– Наверное, трудно научиться окольцовывать бабочек, – предположила она вслух.
– О, вовсе нет! Я обучил огромное количество волонтеров. И постоянно учу. – Билли улыбнулся одними уголками губ. Улыбка получилась лукавая – один уголок оказался чуть выше другого. – А вы не хотите ли научиться? Только если ваша собачка нам не станет мешать.
Предложение удивило Луз своей неожиданностью.
– Правда? – обрадовалась она. – Минуточку! Я только привяжу Серену…
И она привязала ее веревкой к ближайшему кусту. К счастью, Серена вела себя благонравно, не выражая протеста. Луз ободряюще погладила ее и пообещала угостить печеньем за хорошее поведение.
Убедившись, что собака на привязи, Билли подошел к дереву, выбрал удобную ветку, на которой сидело с полдюжины бабочек, и приготовился дать мастер-класс. Бабочки жались друг к другу, крылья у них были плотно сомкнуты, что делало их похожими на крохотных утят. Билли опять проявил чудеса ловкости: виртуозно взмахнул над ними сачком, потом один точный рывок – и все шесть оказались в «научной ловушке».
На сей раз Луз помогла ему вынимать бабочек из сачка, с наслаждением ощущая на кончиках пальцев знакомую хрупкость их нежных крылышек. Билли показал ей, где нужно наклеивать на крыло крохотный белый лоскутик бумаги, и, когда она самостоятельно повторила вслед за ним всю операцию, деловито пометил в своем блокноте наклеенный ею номер.
Они стояли так близко друг к другу, что рукав его рубашки соприкасался с ее рукавом. Она вдруг почувствовала некоторое внутреннее напряжение. Интересно, это только ей сейчас стало неловко? И тут же мысленно отругала себя. Что за глупости, право, лезут ей в голову! И это вместо того, чтобы без помех сосредоточиться на таком деликатном задании. Она взяла себя в руки и управилась со всей шестеркой довольно лихо, что несказанно удивило Билли. Так они еще поработали вместе какое-то время, стоя впритирку друг к другу: Билли отлавливал бабочек, а Луз наклеивала им на крылышки ярлычки и отпускала на свободу. Солнце почти спряталось за горизонт, оставляя на сгущающейся небесной синеве все меньше багровой краски. День стремительно уступал место вечеру, за которым близилась ночь. Пора было заканчивать.
Луз вдруг вспомнила, как бабушка однажды сказала ей, что если поймать бабочку и нашептать ей какое-нибудь свое желание, а потом отпустить ее на волю, то бабочка прямиком домчится до самых небес и там сообщит кому надо о твоем желании. Что ж, выпуская каждую бабочку, она сейчас желала лишь одного: чтобы они на своих крылышках донесли до ее бабушки всю любовь, какую она к ней питала и продолжает питать.
В течение тридцати минут они вместе с Билли наклеили ярлычки на всех бабочек, которых он наловил.
– Плюс еще тридцать семь, – констатировал он удовлетворенно. – Итого сегодня за день мы окольцевали сто сорок две бабочки. Отличный результат. – Он повернулся к Луз и бросил на нее заинтригованный взгляд: – Но ведь вы этим занимались и раньше, так? Я не ошибся? Вы не впервые имеете дело с бабочками-данаидами. Заявляю как специалист в этом деле.
«Неужели он подумал, что я его обманула?» – возмутилась про себя Луз.
– Нет, никогда. – У нее даже губы задрожали от обиды. – Но с бабочками я действительно умею управляться.
– Это видно! Где научились?
– Моя бабушка выращивала их у себя в саду: находила отложенные личинки и растила из гусениц куколки. Словом, обеспечивала все дальнейшие метаморфозы. А вскармливала она будущих данаид листьями молочая. Она и всю местную детвору научила, как правильно выращивать бабочек-данаид в неволе. Бабушка полагала, что если ребенка с раннего детства приобщать к природе, то он запасается жизнелюбием на всю жизнь. Ну, а я была у бабушки главной помощницей. Готовила корм гусеницам, мыла посуду, чистила клетки. То есть, можно сказать, всю свою жизнь возилась с гусеницами и с бабочками.
Билли восхищенно вскинул брови:
– Впечатлен! Не часто такое услышишь. Хотя в целом люди всегда с интересом относятся к бабочкам и очень удивляются, когда им начинаешь рассказывать, какие это необыкновенные создания. И многие после таких рассказов просто заболевают бабочками, а я с удовольствием обучаю их всему, что знаю сам. То есть делаю практически то, что делала ваша бабушка.
