Дети, понимая, что скоро наступит прощальный костер, тоже ходили грустные.
Планерки теперь проходили, как обычно в большой беседке у реки. И мы с вожатыми уже как старые друзья сидели теперь подолгу, рассказывая истории и вспоминая интересные моменты из жизни лагеря.
Я общалась со всеми хорошо, кроме Артёма. Он вообще будто бы не замечал меня. Он только здоровался со мной, и все.
Я все еще злилась на него из-за драки, которую он устроил. И каждый раз, смотря на багрово-фиолетовое пятно на лице моего коллеги, ужасалась тому поступку и винила себя. Ведь я спровоцировала Тёму на такой отчаянный шаг. Но откуда мне было знать, что он подслушает наш разговор?
В ту ночь мы оба погорячились и наговорили лишнего друг другу. Наверное, мне нужно было быть помягче с ним. Теперь я очень жалела о том, что набросилась на него с обвинениями.
Все это время я честно пыталась с ним поговорить, но парень избегал меня. Один только раз мне удалось его поймать, но он умело отвертелся от меня и снова ушел. Больше я попыток не предпринимала. Я была уверена — он больше не хочет со мной иметь никаких отношений.
Уголек надежды на то, что мы когда-нибудь будем вместе, погас окончательно. И я винила его и себя. Мы оба наворотили столько дел, что я теперь уже и не знала, за что взяться, чтобы распутать этот клубок.
С Пашей, слава богу, никаких проблем не возникло. После драки, мы с ним серьёзно и долго разговаривали, и я дала ему четко понять, что он мне не интересен как молодой человек, и между нами возможны лишь приятельские отношения. После этого Паша дня два холил в раздумьях, но потом стал прежним. Шутил, смеялся и помогал мне во всем.
Сегодня, в тихое воскресенье, наконец-то, испарились густые серые тучи, и показалось теплое солнышко. Мальчишки просились на речку купаться, но было уже холодно, поэтому мне пришлось ответить отказом.
— Мы хотим плавать. Вода же теплая, — деловито рассуждал Андрей.
После ужина мы ходили на поле и навещали нашего колючего зверька и сейчас возвращались в корпус.
— Андрюш, вода теплая, но на улице уже довольно прохладно. Понимаешь? Вы можете простыть. Конец лета. Уже никто не купается. Или ты любишь пить лекарства? — старалась я мягко переубедить мальчика.
— А мы хотим! Мы не заболеем, — поддержал его друг — Леша.
— Нет, мальчики. Я не хочу, чтобы вы у меня слегли с температурой. У нас впереди еще очень много интересного. Так что купальный сезон закрыт, — твердо настаивала я на своем.
— А мы все равно пойдем на речку, — бросил обиженно Андрей.
— И куда это вы собрались, одни что ли? Без вожатых? — со смехом пожурила я их, не придавая особого значения этим словам.
Мальчишки очень часто шутили и шли на хитрости.
Андрей не ответил, а что-то шепнул на ухо Алеше, и они вместе побежали вперед.
Я лишь улыбнулась и повела отряд дальше. На нашем месте нас ждал Паша. Для детей мы приготовили маленькие сюрпризы. Мы хотели создать капсулу времени. Сделать что-то типа клада и закопать под деревом около нашего домика.
— Ну что, как наш Грибок поживает? — встретил нас Павел.
— Хорошо.
— А я его на руки взял, — похвастался кто-то из детей.
— Вот и здорово! Ребята, не расходимся! Сегодня у нас особенный день. Мы с Валерией Александровной смастерили для вас капсулу времени.
— Ух ты!
— Круто!
— А что это такое?
Паша начал рассказывать детям смысл нашей задумки. А я пошла в корпус за коробом.
Наступал еще один вечер полный детского смеха и интересных событий…
…
На следующий день мне позвонила мама. Я каким-то чудом оказалась в своей комнате, рядом с телефоном и смогла поднять трубку.
— Да. Мам, привет, — поздоровалась я.
— Валерия, почему ты скрыла тот факт, что Чайковский тоже в лагере? Да еще и вожатый? — без вступлений, строгим голосом диктатора спросила она.
Я не ожидала такого вопроса, и от удивления села на кровать.
