— Хозяйка, принимайте работу!
Я заглянула в ванную. Из крана даже не капало. Я несколько раз пустила воду и вновь его завернула. Обернулась к Феде. Тот не смотрел на меня — аккуратно собирал инструменты.
И тут я скорее почувствовала, чем подумала, что наши мужчины, с их дешевой крутизной, ни в какое сравнение не идут с этим умным и искренним, таким нетипичным по моим понятиям европейцем.
И стало мне тошно и муторно оттого, что случайному знакомому нет до меня, по сути, никакого дела, оттого, что он наверняка женат, а в России имеет красивую любовницу, оттого, что через два-три часа он уйдет из моей жизни и не подумает в нее вернуться.
— Короче говоря, ты в него влюбилась, — подытожила подруга мой неспешный рассказ.
— Вер, нет. Нет. Я не успела… Ближе к осени, когда Марик вернулся из отпуска, я ему напомнила об англичанине. Тот не сразу понял, о ком я говорю. Вспомнив, сообщил мне, что ничего больше о Феде не слышал. Я спросила о его семейном положении. И тут Родненький выдал! Что Федя, мол, холостой-одинокий и что недаром он меня с ним знакомил: мужчина один, в чужой стране, а товарищ перспективный… Я обиделась на начальника смертельно. Заявила, что не понимаю, как он мог предположить, будто я готова работать подстилкой для нужных ему людей. Он долго не мог вьехать, что я имею в виду, а когда въехал, тоже обиделся, сказал, что желал мне только добра, без задних мыслей. Я формально с ним помирилась, но в глубине души так и не поверила, не простила… Ну, это уже другая история. Я к чему это все…
Я задумалась: действительно, к чему я начала рассказывать? Ах да…
— Так вот, про мой романтизм. Я именно из-за этого Феди устроила себе учебу в Англии. Сколько сил положила! И сидела, как последняя бомжиха, в Шотландии битых два года только потому, что все надеялась: вот появится случайно передо мной Федя или другой такой же и скажет: «Я столько времени тебя искал!» Маленькая страна Великобритания — почему бы в ней двум людям случайно не встретиться.
Верочка моя затихла. Я слышала в трубке ее сочувственное сопение.
— Я только сейчас поняла, что именно из-за этой романтической мечты столько лет жизни угробила. Вся моя жизнь — одни лишь бесплодные фантазии. Я любила придумывать, как мы живем вместе много лет и все друг другом не налюбуемся, что у нас дети, и здоровье, и собственный дом в престижном районе… Вот так.
Вера помолчала, собираясь с мыслями.
— Скажи, пожалуйста, а что ты фантазировала по поводу того, почему всего этого нет в твоей реальной жизни?
— Красивый вопрос!.. Потерялись мы. Нелепая случайность. Мы потеряли друг друга, ищем и не можем найти. Иногда фантазия казалась такой реальной, что я в нее верила.
— А теперь ты, наконец, чувствуешь себя свободной и хочешь жить той жизнью, которая у тебя есть?
— Пожалуй, так. Так.
* * *
Под утро ему приснилась покойная мать. Во сне он сознавал, что она давно умерла, но видел очень отчетливо ее черты и ясно слышал ее — именно ее! — голос.
— Ты не знаешь, дорогой: я не хотела тебя беспокоить и молчала. Но мне с самого начала не нравился этот твой брак. Жениться нужно на женщине из своей среды, а не па пришлой. С чужой обязательно жди неприятностей!.. Но ты любил. Как же ты мог так легко забыть ее? Она нуждается в твоей помощи. Ты должен ее разыскать…
Мать никогда при жизни не обсуждала с ним его личные отношения с людьми: ни с друзьями, ни тем более с женщинами. Не то чтобы все это было ей безразлично. Просто она страшно смущалась, считала не только некорректным, а совершенно непристойным о таких вещах говорить. Именно от нее Виктор унаследовал отвращение к любым попыткам обнародовать какие-либо сведения о своей личной жизни. Отвращение, дополненное и усиленное иррациональным суеверным страхом: чем больше знают третьи лица о людях, которые тебе дороги, тем более ты уязвим.
Как-то однажды он был вынужден признаться своему тогдашнему начальнику, что проводит много времени с больной матерью. Он ничего и никому прежде о ней не говорил. Через неделю ее не стало.
Мать лишь однажды нарушила собственное правило.
Когда Виктор решил разойтись с женой, мать лежала на больничной койке.
Ее болезнь стала одним из факторов, ускоривших развод: Люси не нравилось, что муж большую часть заработанных денег отдает на лечение, обделяя «семью». А Виктору мнение и нужды Люси были уже вполне безразличны.
Он сообщил матери, что подал на развод, и та неожиданно спросила:
— У тебя есть другая на примете?
— Нет, — честно ответил он, — ничего серьезного.
Виктор боялся, что мать расстроится: раньше он по некоторым косвенным признакам определил, что она очень ждет, когда у них с Люси появятся дети.
Но мать, вопреки его опасениям, улыбнулась и сказала ободряюще:
— Ничего, дорогой! Я думаю, это к лучшему. Ты встретишь женщину, которая будет тебе настоящей парой.
Чудная штука — бессознательное! Почему сон так вывернул события прошлого? Почему во сне покойная мать советует ему снова сойтись с Люси?
Мать снилась ему очень редко, и то только когда тяжело болел.
Просто выпил вчера сверх меры и слишком много вспоминал прошлое.
Сойтись с Люси! Чушь.
Впрочем, может, стоит ей позвонить? Вдруг она в отчаянном положении и действительно нуждается в помощи…
Виктор не страдал похмельным синдромом даже в тех редких случаях, когда сильно перебирал. Но горький предутренний сон совершенно выбил его из колеи. Он даже не пытался снова заснуть. Лежал и вспоминал мать. Думал о том, что она даже во сне выглядела обеспокоенной и встревоженной.
Бедная мама никогда не могла расслабиться и пожить спокойно, хотя, в сущности, ее жизнь складывалась вполне благополучно. У нее были доставшиеся по наследству собственные средства, любящий и любимый, заботливый муж, не слишком проблемный — Виктор очень на это надеялся! — ребенок. У нее не было необходимости работать, она не страдала от тяжелых заболеваний, кроме слабого сердца, которое только в последние года два слишком сильно ее мучило. Но по маминому детству и ранней юности прокатилась война, разрушив дом, где она родилась, отняв отца, который погиб в Африке, искалечив любимого двоюродного брата. Словом, все как у всех. Могло выйти и хуже; только мать с тех пор всю жизнь боялась. Боялась потерять то хорошее, что приносила ей судьба. Сколько Виктор помнил свое детство, она вечно беспокоилась о здоровье сына, а став старше, стала тревожиться о собственном и приходила в ужас от любого пустяка. Она переживала, если краем уха слышала о строительстве новой автомагистрали в Лондоне, уверенная, что та пройдет обязательно рядом с их домом и его стоимость резко упадет. Мать была уверена, что телевизор, если за ним не приглядывать очень внимательно, непременно взорвется, а новая стиральная машина окажется бракованной. Жизнь в постоянной неутолимой тревоге подтачивала ее нервы и, в конце концов, свела в могилу. Когда умер отец, мама почувствовала, что история повторяется, что ее маленький уютный мир, такой уязвимый, снова рухнул, и не нашла в себе сил строить его заново.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