С этими словами он подхватил с земли свой рюкзак. Луз отвязала Серену и взяла ее на руки, чтобы та в сумраке не наскочила ненароком на какой-нибудь пень или кочку. Солнце село, оставив край неба густо-розовым, с полосой, плавно переходящей в зеленоватый цвет, примыкающий далее к синему. Они шли по полю, остро чувствуя присутствие друг друга. Во всяком случае, так показалось Луз. Во многом Билли был похож на Салли: та же приятная раскованность манер, свойственная всем представителям сильного пола со Среднего Запада, дружелюбие, вежливая участливость, не переходящая при этом в назойливость. Но притом он совсем другой. Одно слово – академический ученый, такой же, каким, наверное, был когда-то ее дед. В нем чувствовалась та особая уверенность, которая присуща людям, обладающим особым интеллектом, вполне уверенным в своих профессиональных силах.
– Так, говорите, ваша бабушка разводила бабочек, – проговорил он громко под звук их шагов по высохшей земле.
– О да! Сколько я ее помню, это было ее любимое занятие.
– Замечательно, что при этом она еще находила время обучать детишек. Я вот тоже, несмотря на то что преподаю в университете, вечно вожусь с детворой. Специально хожу в школы, учу ребят, как надо правильно обращаться с бабочками, как прикреплять на них ярлычки и всякое прочее. Дети охотно идут на контакт. Им все это очень нравится. И они горят желанием помогать. Что ж, дети – это ведь наше будущее.
– Думаю, этими же резонами руководствовалась и моя бабушка, хоть и не формулировала их вслух. Частично ее увлечение связано и с особенностями ее национальной культуры. Она родилась в мексиканской деревне неподалеку от тех мест, куда бабочки-данаиды мигрируют каждый год осенью. В ее семье издревле почитали этих насекомых и всегда встречали их прилет особыми ритуалами.
– Вот как? – Билли мгновенно заинтересовался полученной информацией. – А где именно родилась ваша бабушка?
– О, это совсем крохотный городок. Едва ли вы когда-нибудь о нем слышали.
– И все же.
– Ангангео.
– Не может быть! – Лицо его расплылось в широчайшей улыбке, и он снова стал пристально разглядывать ее, не скрывая своего удовольствия. – Я, между прочим, именно туда и направляюсь в конце этой недели.
Вот ведь как бывает, растерялась, в свою очередь, Луз. Невероятное, поистине волшебное совпадение, таинственное пересечение судеб, которое случается лишь раз в жизни. Что это? Карма? Некий знак свыше? Или так было задумано с самого начала? И все равно уму непостижимо! Из сотен тысяч людей встретить человека, причем далеко от дома, который тоже собирается в Ангангео. А еще говорят, что чудес не бывает.
– Удивительное совпадение. Такая синхронность, – негромко рассмеялась она. – Но почему из всех мест на земле – Ангангео?
– Из-за данаид, конечно. Ведь это часть моей работы: выискивать колонии бабочек, прибывших в то или иное место на зимовку, вести за ними наблюдение, осуществлять их каталогизацию. Конечно, мне нравится преподавательская работа, и заниматься лабораторными исследованиями я тоже люблю, но все же в душе я прежде всего ученый-естествоиспытатель, превыше всего ценящий работу в поле. Идти по следу за мигрирующими колониями бабочек, попасть в горы, где они устраиваются на зимовку, и прямо на месте зафиксировать некоторые особенности их пребывания там – что может быть интереснее!
Что ж, подумала Луз, не надо большого воображения, чтобы представить себе Билли штурмующим горные леса в поисках бабочек. Настоящий ученый-странник, с рюкзаком за спиной и неизменным сачком в руке. Но при этом вовсе не искатель приключений, а самый настоящий серьезный исследователь, такой как доктор Ливингстон.
– Летите самолетом? – спросила она.
– Нет, я еду машиной. Везу с собой много всякого оборудования.
Внимание, скомандовала она себе мысленно. Ушки на макушке! Сейчас она получит самую точную информацию, причем из первых рук, о том, как происходит пересечение границы.
– Говорят, сейчас в тех местах рискованно пересекать границу. Это правда?
– Бывает всякое. Но я пересекаю границу ежегодно на протяжении последних десяти лет и пока, слава богу, без эксцессов. Я уже успел выучить свой маршрут следования почти наизусть и неукоснительно следую ему, не отступая в сторону ни на шаг.
– Значит, мы еще, вполне возможно, свидимся, – проговорила она провоцирующим тоном.
Он склонил голову набок и с изумлением посмотрел на нее:
– Не может быть!
– Все может быть.
Он недоверчиво хохотнул и дернул себя за ус.
– А вы когда туда отправляетесь?
