— Я буду смотреть вон оттуда, чтобы никто не пришел, — безапелляционно заявила девица, указывая на какую-то узкую лестницу, ведущую наверх.
Отличную позицию, надо заметить, выбрала. По кристаллам ее видно не будет, зато весь процесс она сможет лицезреть воочию. Остается надеяться, что все это поджигание окажется не зря. Под жесткое “Сатор, не смей! Сатор, это стоит кучу денег!” я душевно сложила все экспонаты в кучу и шепнув в кулачок счастливое “Оплатите, господин скупердяй!” заплела заклинание огня. Правда, иллюзорного, ибо с Табурета станется выставить счет. Пылать начало красиво, с фейерверками и треском. “Будьте любезны, капитан, оцепить территорию и поддержать легенду о поджоге. Думаю, моя новая подруга не оценит магию балаганов”, - в кольцо прошептала без особой опаски. Гул от огня шел такой, что можно было кричать, никто не услышит.
И быстренько ретировалась к узкому проходу на лестнице. К дочери посла, с горящими глазами подглядывающей за начавшейся паникой и суетой, присоединилась с видом победительницы.
— Ну, тебе за это влетит, если поймают, — восхищенно заявила пигалица, — Агнира Домео, можешь звать меня Агни.
Завидев ряженую родню, которая быстренько отсекала паникующих художников от их творений, похвалила Табурета. Одна радость, что мужик быстро соображает. Подхватив девушку под локоток, быстро потащила ее наверх по лестнице.
— Кониэль Затория, можно Кони. Пойдем, а то если поймают, и вправду влетит, — помним имя по легенде, держим заговорщицкий тон, выбираем слова попроще, — папенька и так меня мало куда пускает.
— Извини, Кони, но тебя точно отследят. И это будет грандиозный скандал, — без толики раскаяния заявила Агнира, — в зале везде натыканы кристаллы наблюдения.
— Какая удача, что они сегодня не работают? — на ходу сочиняла я, — пока мы ожидали в фойе открытия, управляющий встретил специалистов по зарядке. Судя по их разговору, записи сегодня не велись.
А вот теперь на меня посмотрели с уважением. Чем бы избалованные дети послов не тешились, лишь бы продолжали хотеть со мной дружить. Лестница, наконец, закончилась, и мы оказались в месте, где должен был проходить банкет. Понимающе переглянулись. Расстроенные художники и ошарашенные зрители, наверняка, захотят перекусить на фоне стресса. Дело осталось за малым, слегка усовершенствовать рецепты. Агнира оказалась настоящей гадиной, без малейшей укоризны совести, посыпая все перцем и замазывая десерты горчицей. Детская шалость, но как много говорит о человеке. Хотя и подстрекательства к пожару за глаза хватает для ясности портрета.
Оставив подруге самые коварные вариации, сама же развлекалась нелепыми сочетаниями продуктов под очередное недовольное пыхтение. Личным кулинарным шедевром посчитала рыбу нафаршированную маленькими солеными огурцами. Теперь кто положит себе рыбки и отломит кусочек, увидит небольшую иллюзию с червяками. “Своеобразные у вас подходы к юным умам, госпожа Сатор. Надо бы просмотреть записи с ваших занятий”, - наконец не выдержав, заявил дарх. “Оника, к вам гости, прячьтесь, если не хотите стать знаменитыми шеф-поварами Генденборна”, - вовремя сообщил оборотень.
Я быстро сцапала пигалицу за локоток и утащила в одну из ниш поближе к выходу. Чтобы, когда народ начал валить толпой, незаметно с ней слиться. Агнира пребывала в великолепном настроении и не думала даже сопротивляться. За начавшимся фуршетом мы уселись с ней за отдельным столом, ей такой был положен, как особенной гостьи галереи. Поблизости топтались ее стражи. Посетителям то и дело становилось плохо. А когда дело и вовсе дошло до рыбы, начались настоящие истерические вскрики. Мы же спокойно сидели и весело перемывали кости всем присутствующим. Потом перешли на обсуждение юминланского искусства. Но чувствуя не особую заинтересованность новой подружки в высоких темах, перешли на светские хроники и моду. Этим меня за последние дни напичкали, как я ту рыбку корнишонами.
