– Говоришь им, говоришь, а они не понимают! А ведь автобус дальше не идет. Ведь это конечная!
Часть третья
В конце января Ник устроился мерчендайзером в «Procter&Gamble», но проработал там всего две недели. Ему совершенно не нравилось мотаться по магазинам и выслушивать нравоучения продавцов, менеджеров, торговых представителей. А «мерча», как он говорил, старались учить все, кому не лень. Когда он вечером приезжал ко мне, то обычно был раздражен сверх меры.
– Дезик я, видишь ли, не туда передвинул, – ворчал Ник, – или шампуни не все выставил! И начинают пилить не хуже недотраханной жены.
Я старалась его успокоить, но он с каждым днем разражался все сильнее. И как-то утром, а Ник частенько оставался у меня ночевать, он просто не поехал на работу. Дочки были на каникулах, обе отсутствовали, так как отдыхали в пансионатах со своими друзьями. Мы пользовались полной свободой. Когда зазвонил будильник, я начала целовать Ника и говорить, что пора вставать. Но он перевернулся на другой бок и пробормотал, что никуда не поедет. Я встала. Умылась, выпила кофе, а он все спал. Я вновь попыталась поднять его, но все было бесполезно.
«Это из-за бурной ночи, – с запоздалым раскаянием думала я. – Нельзя столько заниматься сексом! Он совсем без сил. Конечно, не может проснуться!»
Ник, я уже говорила об этом, обладал бешеным темпераментом. Меня это иногда пугало. Он полностью отдавался страсти, не знал меры и буквально истощал себя. Но это было необычайно заразительно, и я не могла сопротивляться и частенько тоже теряла голову. Один раз мы доигрались до того, что Ник потерял сознание. Он упал на спину, побледнел, его глаза закатились. Я безумно испугалась и чуть сама не упала в обморок. Но Ник быстро пришел в себя, улыбнулся и вновь потянулся ко мне. Его лицо было прекрасно, глаза смотрели требовательно и страстно. Но у меня хватило ума не продолжать. Я тогда решила, что мы должны меньше заниматься сексом. Но благими намерениями, как говорится, дорога вымощена в ад.
Через два часа я вновь начала будить его, говоря, что он безнадежно опоздал на работу. Тут он поднял голову, глянул на меня сонными глазами и пробормотал, что вчера уволился и чтобы я не мешала ему спать. Он вновь отвернулся, и через минуту я услышала мерное посапывание. Эта новость расстроила меня. Я послонялась по комнате, не зная, чем заняться. Потом все-таки включила комп и села за рассказы. Но то, что Ник вновь остался без работы, не выходило у меня из головы и мешало сосредоточиться. Промучившись около часа и не написав толком ни одного предложения, я выключила компьютер и вышла в коридор. Достав записную книжку, начала перелистывать ее. У меня был знакомый художник Сергей Русаков. Я даже как-то побывала у него в студии. Сергей неоднократно пытался ухаживать за мной, но безрезультатно. Он все еще периодически позванивал мне, спрашивал, как дела и все такое. Но мы не встречались. Я нашла номер телефона его студии и после небольшого раздумья позвонила. Долго никто не подходил, но я знала, что размеры студии огромны, она занимала целый подвал жилого дома, и ждала. На мое счастье, Серей все-таки ответил. Его голос был хмурым. Видимо, я оторвала его от работы.
– Кто это? – недовольно спросил он, когда я поздоровалась. – Какая Оля?
– А еще клялся мне в любви! – засмеялась я. – Лазорева это. Помнишь книги о гейше и порнозвезде?
– А, Олечка! – совершенно другим тоном сказал Сергей и явно начал улыбаться. – Рад тебя слышать! Но… Не смею требовать любви! Быть может, за грехи мои, мой ангел, я любви не стою.
У Сергея было только два кумира – Пушкин и Моцарт.
– Я звоню тебе не по этому, – прервала я его излияния.
По опыту знала, что если Сергей начинал читать Пушкина, то это могло затянуться на неопределенное время.
– Я и не сомневался, – грустно ответил он. – Какое-то дело? – серьезно поинтересовался Сергей.
– У меня есть племянник, – начала я сочинять на ходу, – ему 19 лет, и он очень способный кузнец. Он обучался в Мещере, – зачем-то добавила я.
– Кузнец? – довольно равнодушно переспросил Сергей. – Но это, Олюшка, не совсем по моей части. Я живописец!
– Помню, – усмехнулась я. – Просто подумала, что, может, у тебя есть кто-нибудь именно по этой части. Ведь ковка – то же творчество. А то, понимаешь, родители пытаются запихнуть парня в коммерцию, пристраивают его в магазины и т. д. А ему это неинтересно. В Москве-то вообще кузницы есть? Как с этим?
– Бог мой! Да полно! Хоть одним местом ешь! Был у меня один товарищ, он даже входил в «Союз кузнецов России». Еще и такое у нас имеется. Сейчас найду телефон. Можешь сослаться на меня.
