— Я действительно испугался. Ты забралась на седло и вдруг свалилась на землю. Ты до смерти напугала меня. Главное, что меня тревожило, не сломала ли ты шею. Или позвоночник. Или в лучшем случае ногу.
— Ничего я не сломала.
— К счастью, ничего. — Тогда она даже не плакала. Он помог ей встать, она забралась на лошадь и поехала, как ни в чем не бывало. Он знал, что она расстроилась, и пообещал взять ее с собой в следующий раз. Но следующего раза так и не было.
— Я не виню тебя, что мы больше никогда не катались вместе, — сказала она, словно прочтя его мысли. — Кто захочет связываться с девчонкой, которая не может даже в седле усидеть?
— Ты отличная наездница и хорошо это знаешь. — Тогда его поразило ее умение управлять лошадью. — А что, если мы завтра покатаемся?
Она удивленно подняла брови.
— Завтра?
— Хочешь покататься на лошади? Я знаю, что клуб «Летучая подкова» все еще существует. Мне хочется, чтобы ты еще раз попробовала. Но при условии: никаких акробатических трюков.
— Хочешь сказать, что я должна сидеть в седле, вставив ноги в стремена, а в руках держать поводья?
— Да.
— Завтра мы с Берн собирались весь день посвятить разборке вещей.
— Уговори Берн закончить все пораньше.
— Она не согласится.
— Хорошо. Предлагаю такой вариант: я помогу тебе все здесь расчистить, а потом мы сделаем перерыв на час-полтора и поедем кататься. Все будут счастливы.
— Ты действительно чувствуешь себя виновным за то, что не выполнил обещания покататься со мной на лошадях?
— Так что, назначаем свидание или нет?
Она улыбнулась.
— Назначаем.
Ее улыбка была такой манящей, что его невольно потянуло к ней.
— Зачарованному Принцу еще не поздно исправить свою ошибку и подарить поцелуй?
— Никогда не поздно. — Эффи обвила его шею рукой и притянула к себе.
Проснувшись, Эффи подумала, что нынешнее утро напоминает те, что бывали в детстве: воздух был напоен свежими ароматами, яркие солнечные лучи наполняли комнату теплом, в разнообразие звуков за окном вливался детский смех. Разница была лишь в том, кто лежал с ней рядом.
Даже в восемнадцать лет Бернадетта не занимала столько места в постели, не дышала так громко, не пахла так по-мужски соблазнительно. Темные ресницы Паркера бросали густую тень на щеки, дыхание было ровным. Эффи боялась нарушить его сон, боялась разрушить иллюзию прошедшей ночи. Ведь очень часто при свете дня ночные иллюзии исчезают.
Он был ее Зачарованным Принцем, принцем в блестящих доспехах. А еще он был мужчиной, сильным и красивым. Он пробудил в ней новые чувства, возбудил страсть, доселе ей неведомую. От одного взгляда на его лицо с дугами черных бровей, с прямым носом и волевым подбородком в ней вспыхивало желание, которое, как ей казалось, за ночь они удовлетворили полностью.
Ей хотелось прикоснуться к нему, провести пальцем по темной щетине, выросшей за ночь на его щеках. Ей хотелось снова оказаться в его объятиях, ощутить тяжесть его тела, услышать восторженный крик удовлетворения, зная, что причиной тому была она.
Почувствовав какое-то движение около своих ступней, она посмотрела на край кровати и увидела Мопси. Она не знала, когда собака вернулась на постель, но по ее взгляду поняла, чего та ждала.
— Хочешь на улицу? — прошептала она, и в ответ Мопси помахала хвостом.
Эффи выскользнула из-под простыни как можно осторожнее, не желая потревожить Паркера. Достав широкую, длинную футболку из спортивной сумки, с которой она приехала из Каламазу, она пошла выпустить Мопси во двор. Пока собака искала подходящий кустик, Эффи занялась своим туалетом.
Встав перед зеркалом, она улыбнулась. На лице выступил румянец, явно от соприкосновения с подушкой, но ей хотелось думать, что щеки пылали от счастья.
— Я занималась любовью с Паркером Морганом.
Смысл сказанных вслух слов заставил затрепетать ее тело, и она посмотрела на коврик, где в первый раз их тела сплелись в любовном объятии. Если бы в тот день, когда она выбрала этот коврик для бабушки, кто-нибудь сказал, что на нем она будет заниматься любовью с Паркером Морганом, она подумала бы, что этот человек сошел с ума.
— Это ты сходишь с ума, — пробормотала она своему отражению в зеркале и принялась чистить зубы.
Но такое безумие было прекрасно. Она даже не чувствовала, что не выспалась. Такой энергичной и свежей она давно не была, и необходимости сделать «глоток утреннего воздуха» не появлялось. Волосы от частых прикосновений Паркера растрепались, и она довольно долго их расчесывала.
Рубашка Паркера пропиталась влагой, пролежав всю ночь на ее мокрой футболке, но брюки и трусы были сухими. Она отнесла их в спальню, стараясь идти на цыпочках, чтобы не разбудить его, и положила на край кровати. Мокрую одежду она засунула в старую стиральную машину. Через час его рубашка будет сухой и чистой.
Удивленная тем, что Мопси не скреблась в дверь, требуя впустить в дом, Эффи пошла искать ее и увидела, что она играла с двумя соседскими ребятишками. Маленькое представление было неизбежным: Мопси исполняла свои трюки, Эффи изображала простофилю-хозяйку, потерявшую собаку, дети смеялись. С Мопси на руках Эффи возвращалась к своему коттеджу, когда увидела, что Паркер наблюдал за ними через окошечко на входной двери.
— Доброе утро, засоня, — поприветствовала она его, подходя.
— Надо было разбудить меня, — сказал он, открывая перед ней дверь.
— Я подумала, что тебе надо отоспаться. Он надел брюки, но верх туловища остался оголенным. Эффи опустила Мопси на пол и ласково погладила черные завитки на груди Паркера. — Твоя рубашка стирается. Она была мокрая.
Он взял ее руку и поднес к губам.
— Вчера вечером я встретил русалку.
— Хм. — Она озабоченно сдвинула брови. — Врачи правы: ты явно переработал. Теперь тебе мерещатся русалки?
Паркер засмеялся и поцеловал кончики ее пальцев.
— Насчет того, переработал ли я, ничего не могу сказать, но знаю точно, что кое-что ночью хорошо поработало.
Его намек был настолько откровенен, что у нее немедленно напряглись мышцы в низу живота, и в голосе зазвучали чувственные нотки.
— Очень хорошо.
— И это кое-что снова готово к работе.
Он обхватил ее за талию, прижал к своим бедрам, и она почувствовала, что он был прав. Все опасения насчет его интереса к ней отпали. Его взгляд был полон желания владеть ею, разделить с ней его страсть.
— Что у нас на завтрак? — тихо спросил он.
— А чего бы тебе хотелось?
В ответ он улыбнулся и повел ее в спальню.
Эффи разбила яйцо в миску и посмотрела на часы, висевшие на стене. Готовить завтрак в полдень было безумием. Заниматься любовью всю ночь и все утро тоже было безумием. Но ей это нравилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
