руки.
– О да. Мне все еще непривычна погода.
Она потянула за края рукавов, как будто они были упрямым узлом. Согласно имеющейся у нее информации, Хэл покинул Весрию, чтобы приехать сюда и выдать себя за слугу. Если он задавал вопросы, значит, он искал что-то в Колвик-Холле – что-то, чего так и не нашел до того, как «заболел». Возможно, что-то касающееся его зацепки о пропавших солдатах.
Чем больше Рен узнавала деталей, тем более запутанной становилась эта история.
– Я тоже хотела кое о чем спросить вас, – произнесла Ханна, вынырнув из своих мыслей.
– Все что угодно.
– Вы правда думаете, что сможете вылечить Генри? Каждый заболевший прожил дольше, чем предыдущий, но…
Но никто не выжил.
Рен сгорбилась под тяжестью книг. По-настоящему честным ответом было бы «нет». Шанса практически не было. Без образца оригинального яда она не могла создать лекарство из ничего. Однако робкая надежда искрилась в глазах Ханны, и Рен не смогла потушить ее. Хоть кто-то из них должен надеяться на лучший исход.
– Конечно смогу.
– Хорошо. – Ханна натянуто улыбнулась, прежде чем из нее вырвался сдавленный всхлип. Она резко отвернулась и вытерла глаза рукавом ночной рубашки. – О небеса. Простите. Я просто…
Было больно смотреть на то, как она подавляет эмоции. Сколько раз Рен делала то же самое? Извинялась за собственную печаль, за то, что осмелилась обременять кого-то своими чувствами? Рен положила книги на диванчик и подошла к Ханне.
– Прошу, не извиняйся. Я не могу представить, как тебе тяжело. Они были твоими друзьями и семьей.
– Спасибо. – Служанка несколько раз глубоко вздохнула, моргая, пока слезы не отступили. – Я подумала, наверное, здорово быть целителем. Я всегда хотела им быть – особенно в последнее время, когда чувствовала себя такой беспомощной. Это благородная профессия.
– Мне бы хотелось назвать себя благородной. В Дану все, у кого проявилась подобная магия, становятся целителями, и не важно, хотят они этого или нет. – Рен позволила магии собраться на ладонях, мерцая между ними. Она осветила слезы на ресницах Ханны. – Но мне повезло. Несмотря на то что я от рождения не могла быть кем-то другим, не думаю, что отказалась бы от магии. Это часть меня. Может быть, даже вся я.
– Я надеюсь, что это не так, – мягко произнесла Ханна. – Я не хочу верить, что наша сущность – это то, что мы делаем.
Рен нахмурилась, неуверенная в том, что стоит ответить. Если не целительство, тогда что было ее сущностью? И что, если она не сможет вывести яд из организма Хэла и привезти его в Дану? Как тогда она докажет свою ценность? У нее осталось тринадцать дней, прежде чем она сможет уехать, и внушительная гора книг, не говоря уже об утомительном процессе смешивания ингредиентов для противоядия…
– В любом случае, – прервала ее мысли Ханна, – скажите, если я могу сделать что-нибудь еще.
Вдруг в голову Рен пришла идея.
– Знаешь, думаю, можешь, – сказала она. – Сейчас я пытаюсь создать лекарство, и мне не помешала бы помощь в проведении измерений, записи ошибок и тому подобном. Это не самая захватывающая работа, но, если ты правда хочешь стать целителем, это может послужить началом.
– Значит, я буду вашей помощницей?
– Именно. Что ты на это скажешь?
Ответом Ханны была улыбка – сияющая, как рассвет, она была ярче, чем все, что Рен видела за последние недели.
– Я согласна. Когда мы начнем?
14
Всего девять дней.
Теперь, когда Рен потратила четыре дня на исследования, у нее осталось всего девять. Беглый просмотр всех книг по ботанике из библиотеки Лоури вооружил ее пугающе глубокими знаниями языка цветов, но не приблизил к ответу. Почти каждая из них оказалась бесполезной.
Остался только один том под названием «Естественная история Кернского нагорья», толщиной с ее кисть и весь покрытый пылью. Это было описание местной флоры, написанное где-то в прошлом веке туристом с материка. Подробные ботанические иллюстрации украшали каждую страницу с золотыми листьями и сопровождались сухими аннотациями о свойствах каждого растения.
Она провела утро, просматривая оглавление, и с ужасом обнаружила, что в книге содержится подробный каталог одурманивающих веществ и почти ничего больше. Однако в самом конце был небольшой раздел о ядах, который выглядел многообещающе. Если она ничего не найдет в нем…
Нет, она отказывалась мириться с неудачей. В этой книге она должна найти необходимые ответы. Но прежде чем она смогла полностью погрузиться в написанное, зазвонили дедушкины часы, возвещая о ее вечернем сеансе с Хэлом.
Рен пересекла коридор и зашла в его комнату, освещенную теплым светом свечей. Он стекал по покрытым инеем окнам и скапливался во впадинах на лице Хэла. Тот дремал, складки от мятых простыней отпечатались на его щеках. Рен бесшумно подошла к кровати и положила тыльную сторону ладони ему на лоб. К счастью, лихорадка ушла. Исцеление, полученное сегодня днем, должно быть, продолжалось в течение последних нескольких часов.
На его тумбочке лежала стопка книг. Быстрый взгляд на названия подтвердил, что он послал Ханну за военной историей – и философией. Из всех книг он выбрал именно эти.
«Как претенциозно».
Ее беспокоило это фамильярное оскорбление, само возникшее в голове. Почти так же сильно, как беспокоило то, что ее рука задержалась на его лбу, а пальцы так и чесались убрать волосы с его лица. Что с ней происходит?
Каждый день тянулся невыносимо долго, а в моменты тишины ее преследовали слова Ханны: «Вы напоминаете мне его. Постоянно донимал меня расспросами».
Хэл что-то искал здесь, но, пока она не поставит ему диагноз и не вылечит его, он не расскажет, что именно. Что он знал о Лоури, чего не знала она? Что она упускает?
Хэл открыл глаза и едва заметно вздрогнул.
Рен не смогла сдержать улыбку.
– Как ты себя чувствуешь?
– Довольно неплохо.
– Тогда тебе стоит немного прогуляться. – Хэл бросил на нее злобный взгляд, но к этому времени она уже научилась понимать его молчание. – Я знаю. Но тебе же будет хуже, если появятся пролежни или у тебя оторвется тромб. Поистине, позорный конец твоему наследию.
С величайшим негодованием он принял протянутые руки. Тепло ее магии собралось между их ладоней. Ровный гул, притяжение магнита. Ни один из них ничего не сказал.
Хэл неуверенно поднялся, и Рен, глаза которой теперь были на уровне его подбородка, впервые отметила, какой он высокий. «Это может катастрофически закончиться». Откинув голову назад, она увидела, как в его глазах загорелось беспокойство, когда он пришел к тому же выводу.
