Долгое молчание.
— Ну добро. Пробуйте.
* * *
Планета поворачивалась под ним, словно громадный густо-синий шар, весь испещрённый белой накипью облаков, молочными спиралями циклонов. В разрывах облаков блестел под лучами светила океан, белой ниточкой виднелась линия прибоя…
Борис летел над планетой, подобно святому духу, невидимо и неслышимо. В точности как святой дух, потому как даже сам не видел своего тела. Только зрение и слух остались от прежнего Бориса.
Впрочем, не совсем даже святой дух — святые духи, как помнилось студенту, могли самостоятельно выбирать маршрут, а его будто несло невидимое течение, над которым Борис был не властен.
Вот он снизился, пройдя сквозь белую пену облачного слоя, и перед ним раскрылась во всю ширь поверхность планеты. Борис затаил дыхание…
В глаза полыхнуло белым, и всё исчезло. Борис посидел ещё несколько секунд, затем стянул аппарат, весьма напоминающий очки-«консервы», вынул из ушей затычки звукового сопровождения. Поморгал, привыкая к темноте. Они сидели вдвоём с пришельцем в саду — Борис на лавочке, Ухурр на правах гостя разместился в тётушкином кресле-качалке. На веранде горела керосиновая лампа, и тётя Катя с Ядвигой-Ярарой неслышно отсюда разговаривали о чём-то. Вокруг шумела под ветром земная листва земных деревьев, пахло земными запахами, но у Бориса перед глазами ещё стояло видение иного мира.
— Ну вот… На самом интересном месте…
— Не расстраивайся — Ухурр-Ульрих мягко отобрал у него аппарат, сложил. Устройство в сложенном виде оказалось совсем компактным, легко умещающимся в горсти — Тут много всего, за один раз не просмотришь. Не последний день живём. Значит, ты полагаешь, твоя тётушка не упадёт в обморок, и не побежит в полицию?
— Не упадёт и не побежит. Вы покажете ей это ваше кино?
— Покажем, чтобы она сразу поверила.
— Ну что же… Только вот что я тебе скажу — она и так бы поверила.
Ухурр не ответил, задумчиво укладывая прибор в свой чемоданчик, которому позавидовал бы любой фокусник.
— Когда я думаю, какие перед человечеством открываются перспективы — дух захватывает… — Борис закинул руки за голову, мечтательно сощурился.
— А какие такие перед ним открываются перспективы?
— Ну как же… Один этот чемоданчик перевернёт всю земную науку.
— Это мой чемоданчик — Ухурр прищурился — У вашей уважаемой науки нет на него никаких прав.
— Нет, а если серьёзно…
— Это вполне серьёзно, Борис. Ваша наука не получит ни единого предмета из этого чемоданчика. Даже если удастся отнять его у нас с Ярарой силой или хитростью. Всё, что удалось бы получить таким путём, это немалые разрушения и жертвы.
Борис не знал, что сказать.
— Разве Ярара не провела с тобой вводную беседу?
— Не знаю… Нет, я не помню…
— Ну дела… Контактёр называется. Ладно, придётся это сделать мне.
Он пересел напротив Бориса, поджав под себя одну ногу и опершись на спинку скамейки.
— Как ты полагаешь, зачем мы прибыли сюда?
— Ну как… — Борис растерянно заморгал — В гости зачем ходят… Общаться. Обмен знаниями, и всё такое… Разве не так?
— Не совсем так. Мы прибыли сюда за знаниями, как ты верно подметил. Не за рабами, не за золотом, не за алмазами. Именно за знаниями, информацией. Никакой другой груз не окупит и тысячной доли затрат на межзвёздный перелёт. Вот только почему ты решил, что это будет обмен?
Студент помолчал, переваривая.
— Вот как…
— Именно так, Борис. Пойми и не обижайся. Мы прибыли сюда, как разведчики и исследователи, а вовсе не как ваши миссионеры, насаждающие свои дикарские сказки среди ещё более недозрелых народов под видом абсолютной истины. Мы не собираемся учить вас. Поверь, ничего хорошего для вас из этого не вышло бы. Только вред.
— А чего ж ты тогда мне кино показывал? — Борис кивнул на чемоданчик.
— Да потому, что мы с тобой в контакте. Мы с Ярарой у тебя в гостях. У тебя и твоей тёти, а вовсе не у всего человечества.
Ухурр замолчал, глядя в небо. Где-то там пролетает сейчас его звёздный корабль, с его соотечественниками, подумалось Борису.
— Я хочу, чтобы ты понял. Я надеюсь, что ты поймёшь. Поверхностное наблюдение не даёт всей полноты картины. Для того, чтобы понять аборигенов, нужно полноценное общение. Двустороннее общение. А для этого должно быть определённое доверие.
— То есть мы про вас ничего не узнаем, я правильно понял? — не выдержал Борис.
— Ну почему же. И ты, и твоя тётя можете узнать всё, что не может быть использовано во вред человечеству и нам лично — Ухурр засмеялся — У меня есть прекрасные видовые фильмы.
— Это неравноценный обмен.
— Да никаких проблем! Строите звёздный корабль, прилетаете к нам, и узнавайте всё, что сможете. А пока — извини.
Ухурр снова замолчал, глядя в небо. Борис переваривал полученную информацию.
— А я по наивности полагал, вы нам помочь хотите…
— В чём именно? Обеспечить ваших генералов сверхоружием для победоносной войны? Или наоборот, не ваших? Или ты полагал, мы займёмся усовершенствованием ваших дикарских механизмов? Глупо, Борис.
— А знаешь ли ты, что миллионы людей на планете голодают?
— Это плохо. Голодание вредно для организма, это общеизвестно. Питаться надо хорошо и регулярно.
Борис внимательно смотрел на пришельца. В темноте невозможно было угадать, издевается ли он или просто несёт чушь по незнанию.
— У нас дети умирают с голоду, Ухурр.
— А вот это уже совсем плохо — голос Ухурра зазвучал твёрдо — Родителей, отказывающихся кормить своих детей, у нас ждало бы лишение свободы. Это сейчас, в эпоху всеобщего гуманизма. А в не такие уж далёкие времена родителей, уморивших голодом собственного ребёнка, просто убили бы. У вас не так?
— Им нечем кормить своих детей, пойми ты! — не сдержался Борис.
— Не понимаю. Взрослое разумное существо вправе самостоятельно выбрать свою судьбу, в том числе и умереть от голода. Но родив ребёнка, родители несут за него ответственность до совершеннолетия. Если тебе нечем кормить детей, зачем рожать?
— А у вас там никогда и никто не голодал? — Бориса просто бесила железная до идиотизма логика гостя.
Ухурр на этот раз молчал довольно долго.
— Было. Было такое, твоя правда. Очень давно. Мы же произошли от хищников, Борис, и наши предки были очень жестоки. Голод, убийства… и детей в том числе… Слушай, давай не будем, а? Мне это неприятно.
Они помолчали.
— Вот у вас есть такая песня, я слышал: «Никто не даст нам избавленья, ни Бог, ни царь и ни герой. Добьёмся мы освобожденья своею собственной рукой». Любая цивилизация, Борис, либо сама справляется со своими проблемами, либо гибнет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
