– Она с Мэри. Они пошли на ланч в Кенвуд-хаус. Потом Мэри должна отвести ее на утренник в честь дня рождения какой-то девочки, с которой Хани ходит в детский сад. Кажется, ее зовут Пердита.
– А который час?
– Первый.
– О, моя голова. Ты давно встал?
– Давненько. Повеселилась вчера, а?
Я киваю и тихонько ползу к холодильнику за молоком.
– Я всегда считал тебя утонченной натурой, – говорит Фрэнк.
– У меня много скрытых достоинств, точнее, пороков.
– Ну ты вчера и покуролесила, – смеется он. – Я сам иногда не прочь так повеселиться. Да, и мне жаль, что у тебя не сложилось с этим диджеем.
– Не надо, не жалей. Отхлебываю чай, глотать больно.
– А тебе правда жаль? – спрашиваю я.
– Да, конечно.
Я ставлю на стол кружку, разливая чай.
– Правда? Нет, правда, Фрэнк? А почему?
– Что почему?
– Почему тебе такжаль?
– Ну, не такуж мне жаль, – улыбается он. – Но если он тебе нравился, то мне жаль, что у вас не сложилось.
– Фрэнк, нам надо поговорить.
– Говори.
Время дорого. Мне некогда ходить вокруг да около, и вообще от хронического похмелья я потеряла способность деликатно выражаться.
– Кажется, – я опускаю голову и обхватываю ее руками, – я к тебе неравнодушна.
Фрэнк чуть не захлебывается чаем.
– Что? – спрашивает он, пристально глядя на меня. – Что ты сказала?
– Я сказала, что ты мне нравишься. Невероятно, но факт. Возьми меня, Фрэнки.
– Кончай придуриваться, – раздраженно говорит Фрэнк. – Черт возьми, Стелла.
– Я не придуриваюсь. Я серьезно. Ты мне нравишься, не знаю почему. Возьми меня.
– Перестань повторять “возьми меня”.
– Все не так, – говорю я с обидой. – Сейчас ты должен был перемахнуть через стол и поцеловать меня взасос.
– Стелла! Все, довольно с меня этих дурацких шуток!
– Слушай, мне с утра трудно говорить. Но это чувство давно во мне копилось и сейчас застало меня врасплох. Ты мне очень, очень нравишься. Мне с тобой так хорошо, весело. И все остальное не имеет значения. Я же не предлагаю тебе жениться на мне, Фрэнк. Я предлагаю тебе переспать со мной.
– А что значит “остальное не имеет значения”?
– Думаю, мы оба знаем, что это значит. Теперь ты понимаешь, насколько сильно ты мне нравишься, ведь обычно для меня подобные вещи имеют очень большое значение.
– Да я понятия не имею, о чем ты, Стелла. – Фрэнк совершенно растерян. – Я вообще ни слова не понял из того, что ты сказала.
– Забудь. Слушай, может, сходим куда-нибудь? Устроим свидание как нормальные люди, а потом переспим. Может, сегодня? Может, прямо сейчас? А?
Фрэнк вздыхает и проводит руками по волосам.
– Нет. – У него такие красивые глаза, и они смотрят на меня ласково и печально. – Стелла, это твоя очередная шутка, да?
– Я совершенно серьезно.
– Тогда я польщен, но вынужден ответить “нет”.
– Нет?
– Нет, я не могу. – Он протягивает руку и гладит меня по щеке, всего один раз, большим пальцем.
– Я думала, что нравлюсь тебе, – говорю я с нервным смешком. – У меня тоже есть необходимые половые признаки.
– Я... – сдавленно произносит Фрэнк.
– Да ладно, проехали, – вульгарным голосом прерываю его я. – Пойду приму ванну. Потом, может быть, позвоню Луизе. Договорюсь с ней пообедать в городе... – Мой голос все слабеет. Надо бежать из кухни, потому что я сейчас расплачусь.
– Стелла, – просит Фрэнк, – не уходи.
– Я вся какая-то липкая. Надо освежиться. – Откашливаюсь. – Ты извини, я, наверное, все не так поняла. Прости, Фрэнки. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение.
– Лу придет к нам.
– Да, когда?
– Она только пошла домой переодеться. Я обещал сводить ее на обед в ресторан. – Он смотрит мне прямо в глаза, бледный как полотно. Беспомощно пожимает плечами.
У меня подкашиваются колени, как в старом кино. Я сейчас упаду в обморок.
– Ты... ты с ней спал?
– Да.
– Ну и как, она похотливая самка? – Сейчас брызнут слезы. Ноги словно приросли к полу.
– Не надо, Стелла. – Он тянется к моей руке. – Иди сюда.
– Не трогай меня! – ору я как сумасшедшая и убегаю наверх.
О, какое самообладание. Браво, Стелла. Что теперь? Боже мой, какой стыд, какое унижение. Какая мука.
Чертова кукла Луиза. Я знаю, Фрэнк такой слабак, знаю, что он не может отказать женщине (мне, правда, смог), но Луиза!.. Она же моя подруга, единственная подруга. Как она могла поставить под удар нашу дружбу и перепихнуться с Фрэнком, этим рыжим говнюком, который черт знает где бросил свою семью и теперь трахает все, что движется, за исключением меня? И ведь я ее предупреждала.
