому форсированному искажению, как начальный период Великой Отечественной войны. Именно по этому периоду высказано столько выдумок, что приходится напоминать снова и снова то, что было на самом деле, а не высосано из пальца. Так, в период правления Хрущева и Ельцина наша пресса усиленно внедряла миф о страшных репрессиях в армии в 1937 году, в ходе которых было якобы уничтожено 37 тысяч офицеров. Я был не только слепой свидетель, но и зрячий исследователь этого времени. Дело в том, что 37 000 – это не число уничтоженных, а число уволенных из армии по всем мотивам: 8 тысяч по смерти, болезням, здоровью и моральному разложению и 29 тысяч по политическим соображениям. К 1 января 1941 года из этих 29 тысяч 13 тысяч были восстановлены в кадрах РККА, а из оставшихся 16 тысяч уволенных арестовано было около 6 тысяч. Из них расстреляно было около 3 тысяч. На 1 января 1941 года в Красной Армии насчитывалось 580 тысяч офицеров, так что количество репрессированных составляло не более 1–1,5 %, то есть не превышало естественной убыли.
– Где вы почерпнули эти материалы?
– Опыт – прожил вон сколько лет, черпал знания из бесед со старшими товарищами и прочтения честных СМИ. А нам талдычат до сих пор, что неудачи первых месяцев войны были связаны с репрессиями против комсостава Красной Армии. Глупости все это. Давайте всмотримся в историю войны. Гитлер планировал покорить Союз и взять Москву, чтобы потом ее уничтожить, стереть с лица земли за девять недель. Вера его в успех основывалась на результатах покорения европейских стран. Вы посмотрите, – Данию он оккупировал за сутки, Голландию – за пять суток, Бельгию – за двенадцать, Францию – за сорок четыре.
А с чем немец встретился в России – одна Брестская крепость сопротивлялась полчищам вермахта почти месяц. Гарнизон на Моонзундских островах держался шесть недель – сколько вся Франция, а Севастополь – свыше восьми месяцев, – дольше, чем подвергшаяся агрессии вся Западная Европа! Враг под Севастополем потерял более 300 тысяч своих вояк – больше, чем во всей Западной Европе с 1 сентября 1939-го по 22 июня 1941 года! И это при том, что Франция и Великобритания вместе со своими союзниками накануне войны превосходили Германию как по численности своих вооруженных сил, так и по оружию.
Поневоле задумаешься, что чистка коснулась в основном военной оппозиции и тех командиров, которые были недостойны носить это высокое звание в силу разных негативных проступков и преступлений. А то, что зарвавшиеся отдельные высокие военные чины с претензиями в Наполеоны вредили делу консолидации командного состава РККА – это факт. Пришедшая на смену им «молодежь» продемонстрировала свою волю к победе самым лучшим образом и одолела коварного врага. Поэтому в истории человечества нет подвига, равного подвигу нашего народа во Второй мировой войне.
Сегодня мы славим тех, «кто командовал ротами, горло, сжимая врагу», а не тех политических авантюристов, которых больше всего интересовали высокие посты в армии. Фамилии их я не буду называть, – они известны.
В конце беседы я поздравил ветерана с Днем Великой Победы и пожелал ему и его супруге Анне Ивановне одного, но главного – крепкого здоровья и семейного счастья.
«Юнкерс» над Лубянкой
Война!..
Для многих из сегодняшних современников она виртуальна, познаваема только через книгу, кино, телевидение и, как редкость, устные повествования тех, кто ее пережил. А таких очевидцев-участников остается все меньше и меньше. Поэтому надо спешить, чтобы уловить через живое слово реальный отзвук того страшного времени для страны, которое наступило после 22 июня 1941 года.