Начальство в нашу беседу не вмешивалось, но периодически недовольно вздыхало. Когда же нас и вовсе пригласили досмотреть выступления пришедших в себя после ужасной трагедии творцов, дарх снова запыхтел. “Госпожа Сатор, я безмерно рад, что наших адептов вы просто мучаете, а не учите их издеваться над другими. Хотя это спорный вопрос. Но все же, мы вас туда послали не саботаж устраивать с дочерью дипломата”. Ответить в присутствии юной госпожи Домео у меня возможности не было. Оставалось молчать и надеяться, что Табурет снова перестанет давить на уши и мозги. Надо же, так впечатлился, что даже записи зельеварения из академии заказал. Надеюсь, до урока с оборотницей не дошел, неуравновешенную адептку было жаль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Занудное представление художников было хорошо скрашено нашими ядовитыми комментариями, благо пигалица опустила полог тишины, и мы, не стесняясь, веселились на всю катушку. При особенно удачных подколках, улыбочку себе позволяли даже молчаливые стражи дипломата.
И вот настал момент прощаться. Калири успел пару раз сообщить, что меня ждут с распростертыми объятиями для наиболее точного удушающего захвата. Мурес просто мрачно сопел, вообще ничего не комментируя. А я ждала этого самого трогательного момента расставания двух подруженек.
— Кони, это был такой замечательный день, — заявила юная госпожа Домео, — и ты даже не представляешь, как мне не хочется с тобой расставаться!
— Мне тоже, Агни, — самым тоскливым видом подтвердила я, — ты такая замечательная! Вот бы видеться с тобой каждый день!
— Приезжай завтра! — воодушевилась девица, но сразу же нахмурилась и добавила, — но только после обеда, с утра у отца какая-то там встреча.
В ухе раздался слитый воедино стон разочарования от Муреса напополам с Калири. Похоже весь день за спектаклем они следили вдвоем. Какое правильное решение со стороны оборотня. Все-таки у капитана нервы слабые, надо, чтобы ему кто-то сердечные капли успевал подносить.
— Ой, а у меня во второй половине дня занятия по этикету, отец ни за что не отпустит! — разыгрывая вселенскую скорбь, решила, что по мне плачет большой Эрусвальдский театр, — может, с утра до этой встречи?
— А ничего, что так рано? — задумалась Агнира.
— Мне не важно! Я просто хочу еще с тобой пообщаться. Какая разница рано или поздно? — последнее мной было сказано от души, и пигалица повелась.
— Решено! Приезжай к дипломатическому особняку Юнинлана к девяти! До одиннадцати у нас будет целых два часа, — наконец, с радостью согласилась девица.
И под опекой своих стражей покинула галерею искусств, быстро скрывшись в подъехавшей карете. В ушах стояла подозрительная тишина. А сбоку возникли “родственники”, которые меня в карету запаковали почти так же быстро, как охрана дочь посла.
А я обиделась на рогато-блохастый тандем. Как пилить и возмущаться, так они первые. Как хвалить, днем с огнем не сыщешь. Могли бы хотя бы сказать что-то в духе “отличная работа, госпожа Сатор”. Может у них кристаллы сели? До самого гостиничного комплекса в ухе больше не прозвучало ни слова. Меня также под ручки вытащили из кареты и отвели в мой номер. В тот самый, где утром проходило знакомство с родней. Теперь здесь никого не было, лишь мой костюм, аккуратно сложенный на постели.
Перекусить я успела хорошо на банкете и на ужин решила не идти. Почему-то была уверена, что где-то он проходит, а главный скупердяй разведки в жизни не разорится на подачу в номер. Переодеваться в костюм страшно не хотелось, оставаться в голубом кошмаре, тем более. Надежды оправдались при посещении ванной комнаты — там нашелся новенький одноразовый халат. Похоже, покои мне достались не самые дешевые. В эконом классе таких вещей не выдавали.
Едва успела сменить дурацкое платье и расплести косы, как ко мне без стука завалился Калири. Изучил задумчивым взглядом зельеварительницу, завернутую в халат, который был изрядно велик. Полностью проигнорировал гневное и возмущенное “стучаться надо!” и заявил:
— Скажи спасибо, что это я, а не Саарин. Пришел предупредить, что ты шагаешь по очень острому лезвию, девочка, — чрезвычайно спокойно проговорил Калири, — в тебе для нашего дела слишком много эмоций. Учись работать, если не по протоколу, то хотя бы в команде.