Конечно, она пару раз спросила, не обижусь ли я... Но она могла бы понять. Она моя подруга и могла бы догадаться, что я не стану вставлять ей палки в колеса. В такой ситуации любая бы сказала, что она не против, – так же, как все англичане жеманно отказываются от угощения, прежде чем навалить себе добавку. Когда так говорят, надо понимать, что подразумевается обратное. Настоящая подруга поняла бы это. А значит, она не настоящая подруга. Выходит, я опять одна, опять у меня нет подруги. Если бы это была не ванна, а море, я бы с удовольствием уплыла от всех них, погрузив Хани к себе на спину, как ламантин. Я уплыла бы к счастливым берегам. Черт! Что теперь будет?
В дверь звонят. Я неохотно вылезаю из ванны и одеваюсь – не могу же я прятаться в собственном доме. Надо спуститься к ним и как-то смотреть им в глаза, иначе я тут останусь на всю жизнь.
Чтобы сделать это, мне потребовалось все мое мужество. Фрэнк и Луиза стоят в гостиной у желтого дивана. У нее безумно счастливое, блаженное лицо, и я понимаю, что не могу на нее сердиться. Он смотрит на нее с недоумением, словно не может поверить, что она на самом деле существует.
– Стелла! – радостно улыбается Луиза. – Ты выспалась?
Я бормочу ответное приветствие и киваю.
– Ну и ночка выдалась! Мы как раз собирались пойти пообедать.
Я снова бормочу что-то невнятное и нагибаюсь, чтобы подобрать с пола игрушки Хани.
– Я видела Адриана, что-то он не в настроении.
– Он меня достал, – говорю я. – Мне его чувихой быть стремно.
Фрэнк слабо улыбается. Неплохо для разнообразия: он все утро смотрит на меня сочувственно и как-то озадаченно, и это меня уже бесит.
– Ты с нами не пойдешь? – спрашивает Луиза. – Мы недалеко. Фрэнки говорит, тут рядом есть бар, где неплохо кормят. “Герцог какой-то там” называется.
– “Кембриджский”, – говорит Фрэнк. – Стелла?
– Нет, спасибо. Я этого не вынесу.
– Ну, если передумаешь, то знаешь, где нас искать! – Луиза чуть ли не прыгает по комнате, от счастья у нее так помутился разум, что она даже не замечает моей злости.
Фрэнк идет в коридор надевать пиджак, а она вдруг кидается ко мне, показывая два больших пальца.
– Что, Луиза? Все отлично?
– Да! – шепчет она. – Ты говорила, что второго свидания не будет, но вот, смотри-ка.
– Я за тебя очень рада.
– А я-то как рада, Стелла. Вчера была такая ночь, такая ночь... необыкновенная.Он...
– Лу, только давай без подробностей.
– Но он такой замечательный. Такой...
– Лучше Томаса Паровозика?
– Да, – улыбается она. – Пожалуй.
– Наверное, у него больше опыта, – киваю я. – Хотя как знать?
– Пошли, – говорит Фрэнк. – Пока, Стелла. Ты тут одна справишься?
– Уж как-нибудь, Фрэнк, я не больна. Просто мне немного не по себе. Это пройдет.
– Да, пройдет, – соглашается Фрэнк. – До вечера.
Я отправляюсь обратно в постель и встаю только часов в пять. Мне намного лучше. Я зацеловала Хани, искупала ее, долго играла с ней “в дома”, потом прочитала длинную сказку про синего кенгуру и в восемь часов уложила спать. Деточка моя любимая.
– Фуэнки? – спрашивает она перед сном. Я пообещала, что он придет к ней попозже и поцелует ее.
“Фуэнки” пришел примерно через час после этого. Один. Я, по своему обыкновению, ем – передо мной одинокая тарелка с макаронами, и, когда Фрэнк входит в кухню, я как раз втягиваю длинную макаронину, испачкав соусом весь подбородок.
– Выпить хочешь? – спрашивает Фрэнк. Сам он выглядит не очень трезвым. – Опохмелись. Поможет. Мне помогает. На, вытрись, – он протягивает мне рулон бумажных полотенец.
От одной мысли о спиртном меня тошнит, но в его словах есть разумное зерно. Можно ведь напиться до беспамятства, как брошенная домохозяйка, и забыться одиноким, тяжелым сном. Я вытираю подбородок.
– Пожалуй. Налей мне стаканчик красного. Ты где был?
– В пабе.
– Со своей девушкой?
Фрэнк даже не улыбается. Под кожей перекатываются желваки.
– Называй как хочешь, – отвечает он.
– Со своей любимой девушкой, – грустно констатирую я; правда, фраза звучит несколько иронично.
Фрэнк вздыхает, снова двигает челюстью. Взгляд мрачный.
– Пожалуйста, не смотри на меня так. Такое чувство, что ты меня сейчас побьешь.
“Наверное, именно этого тебе и хочется”, – думаю я про себя.