Я услышала, как Сергей начал пищать кнопками мобильного и бормотать:
– Так, это Витя, да не тот… Надо же, творческую личность – и в коммерцию!.. Ага, кажется, это его телефон…Ох, уж эти мне родители! И чего лезут в жизнь своих детей! Продавца из кузнеца делают! Оль! – громче позвал он. – Записывай.
Записав телефон некоего Виктора, я поблагодарила Сергея и начала прощаться.
– С тебя причитается, – засмеялся он. – Должок лучше натурой.
– Сережа! – укоризненно начала я.
– Все, все! Шучу! – быстро проговорил он, а потом нараспев продекламировал:
Мне грустно и легко; печаль моя светла;Печаль моя полна тобою,Тобой, одной тобой… Унынья моегоНичто не мучит, не тревожит.И сердце вновь горит и любит – оттого,Что не любить оно не может.
– Позвоню, – сказала я и положила трубку.
И тут же набрала номер Виктора.
– С кем это ты тут болтаешь? – услышала я голос Ника и повернулась к двери.
Он стоял в проеме, голый, босой и с разлохмаченными кудрями. Его глаза пристально смотрели в мои. Зрачки расширились.
– Оденься, – тихо сказала я, – а то простудишься.
– Я слушаю, – наконец ответили мне.
Голос был мужской, очень низкий.
– Здравствуйте, – начала я, – мне нужен Виктор. Я знакомая Сергея Русакова. Зовут меня Ольга. Это он дал ваш телефон.
– Да, Оля, – сказал Виктор, – слушаю вас.
– Что происходит? – недовольно спросил Ник и подошел ко мне.
Он обнял меня сзади и прижался щекой к моей щеке, явно прислушиваясь.
– Я по поводу работы в кузне, – продолжила я и почувствовала, как Ник напрягся. – Можно к вам устроиться хотя бы подмастерьем?
– Вы кузнец? – удивился Виктор. – Хотя и женщины сейчас этим занимаются.
– Нет, что вы! – засмеялась я. – Я интересуюсь для одного моего знакомого, парня 19 лет.
– Пусть он мне позвонит, и тогда поговорим, – предложил Виктор.
И Ник мгновенно отнял у меня трубку.
– Здравствуйте, – быстро сказал он. – Меня зовут Никита, и это я интересуюсь работой в кузнице.
Я отошла и села на пуфик возле вешалки.
– Да, опыт имеется, я работал несколько месяцев в кузне в одной деревушке в Мещерском крае… Да-да, недалеко от Солотчи… Так вы знаете даже деда Михея? – явно обрадовался Ник и повернулся ко мне, улыбаясь. – Вот это удача! Да, я в курсе, что он супермастер, он меня и обучал. Конечно, это знаменитая кузница! Нет, что вы! Я сам москвич, просто родственники там живут, вот и работал там какое-то время, а сейчас сюда вернулся. Да, конечно, очень хочу продолжать. Хорошо! Могу сегодня. Да, записываю.
Ник вновь повернулся ко мне и торопливым жестом показал, что ему нужна ручка. Я открыла тумбочку. Ник достал тонкую тетрадь и карандаш. И тут же начал записывать адрес.
А я, довольно улыбаясь, отправилась на кухню. Как хорошо, что я позвонила Сергею! И так быстро все решилось. Я была уверена, что ковка – это призвание Ника. Его кованая роза, которую он подарил в мой приезд в ту деревню, поражала тонкостью работы и живой прелестью, а ведь Ник тогда ходил в учениках. Я поставила чайник на плиту и начала делать горячие бутерброды с сыром и колбасой.
– Оль, а где та роза, которую я тебе подарил? – спросил Ник, быстро заходя в кухню и возбужденно на меня глядя.
– Только что вспоминала ее, – улыбнулась я. – В комнате лежит возле дисков на полочке.
– Что-то я внимания не обращал, – сказал Ник. – Можно я ее возьму на время? Покажу этому Виктору. Ты не представляешь, это целое производство! Он мне сказал, что они делают не только штамповку, но и высокохудожественные произведения. Я счастлив! Только бы меня взяли! У них свой выставочный салон возле Третьяковки, да еще и цех имеется. Виктор сказал, что хорошие кузнецы всегда нужны, что он с удовольствием со мной побеседует и тогда решит. Я договорился, что через два часа приеду в цех. А это в Вишняках, так что, малыш, приготовь мне что-нибудь на скорую руку, и буду собираться.
Когда Ник уехал, я решила, что необходимо устроить сегодня что-нибудь праздничное. Я была уверена, что его возьмут на работу в кузницу, и хотела отметить это радостное событие. Решила испечь бисквит с яблоками, сделать отбивные под сыром, которые очень любил Ник.
В дверь позвонили. Я удивилась, кто бы это мог быть, и пошла открывать. Это оказался бедный Саша. Он стоял в дверях и испуганно на меня смотрел.