— А… Я не видела в этом смысла. А что случилось? — ровным тоном ответила я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ничего. Я вчера звонила Богдану Георгиевичу, и мы долго разговаривали. В ходе разговора он похвалил одного вожатого, а именно Чайковского. Так почему ты скрыла? Вы снова вместе?
— Я не скрывала… Я просто решила не говорить. Да и зачем, ведь мы с ним больше не встречаемся.
— Точно? — в голосе мамы послышались нотки облегчения.
— Да.
— Хорошо. Как он туда попал? Это возмутительно, — продолжала негодовать она.
— Мам, все же нормально! Сама же говоришь, что его хвалили.
— По правде говоря, я до сих пор в этом сомневаюсь. Возможно, Богдан Георгиевич что-то напутал. Ведь у него столько работы, и очень напряженный график.
— Ладно, мам, это все?
— Да. Я прошу, осторожнее. И не связывайся с ним!
— Пока мам.
— Пока. Будь разумной! — напоследок дала совет мама.
М-да она неисправима.
В последнее время я, как никогда, стала понимать, что не все мы идеальны. У каждого свои демоны в душе, и тараканы в голове. И моя мама не была исключением. Я почти смирилась с тем, что она в каком-то смысле помешала нам с Тёмой быть вместе. Но при этом извлекла очень важный урок жизни. Всегда полагаться только на себя и следовать за своим сердцем. Никто, даже собственная мама не может знать, что именно тебе нужно, и как будет лучше. И даже если мы не будем вместе с Артёмом — это будет только наши с ним дела, и мнение родителей здесь будет абсолютно не причем.
Я немного полистала телефон. Было еще два пропущенных вызова. Один от Вари, другой от Ксюши. Нужно перезвонить, как только освобожусь.
С этими мыслями я выбежала из корпуса приготавливать очередное соревнование для детей.
11 глава
Тёма
Вот и конец смены! Нет. Все конечно было круто и азартно. Но черт. Это не лагерь — это какая-то школа на выживание. Причем для вожатых.
В детстве, когда я ездил в лагеря, я и представить себе не мог, как это тяжело для взрослых. Мы резвились, бесились, мазали девчонок пастой, привязывали парней к кроватям, в общем, наслаждались юностью. И всегда, всегда, на лицах наших любимых вожатых сияла широкая улыбка. Такая, как сейчас сияла и у меня. Эта, порой наигранная, а порой искренняя улыбка уже вошла в привычку.
С детьми нужно смеяться и шутить. Так сильно, чтобы в конце смены все без исключения плакали на прощальном костре; судорожно обменивались номерами телефонов, потому что до этого самого момента не успели (просто не было времени); признавались кому-то в первой любви; буквально клялись, что встретимся в ближайшие выходные всем отрядом; пекли картошку и пели песни до поздней ночи.
Да. Лагерь это очень крутая школа.
И несмотря на легкую усталость и грусть, нам не хочется спать! Нам хочется последние часы и минуты прожить вместе — всем отрядом. Еще раз прокричать наш девиз. Еще раз сфотографироваться в потемках. Еще раз сыграть в игру. Еще раз поделиться впечатлениями. Еще раз поблагодарить друг друга за такую улетную смену.
В груди рокотала тоска и тихое чувство апатии. Я знал — это со временем пройдет. Но сейчас чувствовал это кожей. Запах костра, смех ребят, песни под гитару. Август 2019-го. — я никогда тебя не забуду.
Мне не хотелось уезжать еще и потому, что отношения с Лерой так и не сдвинусь с мертвой точки. Заледенели, замерли. Я все еще мучился от ревности и злился. Ее слова глубоко ранили меня, и, кажется, отпечатались на подкорке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я много думал о ней, о себе и вообще о нас. Мечтал о встрече с ней, вспоминал ее мягкие, как шелк губы и бархатную кожу, лелеял надежду на совместное будущее. И мне до скрежета в груди было жаль, что все так вышло.
Костер продлился аж до двух ночи, потом еще уборка, и вот наконец я плюхнулся в кровать. Черт. Даже тусовки в клубах так не выматывают. Там хотя бы на мягких диванчиках посидеть можно.