Одной из таких героинь была и останется в моей памяти и многих моих коллег: для старшего поколения военных контрразведчиков – наша «Валюша», для нас – более поздних – «Андреевна», – я имею в виду секретаря 1-го отдела 3-го Главного управления КГБ СССР Валентину Андреевну Воробьеву. Это ее мы в шутку называли «Валя-пулеметчица» из-за скорости печатанья на пишущей машинке. Нет – она скорее не печатала на машинке, а громко писала, причем быстро и грамотно.
В связи с 90-летием органов ВКР и, зная, что 23 февраля у нее день рождения, мы решили навестить нашего дорогого человечка. С другом – Евсеевым Виктором Федоровичем мы прибыли в гости, захватив подарки и букет алых роз.
Встретила нас внучатая племянница Ирина, словно извиняясь:
– Бабушка подойти к двери не смогла, сломала ногу…
– ???
– Ходила в магазин и поскользнулась. Сами знаете, как убирают сегодня коммунальщики…
И вот мы сидим за круглым столом, быстро накрытым бутербродами и нарезанной колбасой хлопотуньей Иришкой.
– Ну, не для этого мы пришли, – сконфуженно замечает Виктор Федорович.
– Уж, извольте, от нашей славянской традиции никуда не денешься: гость в избе, хлеб на столе.
Она нас узнала, несмотря на почти что двадцатилетний перерыв в общении. Пока обставлялся стол, мы вручили хозяйке цветы и стали опорожнять пакеты и сумки с книгами, буклетами, тортами…
– Как я рада, как я рада, что вы пришли в этот день. Ведь я ровесница Советской, а теперь уже Российской армии – родилась ведь 23 февраля 1918 года. Спасибо, мои дорогие, что навестили меня, плохо слышащую и видящую старушку, – знакомым и таким добрым голосом говорила с нами наша зрелость из рубежа в несколько десятков лет.
Посыпались вопросы…
В.Ф. – Когда начался ваш трудовой стаж?
– Начался сразу же после школы и окончания курсов машинисток. В 1932 году меня приняли машинисткой в одно из управлений штаба ВВС, где я проработала до 1939 года. А потом как-то позвонил мне какой-то мужчина, предложил встретиться и переговорить по поводу «дальнейшего профессионального роста». Назвал время и место встречи. Адрес был такой – Кузнецкий мост, 4. Побежала на встречу в обеденный перерыв. Оказалась я в кругу красно-синих фуражек. Поняла – НКВД. Предложили должность секретаря отдела. Я согласилась, так как выгадывала материально. Оклад из 240 рублей сразу подпрыгивал до 756!!! Разница любого бы обрадовала. Так вот с тех пор я и трудилась на одном месте.
А.С. – Надо понимать вы работали в генштабовском подразделении военной контрразведки. Застали войну, руководителей тех лет, оперативный состав. Расскажите поподробнее об этом периоде, – молодому поколению будут интересны подробности.
– Недавнее забывается быстрее, чем давнее, оно цепче держится, – такова уж особенность человеческой памяти. Действительно, я всю службу прошла в генштабовском – «первом», под какими бы номерами он не ходил, подразделении центрального аппарата военной контрразведки. Начала я работать при начальнике 4-го (Особого) отдела ГУГБ НКВД СССР генерале Бочкове Викторе Михайловиче. Его сменил уже начальник военной контрразведки Михеев Анатолий Николаевич. Красивый был мужчина. Погиб в начале войны при отступлении Юго-Западного фронта. Работала при Абакумове Викторе Семеновиче, а потом быстро сменявшимися руководителями: Селивановском, Королеве, Едунове, Гоглидзе, Леонове, Гуськове, Фадейкине, Циневе, Федорчуке, Устинове. Пошла на пенсию в 1981 году при генерале Душине Николае Алексеевиче.
Вот видите, сколько мне лет и скольких я пережила! Без кокетства, скажу прямо, – за девяносто перевалило. А жить-то хочется. Есть желание увидеть новую Россию в блеске славы и мощи. Кризисов не боюсь – всего хватает. Да и много ли мне надо?! В мои годы теперь больше заботит уже не столько качество жизни, сколько количество.
