вам эти сведения.
– Понимаю. Просто я пытаюсь найти брата. Он записался в морскую пехоту в шестьдесят восьмом году, и с тех пор я его не видел.
– Сожалею, но все равно не могу помочь.
– Давайте сделаем так, – предложил Джек, слыша отчаяние в своем голосе и ненавидя его. – У вас есть сведения об этом человеке, например дата рождения?
– Я не могу назвать вам дату рождения клиента, сэр.
– И не надо, – сказал Джек. – Я просто хочу, чтобы вы сказали мне «горячо» или «холодно», когда я назову дату рождения своего брата. Вам даже не обязательно говорить, что она верная.
– Сэр, у меня могут быть большие проблемы.
– Нет, если вы не скажете мне ничего конкретного.
На линии воцарилась пауза. Затем сотрудник компании сказал:
– Какая дата рождения у вашего брата?
– Пятнадцатое апреля тысяча девятьсот пятидесятого года.
Через мгновение мужчина сказал:
– Я не могу сказать вам, такая ли у клиента дата рождения, сэр. Однако предположил бы, что, возможно, вы могли бы найти своего брата в Джексонвиле. Полагаю, все может быть.
Джек молчал. Мужчина только что сказал Джеку, что дата рождения в сведениях об этом телефонном номере совпадает с датой рождения его брата.
– Большое вам спасибо, – сказал Джек.
– Извините, что не смог помочь больше, – сказал мужчина. – Удачи с поисками брата.
Положив трубку, Джек задумался, сколько у него времени до тех пор, пока Рик покинет Джексонвиль. Если он слишком затянет с поисками, Рик может уехать из региона насовсем. Раз его ничего не держит на месте, он может поехать в любую точку страны.
Тогда его осенило. Если брат оставил в телефонной компании адрес для пересылки, то, вероятно, он оставил его и на почте.
Джек начал печатать короткое письмо брату.
«Дорогой брат Рик,
Если ты получил это письмо, пожалуйста, сообщи, где ты. Я думаю о тебе каждый день с тех пор, как ты уехал из дома, и отчаянно хочу встретиться. Мне нет дела до того, что ты сделал. Только бы увидеть тебя снова. Мне даже все равно, что ты так и не вернулся домой. Честно говоря, я понимаю, почему.
Наши родители погибли, когда я учился в старшей школе, так что их тоже больше нет в моей жизни.
Свяжись со мной, Рик. Пожалуйста. Я люблю тебя.
Твой брат
Джек»
Напечатав внизу домашний и рабочий телефоны, Джек подписал конверт, наклеил марку и вышел из офиса. Дойдя до угла, он бросил письмо в почтовый ящик.
На обратном пути в офис он молился, чтобы письмо нашло Рика и привело к их воссоединению.
Из офиса он позвонил домой Уолфордам. Он решил, что после их встречи Тиффани не вернулась в школу. Он обдумывал, как вести дело и хотел поговорить с ней сегодня, потому что завтра она будет в школе.
Трубку взяла Тиффани.
– Алло.
– Тиффани, это Джек Тернер, твой адвокат.
– Здравствуйте. – В ее голосе слышалось «ну что еще?»
– Мне надо поговорить с Китом. Однако после этого твоя мама почти наверняка узнает, что ты мне рассказала.
– Слушайте, вы не можете просто посмотреть, что можно сделать, чтобы смягчить обвинения? Все равно мне нет восемнадцати. Все, что я сделаю как несовершеннолетняя, не повлияет на мою дальнейшую жизнь. Эти записи засекречены, верно?
Джека накрыло пониманием жестокой правды об этом деле: Кит отправил ее продавать кокаин, потому что данные о ее нарушениях будут засекречены, когда ей исполнится восемнадцать, а это в следующем месяце. Он убедил Тиффани – а возможно, и ее мать – что даже если ее арестуют, то никаких серьезных последствий не будет, кроме разве что условного срока или чего-то такого же нестрашного. Очень может быть, что именно Кит давал Даниэль деньги, чтобы оплатить гонорар адвоката.
– Нет, если прокурор решит судить тебя как взрослую, – сказал Джек. Его работа состояла в том, чтобы говорить правду о ее положении, даже если этого могло и не случиться.
– Что?!
– Тиффани, тебе семнадцать. Несмотря на то, что по закону ты несовершеннолетняя, ты полностью осознавала незаконность и последствия того, что делала. Вполне возможно, что прокурор попросит судить тебя как взрослую, особенно если будет думать, что все это устроено с целью избежать серьезного наказания за преступление из-за твоего возраста.
Молчание на другом конце провода превратилось в тихие всхлипы.
– Какова вероятность, что он так сделает?
– Довольно велика, учитывая, что у тебя в машине было две унции, а это слишком много для личного употребления.
– Может, у меня намечалась вечеринка?
– Тиффани, ты знаешь, сколько стоит такое количество кокаина на улице. По самым сниженным расценкам в сотню долларов за грамм это две восемьсот только за одну унцию. Минус два грамма, что ты взяла, это значит, что у тебя было около пятидесяти четырех грамм кокаина, то есть больше, чем пять тысяч долларов. Сомневаюсь, что кто-нибудь поверит, что ты можешь позволить себе пригласить толпу друзей, чтобы вынюхать кокаина на пять тысяч.
Он замолчал, чтобы до нее дошло.
После короткого молчания, прерывающегося ее плачем, он сказал:
– Штат борется с дилерами и их поставщиками. Они без колебаний обвинят тебя как взрослую в надежде, что ты пойдешь на сделку и сдашь своего поставщика. Это ведет к вопросу, готова ли ты сказать про Кита и посмотреть, получится ли у меня заключить сделку, показав штату эту морковку.
– Я не знаю.
– Тиффани, стоит тебе рассказать, что мамин парень практически заставил тебя продавать кокс. Весьма вероятно, что окружной прокурор предложит тебе выгодную сделку. Единственная наша проблема в том, что тебе разрешили взять два грамма для личного употребления.
– А мама? Она меня убьет, если я скажу, что Кит меня заставил.
– Может, она и рассердится, но остынет. Ты уже почти взрослая, так что должна заботиться о себе.
Ему хотелось сказать, что если ее мать отречется от нее, это может оказаться лучшим в ее жизни, но не стал. Она не готова была это услышать, и подобное утверждение с его стороны основывалось на очень скудной информации. Он понял, что может проводить несправедливые параллели с собственной матерью, хотя и подозревал, что прав.
– Могу я подумать? – спросила она.
– Да, но не слишком долго. Я не смогу делать свою работу, если буду связан по рукам и ногам ограничениями из-за знаний твоей матери о нашей защитной стратегии. Наверное, мне следовало понять это, когда мы говорили.
– Хорошо. Я позвоню вам завтра, ладно?
– Ладно. Я буду в офисе по крайней мере всю вторую половину дня. Позвони как можно скорее, когда
