За мальчиками-красавчиками явился сам хозяин с охраной. Лёхин показал им тропку к тополям. И хозяин кивнул секьюрити вывести ребят.
— А как вы их нашли? — удивлённо спросил Альберт, оглядываясь.
— Сверху спускался пешком, а воды льёт — сами видите. Ну и пошёл дворами. Только к арке подходить начал, слышу — кричат вроде…
Из кустов вышли пятеро мальчиков-красавчиков; пятого, еле держащегося на ногах, подталкивал в спину секьюрити. Все пятеро понуро встали перед хозяином. Тот озабоченно оглядел их и пожал плечами:
— В таком виде в кафе? Просто не пущу.
— А так их милиция заберёт, — задумчиво продолжил Лёхин и так же задумчиво поинтересовался: — А у вашего кафе окна сюда не выходят? Каких-то подсобных помещений, например?
— А ведь и правда, Альберт Лифантьич! — обрадовался один из охранников. — Кухня с кладовой сюда глядят. Да почти что все подсобки сюда!
Хозяин воззрился на охранника, как на зверя, не вовремя заговорившего по-человечески. Тот ничего в хозяйском взгляде не усмотрел, а словно почувствовав интерес, принялся вспоминать, в которое окно которого помещения легче залезть, открыв его, изнутри, конечно. Точно так же безмятежно смотрел на Альберта и второй секьюрити. Зато мальчики-красавчики ссутулились ещё больше и явно не смели поднять глаза. Дождь хлестал по ним, смывая, наверное, уже половину грязи, и Лёхину немного странно показалось: вот они, пятеро, стоят без зонтов, уж не промокшие, а мокрые до разбухающей от влаги кожи, а четверо под зонтами смотрят на это безобразие безразлично… И… И ни один из пятерых не взбунтуется! Да чёрт! Лёхин бы давно повернулся и ушёл! Мокрый, замёрзший, но ушёл бы, несмотря на угрозу милиции!..
— Анатолий, — мягко сказал Альберт, и охранник послушно замолчал, а мальчик-красавчик с разбитым ртом поднял голову. — Анатолий, я сейчас вам открою окно (хотя это так нелепо!), вы приведёте себя в порядок в служебной раздевалке, а потом явитесь ко мне. Всё ясно?
— Да, Альберт Лифантьевич.
— Я оставлю вас без охраны и Алексея… мм ("Григорьича", — подсказал Лёхин)… без Алексея Григорьевича. Надеюсь, больше никаких эксцессов от вас не придётся ожидать? — обратился хозяин к четверым.
Не поднимая глаз, они дружно покачали головами.
Послав охранников впереди себя — отключать сигнализацию на окнах и открывать рамы, Альберт подхватил Лёхина под локоть и повёл к кафе. Лёхин было оглянулся на неподвижные фигуры под дождём, словно вбивающим их в асфальт. Но твёрдая рука хозяина крепко держала его, и он не успел сказать ребятам, чтобы хоть под навес у подъезда встали. "А сами-то что — не догадываются?" — мелькнула мысль.
— Ах, Алексей Григорьич, — горестно вздыхал Альберт, — как трудно создать, вышколить профессионально пригодный персонал из нынешнего поколения. Современная молодёжь хочет, не работая или работая спустя рукава, получить слишком многое. Эти пятеро, например. Разгар рабочего дня, а они развлекаться вздумали!.. Спецформу испортили опять-таки. Вычислишь из зарплаты — всё поймут, но ведь всё равно останутся недовольны…
Хозяин кафе развивал тему не торопясь, со вкусом. Поддакивая, Лёхин получил возможность часто взглядывать на него и потихоньку проникаться противоречивыми чувствами: он продолжал восхищаться роскошным баритоном хозяина, каким-то даже густо роскошным, который хотелось слушать и слушать, необязательно вникая в смысл сказанного; его привлекал жёстко вычерченный профиль худого, аскетичного лица — профиль горбоносый, с небольшим подбородком и широковатым, насмешливым ртом. Иногда, риторически вопрошая, хозяин тоже взглядывал на Лёхина, но взгляд больших тёмных глаз казался невыразительным, каким-то пластмассовым… И, в конце концов, Лёхин уверился: ещё немного — и глаза Альберта вспыхнут неоново-красным светом… Кощей он и есть Кощей… Брр…
В вестибюле Альберт сдал Лёхина с рук на руки заждавшейся Диане. И Лёхина мимоходом позабавило: что-то бормоча, Кощей прошёл к дверям в зал, а Диана поспешно приняла не глядя протянутый в сторону хозяйский зонт, а совсем не сонная девица-гардеробщица так же, на ходу, стянула с его плеч мокрый плащ. Пока Лёхин раскрывал свой зонт, приглядывая место для сушки, пока расстёгивал куртку и любовался широченной пастью Шишика, зевающего с плеча ему в лицо, девицы носились с хозяйским добром как угорелые.
Когда очередь дошла до Лёхина, дверь вдруг отворилась — секьюрити мгновенно вытянулись — и Кощей с любопытством спросил:
— Алексей Григорьич, а за что вы Анатолия стукнули? Он говорит — не понимает.
— Если бы вы видели, какая истерика у него началась! — с жаром поделился впечатлением Лёхин. — Это что-то страшное было! Он так смеялся… Ну, а удар я просто с нервов не рассчитал. Сильно, что ли, стукнул-то?
— Ничего такого, что бы быстро не зажило, — успокоил хозяин, и дверь закрылась.
— Ты? Это ты разбил ему лицо? — тихонько спросила Диана.
— Пришлось, — вздохнул Лёхин и передёрнулся: даже в тёплом помещении оставалось впечатление, что он завёрнут в мокрую плёнку, которую зачем-то перед тем держали в морозильнике. — Диана, а у вас в кафе можно заказать нормальный кофе с коньяком? Честное слово: чувствую себя подтаявшим сугробом.
— Пошли. Покажу наш столик. Мы сегодня сидим немножко в другом месте.
"Немножко другое место" оказалось столиком у стены, близко к коридорам, в которых вчера Лёхин странствовал, ловя момент, чтобы уворовать бессознательного Павла Ивановича.
Подошёл официант, протянул было ему меню.
— Диана, закажи для себя всё что угодно, а мне всё горячее и горячительное, — не совсем вразумительно попросил Лёхин. — Что-нибудь такое, чтобы я не изображал из себя заику, дрожа от холода, а под конец не прихватил бы простуды.
Профессионально-невозмутимая улыбка официанта чуть потеплела.
— А… почему не сам? — озадаченно спросила девушка.
— Да я хоть руки помою, а то чувствую себя разносчиком всяческой заразы.
Диана улыбнулась, официант склонился к ней. У входа в коридор Лёхин оглянулся: эти двое издалека здорово походили на заговорщиков, обсуждающих план нападения или, если принять во внимание меню в руках обоих, отравления.
Закрывшись в кабинете, Лёхин глянул в длинное узкое зеркало (неужели у них здесь зеркала в каждой кабинке?) и понял, что ему хочется — и очень сильно — драпануть домой! Переодеться в сухое, а ещё лучше сначала, сбросив с себя мокреть, залезть в ванну, под горячий душ, а потом, растеревшись хорошенько, нырнуть в домашние штаны и короткий халат, которые в совокупности здорово напоминают дзюдоистский костюм… А надо, сырому и недовольному, зачем-то торчать в этом подозрительном заведении и развлекать подозрительную девицу!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
